Бадж смотрел вокруг, вздыхая. Все было так же, как раньше, до приезда Расса, жизнь текла тихо и спокойно, ничего не случилось. Орел улетел. Ничто не нарушало безмятежной тишины в долине. Но в его жизни все взбаламутилось, никак не успокоится. Вот, например, отношения с отцом…
В тот вечер, когда Игги вернулась с переправы, отец сидел и читал газеты, что-то ворча себе под нос. Когда отец дома, нельзя поговорить с Игги — он услышит даже сквозь стену. Пока что отец не упоминал больше о поездке Баджа на запад. Но теперь, когда он, Бадж, уже на ногах, делает все, что требуется по хозяйству, и может говорить, отец наверняка снова станет его расспрашивать. А Баджу не хотелось отвечать на щекотливые вопросы.
Вот почему он вздыхал, когда, подняв с земли мешок, плелся к Бауре. Крошка мама была уже в хлеву и убирала там, подоив корову.
— Оставь корм, беги к Игги, — сказала она Баджу. — Ей надо помочь до темноты прополоть последний ряд клубники.
Бадж не побежал — ноги до сих пор еще плохо его слушались. Но он скоро отыскал Игги и присел на корточки по другую сторону грядки.
— Ну? — спросил он, вопросительно глядя на сестру.
— «Ну»? — передразнила она его. Потом сказала уже серьезно: — Да, это подействовало как по волшебству. Я думала, что ты догадаешься, когда тебе поднесут фотоаппарат.
— А ты видела его, Игги?
— Кого? Тигра или старого Гарри?
— Тсс! Вон идет мама. Я про тигра спрашиваю.
— Ну конечно, нет! Мы там наделали столько шуму, что не пришлось увидеть даже кончик его хвоста. И этого старого козла, Гарри, тоже не встретили.
— Вы что, работаете или только болтаете, как попугаи? — спросила Крошка мама, подходя.
— Работаем! — ответила Игги, осторожно выпалывая какую-то травинку.
Но, как только мать ушла снимать высохшее белье, она тихонько стала рассказывать Баджу про свое путешествие к аркам:
— Было это, когда солнце уже садилось, и мы ничего не увидели. Ждали до сумерек, а потом им пришлось зажечь свои фонари и пойти искать след. Карманы они набили гипсом, чтобы сделать слепок. Я стояла на скале и указывала им, какой дорогой лучше всего спускаться. Они сразу закричали, что нашли замечательно четкий отпечаток в сырой земле около озера.
— Расс был доволен?
— Доволен? Да они пустились бы в пляс вокруг этого следа, если бы не боялись затоптать его. Был бы ты там, они осыпали бы тебя золотом.
— А мой аппарат дороже золота, — напомнил ей Бадж. — Но скажи, Игги, откуда они знали, что это след тигра?
— Они-то знают. Измерили его. В длину около двух с половиной дюймов, как след собаки, но подушечки под когтями совсем другой формы. Э, да я уже не помню всего того, что они объясняли. Расс ни минуты не сомневался, а Док все-таки сказал, что, раньше чем уехать в Америку, покажет слепок специалистам в Хобарте.
— Да неужели ты не понимаешь, Игги, — сказал Бадж тихо, — что, если это в самом деле след тасманского тигра, они приедут сюда опять? Так и Гарри говорит. И не только Расс и Док, а много других — все будут охотиться за этим тигром. Расс и Док, что бы там они ни обещали дяде Линку, должны будут повести всех людей на то место, где они нашли отпечаток. Гарри говорит, что это все равно как собирать марки, — такие люди на все готовы, только бы достать то, чего нет у других.
— Там заповедник, они не посмеют тронуть тигра.
— Гарри говорит, что они его поймают, и сотни людей будут приходить смотреть на него, и он умрет в клетке. А когда умрет, из него сделают чучело и поставят под стекло. И даже на мертвого будут приходить глазеть сотни… нет, тысячи людей. И все будут говорить: «Вот хорошо, что его поймали». Им тигра ничуть не жалко — это Гарри так говорит, — он для них только новое развлечение… — Голос Баджа звучал все тише, лицо вдруг сморщилось. — Даже Расс такой же, как они…
— Да, они это называют «научный интерес». Ну, одно тебе скажу, Барсучок: если они найдут эту тропку, не я виновата. Я сделала ради тебя все, что могла, и вот ты получил аппарат.
— Не надо мне никакого аппарата, пока я не буду знать наверное, что они не вернутся.
— Не дури! Что я могла поделать, если тигр оставил там свежий след? Я сделала всё так, как ты хотел.
— Да, да, знаю, Игги. — Он робко посмотрел на нее. — Но все время ждать… и не знать… А туг еще папа… Как ты думаешь, мы узнаем что-нибудь, когда Ланс вернется?
— Там видно будет. Понять не могу, почему он так задержался.
Подошла Крошка мама с бельем. Они прекратили разговор и пошли в дом.
Всякий раз, как отец смотрел на него, Баджу становилось не по себе от страха, как это с ним бывало перед грозой. Но отец был очень занят — он чинил крышу конюшни и не задавал ему никаких вопросов. Баджу удалось еще раз поговорить с Игги с глазу на глаз, и он спросил у нее, что она на его месте ответила бы отцу, если он начал бы все-таки допытываться правды.
— Очень просто, — сказала Игги, быстро соображая. — Скажешь ему, что ты хотел съездить в лагерь янки и все приготовить к их возвращению. Но по дороге…
— Что по дороге, Игги?
— По дороге ты соскочил с Наррапса, чтобы получше что-то разглядеть — ты же имеешь такую привычку, Бадж! — и пони убежал…
— Но зачем бы я стал вдруг ни с того ни с сего соскакивать? Разве я дал бы Наррапсу убежать? Папа сразу поймет, что все это враки.
Игги задумалась на минуту.
— Ты соскочил вовсе не зря! — торжествующе воскликнула она. — Тебе нужно было поскорее найти палку, чтобы убить змею, которую ты увидел на тропе. Скажи отцу, что это была громадная змея толщиной с руку и что она уже хотела броситься на тебя.
В душе Баджа шевелились сомнения. Уж не слишком ли это? Отец ведь понимает, что если бы он, Бадж, встретил на дороге такую громадную змею, они с Наррапсом сразу уступили бы ей тропу и удрали подальше. Лес кругом всякого укроет. И если он скажет, что соскочил с Наррапса для того, чтобы найти палку и убить чудовищную змею… Ну, отец сразу поймет, что это чудовищная ложь.
К счастью, ложь эту не пришлось подносить отцу, хоть он и поглядывал на Баджа как-то странно, но ни о чем не спрашивал. К тому же вечером вернулся Ланс.
В честь его возвращения Крошка мама открыла американскую жестянку с ананасами и сняла с молока самые густые сливки. Все сидели на веранде и ждали, пока Ланс не съел сытный мясной обед, после чего вместе с ним принялись за фрукты. А потом отец набил свою трубку и велел Лансу рассказывать все по порядку.
— Ну, говори, сынок. Значит, после того как мы расстались с тобой у Проволоки, ты их повел на ферму. Почему же вы не остались там ночевать?
— А там подвернулся грузовик, и шофер сказал, что может подвезти нас до Хобарта, если мы согласны ехать сразу.
— Так что на ферму ты вернулся очень поздно?
— Это пустяки. Тете все равно, когда бы я ни приехал. А Расс и Док торопились, потому что у них сняты номера в гостинице. Им и так уже пришлось платить за них все это время.
— Что? Они платили за все это время, что были здесь? — воскликнула Крошка мама с глубоким возмущением. — Так транжирить деньги!
— Они спешили в Хобарт, чтобы успеть привести себя в порядок раньше, чем встретятся с остальной группой.
— Группой? Какой такой группой? — резко переспросил отец.
— Ученых. А разве ты не знал… — Кто-то, кажется, пнул Ланса под столом, он не договорил и потер ногу. — А комары в этом году особенно злющие, — пробурчал он, сердито глядя на Игги.
— Ну рассказывай же дальше, Ланс, — попросила Крошка мама. — Шикарная небось гостиница? А познакомили они тебя со своими друзьями? Ты, наверно, целый день водил их по городу?
— Нет, я сразу вернулся на ферму, иначе я не мог бы бесплатно доехать туда на машине. Рассу я был не нужен, он сказал, что последний день проведет в музее.
— Для чего?… Ну да, понятно, хотел увидеть всяких животных и птиц.
— Когда мы перебирались по проволоке, Док совсем позеленел, у него был вид, как у дохлой рыбы. Я взялся нести его багаж; мешки были полны всякой всячины, которую он собрал здесь, чтоб показать ученым.
— Растения, наверно, — поспешила вставить Игги.
— Не знаю. Очень уж они боялись, как бы не уронить какой-нибудь мешок в реку или даже на землю, — отозвался Ланс с улыбкой. — Может, там были гипсовые слепки со следов каких-то зверей? Но мне про это ничего не сказали.
— Странно! — сказала Крошка мама с обиженным видом, собирая пустые тарелки. — Почему они не показали свои слепки нашему папе? Недаром же люди говорят, что в следах тасманских зверей он разбирается лучше всех на свете — хоть в музее, хоть не в музее!
— В музее все больше мертвые звери — чучела, — заметил Ланс.
— Крошка мама иногда называет меня чучелом, а я вовсе не мертвая! — со смехом воскликнула Игги.
— Пойдем, поможешь мне вытирать посуду, — сказала ей мать.
