– Есть он! Есть! – кипятилась расстроенная Лидка, она еле сдерживала слезы, – может, он за мороженым побежал? Может, решил купить шоколадку! Мою любимую, с орехами!
– Ага, жди! На обертке белочка! Да?
– Да, да. – Лидка звала: – Вернись! Мне не надо мороженого! И шоколадки не надо!
Но он не вернулся. Вернулась Агата. Она сочувственно посмотрела на Лидку:
– Я тебе верю, он был и отошел ненадолго. Хочешь, с тобой посижу? Вместе подождем твоего дежа вю.
– Давай, – без энтузиазма согласилась Лидка. Она уже не верила, что он вернется. – Почему я такая невезучая? Во всем, во всем.
– Ну почему – во всем? В чем-то везет, в чем-то нет, как всем людям. Ладно тебе ныть, Лидка. Улыбайся, будет лучше жить.
– Вернись! – без всякой уверенности крикнула Лидка. Не отозвался.
Агата делала вид, что она сдержанно ждет, а сама сгорала от любопытства. Наконец не выдержала:
– Лида, скажи, как его зовут. Ну скажи! – Что тебе жалко, что ли? – Агата даже вспрыгнула коленками на скамейку и заглядывала Лидке в глаза. Глаза были грустные, но характер вредный оставался.
– Не скажу, – тихо, но твердо ответила Лидка Князева, – моя тайная тайна. Вот так!
Агата убежала к палатке «Полярная метель», она купила мороженое «Сугроб».
А Лидка осталась в одиночестве. Одиночество – грустное слово.
* * *
Агата и Леха давно не ссорились, дня три или три с половиной.
– Приятно смотреть на дружных детей, – умиляется Суворовна, а сама коварно думает: «Ссоры раз в сто интереснее, чем эти дурацкие мирные тю-тю-тю. Хорошо, что этих мирных лепетаний ненадолго хватает».
А они сидят на скамейке и слушают песню:
Дымом или паром нынче веют чародеи,
Лед или вода на неподвижной реке,
Грей да согревай – пальцы мигом коченеют,
Ручка замерзает да на каждой на строке.
Бархатное небо, ледяные магистрали,
Вереницы фар на дороге кольцевой,
То ли больно так,
Что только с другом мы расстались,
То ли оттого, что так запутан путь домой.
– Группа Чародеи – моя любимая, – говорит Леха.
– И моя, – Агата сегодня не спорит, Леха удивленно поднял одну бровь. Он задумался и спросил:
– Ты сегодня какая-то мирная, на себя не похожа.
– Я всегда мирная, это ты агрессивный, на людей кидаешься. А почему? Знаю. Сказать?
Он сердито засопел, выдвинул подбородок для грозности.
– Ну скажи.
– Потому что ты ребенок. Вырастешь, будешь согласным и неагрессивным.
– Ты, Агата, всегда готова человека задеть, зацепить. Ну какой ребенок, двенадцать лет?! В такие годы только дебил бывает ребенком. – И отвернулся. Пусть она не думает, что Леха любуется ее неземной красотой. Не такая уж у нее и красота – рот большой, глаза серые, ну большие, ну прозрачные. Глаза как глаза.
– Леха, смотри, кто идет! Степа идет – наш дорогой.
– Привет, Агата! Привет, Леха! – и улегся в ногах, заулыбался.
Потом пришли Артем с Олей, прибежала Василиса прекрасная.
– Степа, расскажи анекдот, – просит Оля.
– Расскажи, Степочка, – Агата всегда ласкова со Степой.
Тут появляется хозяин Степы Харя:
– Степан! Что за привычка шататься, как бродячий пес? Я тебя ищу, зову, а ты вон где.
– Анекдот, – объявляет Степа, уходя от прямого ответа. «Пропасть глубокая, сидит человек, и ноги в пропасть свесил. Мимо идет судьба: «Упадешь, а будешь на меня обижаться». Почему все хохочут? Долгий смех не смолкает даже, когда к ним подходит Юсуп, а с ним одна Аня.
– Расскажите, почему так дружно смеетесь. Мы на ваш смех от самого метро шли, – Юсуп – большой ценитель анекдотов. Аня склонила голову набок, заранее улыбается. Степа с удовольствием повторил анекдот, Юсуп захохотал, Аня – за ним. И вдруг сказала:
– Трагическая история, а смешно. Почему? Мы не жестокие люди.
– Черный юмор, ничего особенного, – вдруг объяснил Степа, – обычный черный юмор.
Это тоже было довольно весело – Степа был прав, иногда и правота смешит. А иногда, наоборот, вгоняет в тоску. Все зависит от настроения.
– Юсуп, сыграем в крестики-нолики? – предлагает Аня и достает из сумочки лист в клеточку.
И вот они сидят и рисуют крестики-нолики, а шестой «Б» окружил их и болеет. Аня хорошенькая, а они все – за Юсупа.
– Такие продвинутые компьютерные люди, – задумчиво говорит самый умный Гриша, – а все равно играют в крестики-нолики.
– Каждому иногда надо быть не самым умным, – высказывает умную мысль Леха.
– Игра для любого на первом месте, – сурово замечает Юсуп, – и в школе, и в университете. Ходи, Анька.
Анька медлит. Она играет неважно, а проигрывать не любит.
– Юсуп, а почему ты сделал такой ход? Ловушка?
– Не анализируй, играй, – сурово отвечает он, потому что строгость – его защита.
Аня предалась воспоминаниям:
– У нас в давние времена у всего класса были прозвища: Балалайка, Лапша, Чучело. Юра, а теперь как мне пойти? А то проиграю, – беспомощно смотрит, а сама веселая.
Агата думает: «Анька женственная, она победит ту Аньку, Юсуп выберет ее».
Анька жалобно смотрит на Юсупа:
– Скажи, Юсупчик, как мне теперь ходить? – грустно смотрит, а сама лукавая. Агате не видно, что Анька немного похожа на нее, Агату – веселая, грустная, хорошенькая, озорная.
– Ходи, как хочешь, и поскорее, нам пора в школу, Вадимыч не любит опозданий.
– «Как хочешь!» Но я же проиграю! Помоги мне.
Он смеется:
– Я же твой противник, Анька!
– Ну какой же ты, Юсуп, противник? Противник – противный, а ты нисколько. А у меня в школе было прозвище очень даже обидное.
– На прозвище обижаться глупо. Еще больше будут доставать обиженного.
– Они меня звали Носяра. Ну разве я носатая?
– Ну-ка повернись в профиль, – серьезно просит Юсуп. Он присмотрелся к ее аккуратненькому носику, – ни грамма лишнего носа.
– Вот и я им говорила, а они все равно. Откуда берутся эти дурацкие прозвища?
– Творческий подход. У нас в группе был студент Лифанов. Его звали Лифчик. Орал, дрался, одного крепко замочил, а тот на полу валяется, пыхтит и орет: «Лифчик!»
Тут к ним прибежала запыхавшаяся другая Анька.
Юсуп быстро выиграл в крестики-нолики, и они втроем ушли в школу, помогать Вадимычу.
Шестой «Б» продолжал тусоваться на Лунном бульваре. Лидка сказала:
– А в параллельном классе новенький. Такой приятный парень!
– Лидка! Уймись! Неужели и на этого глаз положила? – это Варвара.
– А ты, Варвара, мне не гувернантка и не мама! – огрызается Лидка. Она злится потому, что Варвара права, Лидке нравится новенький ашник.
– Как его зовут? Наверное, скрывает? Или ты, Лидка, все выяснила?
– Имени пока не знаю. А прозвище – Косой.
– Правда, что ли, косой? – Барбосов сам косоватый, но совсем немного, почти незаметно.
– Нет, глаза ровные, а фамилия Сысоев, – Сысой-Косой, лохи.
– Ашники вообще глупее бэшников, то есть нас.
– Почему?
– Так уж получилось, – Гриша говорит авторитетно. И все ему верят.
– А у нас летом в лагере здоровья, – вдруг вспомнила Варвара, – была Нина Шувалова, а прозвище – Тряпка. Из школы с собой привезла прозвище, а почему она Тряпка, не говорила. Догадаться невозможно. А может, бесхарактерная?
– Катька Майорова из восьмого – Генеральша.
– Почему не Майорша? – всем смешно.
– Так интереснее.
– А я знаю Телятину, у нее фамилия вообще ни при чем, ни с какого боку, – Артем мягко говорит, он вообще не любит резких суждений. Оля тут же сверкнула глазами:
– Телятина, так ей и надо. Ты, Артем, не увлекайся этой Телятиной, слышишь? Я ревнивая, почти, как Леха.
Завопили сразу двое:
– Я не ревнивый! Просто за Агатой все мальчишки бегают и глазами за ней следят!
– А я и не увлекался Телятиной! Просто так рассказал. Рассказать, нельзя что ли?
– А как ее фамилия? – поинтересовался самый умный Гриша. – Мы сейчас вычислим, почему она Телятина.
– Нателла Ландышева, она над нами живет. Она-то сама знает, но не говорит, – Артем серьезный, у него с чувством юмора не все хорошо.
– Подвергни Ландышеву пыткам, – советует Леха, – сознается.
– Нет, пыткам не буду, – серьезно ответил Артем. И Оля поцеловала его при всех. Ей нравится его серьезность и обстоятельность. И конечно, любовь к животным, в сумке у Артема и сейчас сидит крыса Гертруда. Она хрустит сушкой, а иногда выглядывает из сумки, ее усатая мордочка доверчиво смотрит глазами-бусинками.
– А в нашем шестом «Б» все друг к дружке хорошо относятся, – говорит Агата, – у нас и нет прозвищ вообще ни у кого.
– Как – ни у кого? А Барбосик? – кричит Барбосов.
– А я Леха, хотя вообще Максим Алехин. И старший брат Леха, так со школы и пошло.
– А я Анюта Балетная, тоже не имя, а прозвище, – я знаю одного мальчика, его фамилия Нежный. Вот бы мне подошла такая фамилия.
– А у ашников есть Зубастая, Клюква, Семя, Тапка и Мыш без мягкого знака, полностью прозвище из четырех слов: Мыш без мягкого знака.
