Таль. Надо подумать о Тале. Устроив ему встречу с Тарасом, Янка дома, конечно, не усидела. Озираясь, боясь, что кто-нибудь её окликнет, она добралась до Лягушки, увидела, что Таль и Тарас встретились, вот пожимают друг другу руки, и Таль начинает говорить. Из-за прибоя, ветра и музыки, которая вечно гремит в пляжных кафешках, ничего не слышно, но Янка, спрятавшись за камнем, отлично видела и дядьку, и Таля. Тарас сел на песок и взглядом велел Талю тоже сесть. Он слушает. Он молчит. И Янке страшно. Страшно за Таля, страшно, что Тарас сдаст его каким-нибудь органам (кто у них тут отвечает за пожары в лесах?), страшно, что не простит. Она силится услышать хоть слово и понимает, что бесполезно. И подходить нельзя. Это Янка тоже понимает. Есть события, которые касаются только двоих людей. Таль уткнулся головой в сомкнутые на коленях руки. Янке показалось, что он плачет. Может быть, так оно и было, потому что Тарас обнял его за плечи и притянул к себе. И так они сидели долго-долго.
Когда Тарас вернулся, Янки дома не было. Мама отправила её в магазин. А когда она вернулась, уже приехала с работы Юля, от Тараса не отходила, не спрашивать же при ней. Да и как спрашивать? Янка только поглядывала на дядьку, но он делал вид, что не понимает её взглядов. Сажая её сегодня в автобус, Тарас сказал:
– Осторожнее там, по скалам не скачи!
Вот и всё. С Талем ещё непонятнее. Вечером они гуляли со Светкой и Дашей. Даша сильно отравилась на своём дне рождении коктейлем Шрамко и Иванова, ничего не помнила или делала вид, и Янка тоже сделала вид, что ничего не было. Вечером они зашли за ней как ни в чём не бывало. А потом встретили Таля и Захара. Весь вечер они ходили по Посёлку вместе, смеялись, зашли за близняшками Ясько, а за Шрамко и Данилом, конечно, нет, перемыли им и Оксане косточки, но ни разу ни словом, ни жестом Таль не намекнул Янке, чем закончился его разговор с Тарасом. И о разговоре с ней тоже не напомнил. Только смотрел. И пошёл провожать. Они молчали всю дорогу. У калитки долго целовались. Янка спросила про поход, но Таль сказал, что не пойдёт, а почему, объяснять не стал. И вот сейчас Янка едет в Симферополь, и уже через два часа она увидит и Майку, и Варю, и Рябинина… и будет думать о Тале.
– Я сделала это! – шепнула ей Майка в ухо при первом же объятии.
– Что?
– Ну… это! Я сделала!
Майка смотрела на Янку сияющими глазами, ожидая, что вот-вот она поймёт. Янка наконец поняла.
– Серьёзно?
– Да!
– Янка! – Юлька Озарёнок, Настя, Катя повисли на ней, отделяя от Майки и её новости. И Янка обнималась с ними, улыбалась, а внутри стояла растерянность от Майкиного «я сделала это» и хотелось скорее обсудить.
– О, значит, это и есть ваша легендарная Яна Ярцева?
Физручка Аннушка оказалось маленькой и худенькой, в толпе школьников Янка бы её и не заметила, ну, разве что рюкзак у неё был огромный, больше, чем у мальчишек. Аннушка улыбнулась, сказала:
– Меня зовут Анна Сергеевна. Обещаешь меня слушаться?
– Конечно! – улыбнулась Янка. И правда хорошая.
– Ну и славно! Так! – крикнула она, и вдруг в одно мгновение стало понятно, кто здесь главный. – От меня не отходим. Сейчас встречаемся с нашим инструктором, потом меняем деньги, потом дам вам пять минут на туалет, закупку жвачек и прочей гадости, только помните, что всю гадость вам придётся нести на себе. Без фанатизма, пожалуйста. Напоминаю также, что в походе не курят, а за спиртное расстреливают.
На этих словах Янка увидела Рябинина. Он стоял рядом с Ивлиным и Листовским и делал вид, что её не замечает. У Янки испуганно дёрнулось сердце – верх-вниз, вправо-влево, ещё и ещё… Но заперто, заперто глупое сердце в камеру грудной клетки, не вырваться, не убежать. Ивлин улыбнулся, Листовский сдержанно кивнул и толкнул Рябинина локтем. И тогда тот поднял глаза. Да успокойся же, Янка! Это просто Ряби-нин! Ну, красивый. Ну и что? Янка кивнула ему и отвернулась поскорее.
– Так, всё, выдвигаемся! Яна Ярцева, ты ведь знаешь, где тут камеры хранения? Нас там будет инструктор ждать.
– Да, пойдёмте.
Янка ухватила Майку за локоть.
– Ну?
– Что?
– Рассказывай! Ну, как это…
– А, – отмахнулась Майка, – шуму больше, ничего особенного! Вообще не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор?
– Больно?
– Ну… скорее неприятно. Ну так, не то чтобы… не знаю.
Янка переваривала. Вот её Майка. Абсолютно такая же, нисколько не изменилась! А на самом деле она перешла эту границу, она по ту сторону баррикад, она ЗНАЕТ, она сделала это.
– Ну и кто счастливый избранник?
– Как кто? – изумилась Майка. – Костик, конечно.
– Вы же поссорились!
– А, опять помирились!
Ничего не изменилось. Будто не было этого крымского года. И Майка такая же, и Рябинин смотрит так же, и так же шутит и подкалывает Терка Ивлин. Листовский и Юлька Озарёнок идут за руки. Варя… Янка поискала её в толпе. Нашла. Отвернулась. Не было сил даже кивнуть. Показалось, что Варя вытянулась и похудела. Янка боялась смотреть на неё. О чём им говорить? Не о чём. Она довела всех до камеры хранения и с головой нырнула в разговоры, в обнимашки-целовашки, только бы не встретиться в общем круговороте с Варей! Даже Рябинин удостоил её крепким объятием, похлопал по спине… А Герка вообще чмокнул в щёку, сказал:
– Всё хорошеете, Яна Батьковна!
– А то! Да и вы, в общем-то, не отстаёте.
– Стараемся, стараемся… Ну и как вам тут живётся, на курортах?
– Отлично живётся!
– Ребята, познакомьтесь! – перекричала всех Аннушка. – Это наш инструктор Тарас Васильевич!
Рядом с Тарасом стоял Таль. Оба еле сдерживали улыбки, глядя на ошарашенную Янку.
Тарас поздоровался и стал руководить распределением продуктов по рюкзакам. Янке досталось два пакета риса, пакет гречки и две пачки печенья. Рюкзак сразу потяжелел. Ничего, она сильная, она помнит Новый год, она сможет. Потом Тарас отправил её за билетами на троллейбус до Перевального. Янка посмотрела на Таля выразительно, но Майка тут же вызвалась идти с ней, и Таль, улыбнувшись, остался. Они с Майкой шли к кассам, держась за руки, как совсем давно, в детстве, и Янка всё думала: как же хорошо снова увидеть их всех! Хотя бы ненадолго!
Майка рассказывала про дорогу, что ехали бесконечно, играли в «Крокодила» и «Ассоциации», как Ивлин с Ахатовым бегали в Пензе за мороженым и чуть не отстали, как Аннушка их в пять утра разбудила, чтобы они посмотрели Волгу, что Листовский, представь, научился играть на гитаре, и так хорошо у него получается, что с Юлькой они помирились, она ревнивая до фанатизма, прямо посмотреть никому на её ненаглядного Артёма нельзя, а Варя…
– Ой, прости, тебе, наверное, неприятно?
– Что?
– Ну, про Варю…
– Да мне параллельно. Правда, Май. Вообще всё равно.
– Ну, ладно… Она стала чемпионом области среди юниоров, и её пригласили в школу олимпийского резерва в Нижний Новгород учиться.
– Поедет?
– Да, конечно! Она же фанатеет по спорту. Конечно, поедет!
– И папочке моему мешать не будет, – усмехнулась Янка. И тут же разозлилась на себя и на Майку: вот надо было так день испортить?
Майка виновато топталась рядом, пока Янка покупала билеты. Потом сказала:
– Вы с ней не говорили?
– О чём, Май?
– Ну, так… Она же нормальная девчонка. Она же не виновата.
– Я тоже не виновата. Давай не будем об этом, ладно?
– Ладно, – усмехнулась Майка. – Сменим тему. Я в колледж поступила. В педагогический.
– Куда?!
– В педагогический колледж! – расхохоталась Майка, видя Янкино лицо. – Да достала эта школа! И родоки достали, не могу уже… А при колледже общага, свобода!
– И как тебя отпустили?
– Да чего там, недалеко же, всего-то сто кэмэ, буду на выходные ездить. «И звонить каждый день», – передразнила она, видимо, маму. – Да они только рады, Янк. Отец говорит, что уже с ума со мной сходит и что там я узнаю, почём фунт лиха, и научусь быть самостоятельной.
– Не знала, что ты хочешь быть учителем…
– А чего? Они прикольные! Ну, малыши. Там учителей начальных классов готовят. Мне нравится. Да и подумаешь, какая разница, на кого учиться? Я же не шибанутая на спорте, как Варька, или на театре, как Соня, так что всё равно, где. Уж лучше, чем юристом или менеджером.
– Ну да, – согласилась Янка. И подумала, что тоже бы пора подумать о том, куда дальше. – А поступать трудно?
– Да вообще фигня! ГИА и собеседование. У них там и конкурса-то нет, недобор, наоборот, не престижная профессия.
Пока Таль водил ребят в обменник, Янка накинулась на Тараса.
– Не мог мне сказать?
– Ну… решил сделать сюрприз!
– А Таля зачем взял?
Тарас нахмурился, подтянул лямки рюкзака, поправил клапан, сказал, не глядя на племянницу:
– Он теперь со мной работает. Летом на маршрутах, с осени возьму к себе помощником в заповедник.
Янка так и застыла. Он взял Таля в заповедник, который Таль поджёг?
