ЧЕТВЕРТЫЙ СОВЕТ
Вечером перед фабрикой мальчишки, как всегда, рассказывали о странных, необыкновенных вещах. Йожо Кошалькуля заявил:
— Я себе палец оттяпал, а он новый вырос.
Осмотрели его палец — не поверили. В темноте трудно было разглядеть, новый он или старый. Тут в мыслях Йожо Кошалькули произошел скачок, и он добавил:
— А наша Зузка говорит, что этот Ергуш Лапин умеет ловить птиц глазами…
Мальчики не хотели верить, ведь это сказал известный лгунишка, Йожо Кошалькуля. А он клялся и божился:
— Зузка сама видела! И побожилась. У Ергуша Лапина взгляд как клейстер, птицу к дереву приклеивает.
Палё Стеранка сказал тогда, что это может быть. У Ергуша глаза, как искры. Он, может, и ночью видит, путь себе глазами освещает…
Совет высказал мнение, что, в общем, Ергуш Лапин необыкновенный. Наверное, будет разбойником, каким был его отец…
Знойный день стоял. Зузка не показывалась уже два дня. Кто знает, что с ней случилось…
Ергуш грезил в своем зеленом шалаше, уставившись в пространство.
Над Студеной ямой, у опушки буковой рощи, построили хижину. Сплели из веток. И живут в той хижине Палё Стеранка, Ергуш и Зузка Кошалькуля. Ночь. В кошаре блеют овцы. Горит костер, огонь облизывает котелок с молоком. Зузка стоит у котелка, смотрит на темный лес и говорит:
«Страшно мне…»
В глубокой тьме под деревьями-великанами бьются языки фиолетового пламени. Сыплются дукаты…
Ергуш и Палё сидят на нарах. Ергуш встает. Хочет подойти поближе — рассмотреть таинственное пламя.
«Не ходи! — удерживает его Палё. — Погибнешь!»
И Зузка со слезами на глазах просит Ергуша не ходить туда.
«Не бойтесь, — отвечает он обоим, — ничего со мной не случится».
Взял он валашку и пошел. Вниз по крутому склону, к старым дуплистым букам. Туда, где пляшут фиолетовые языки. Вот он приближается, крепко сжав в руке валашку…
Фиолетовое пламя повернулось в его сторону, бьет в лицо ему, жжет, ослепляет. Языки пламени шипят, как змеи, шепчут ему:
«Отойди… Погибнешь…»
Ергуш закрывает лицо шляпой, размахивается и начинает рубить, рубить своей валашкой. Рубит все вокруг себя, топчет… Языки пламени падают наземь, гаснут. Он их затаптывает, рубит, разбрасывает.
А на том месте земля треснула, и в трещине дукатов, как листьев! Светятся, будто угольки в жаровне. Ергуш набрал полную шляпу и за пазуху насыпал сколько влезло, отнес к Зузке:
«На! Покупай, что тебе понравится…»
Потом он носит дукаты, высыпает под нары, и Палё Стеранке подарил пять полных шляп. И так славно у них в хижине, тепло, радостно.
Вдруг, откуда ни возьмись, Туронь-разбойник. Стал на пороге, заморгал совиными глазищами, усмехнулся и говорит:
«А я за девчонкой пришел» — и на Зузку показывает.
Зузка в ужасе прячется Ергушу за спину.
Ергуш, с валашкой в руке, встал перед Туронем.
«Уходите, — говорит он, — или, как бог свят, рубиться начну!»
Туронь-разбойник испугался, пошел прочь. Но тут Ергушу стало жалко его. Набрал он полную шляпу дукатов, выбежал из хижины, дал Туроню.
«Вот возьмите! И больше не пугайте людей!»
Туронь поблагодарил, ушел в ночь…
Ергуш очень доволен такой развязкой.
Слабый ветерок возится вокруг шалаша. Шевелит заросли старой крапивы, которая цветет желтыми кисточками. В цветках задымилась пыльца, ветерок подхватил, унес неведомо куда. Будто крапива курила.
— Ага, злишься, что она не пришла! — раздался сбоку голос Анны. — Ты в нее по уши врезался! — Она обидно ухмылялась.
— Эй! — вскочил Ергуш. — Не дразнись! Не то худо будет!
Анна опрометью кинулась во двор, рассыпала мелкий смешок, словно жаворонок прозвенел. Ергуш был задет: вот ведь что сказала!.. Глупости это, неправда… Как только могла она эдакое выдумать? Противная! Глаза бы не смотрели на эту Анну. Уйду лучше, не дам над собой насмехаться!
Он обошел дом сзади, его никто и не заметил; отправился в деревню. Пусть теперь дома злятся. Раз ему там покоя не дают, опять пойдет бродяжить.
На широком дворе лавочника Телуха, под огромными липами, возбужденно гомонят мальчишки. Там Рудо Рыжик, Имро Щепка-Левша и Зузкин брат Йожо Кошалькуля, Якуб Фекиач-Щурок и Штево Фашанга-Бубенчик, Густо Красавчик там и Яно Чернильница-Дунчо. Адам Телух-Брюхан, сын лавочника, стоит в окружении мальчишек, держит в руках проволочную клетку. В клетке мечется какая-то птица.
Мальчики увидели Ергуша.
— Эй, поди-ка! — крикнул ему Рыжик. — Знаешь, что это за птица?
Ергуш подбежал. Нет, он не знал такой птицы. Никогда он ничего подобного не видел. Клюв у нее перекручен штопором. Оперенье кофейного цвета с красноватыми крапинками. Красивая птица! Ергуш отдал бы за нее целую пару кроликов, если б мама разрешила.
— Это клест, — объяснил Адам Телух-Брюхан. — Отец его в лесу поймали.
Клетку повесили на стену и пошли все прочь. Только Ергуш остался у клетки, все смотрел, смотрел, никак не мог оторваться от клеста.
— Позови его, — сказали ребята Штево Фашанге.
— Идем с нами! — крикнул тот Ергушу. — Мы купаться пошли!
Ергуш подбежал к ним.
— Ты умеешь ловить птиц глазами, — сказал ему Штево, — нам Зузка, сестра Йожо, рассказывала. Вот возьми да налови таких клестов.
— Наловлю, — отозвался Ергуш. — Вы только мне их покажите. Они, наверное, живут очень далеко…
Мальчики украдкой посматривали на Ергуша, дивились. Какой он необыкновенный… С собаками разговаривает, Палё говорил… С деревьев слетает, как птица. И сильный — даже Матё Клеща побил. А теперь Зузка рассказала, что он птиц глазами ловит. И в лапту здорово играет. Наверное, знает какое-то колдовство…
А Ергуш незаметно, тайно заглядывал во дворы. Кого он там выглядывал, неизвестно… Присоединился к Йожо Кошалькуле, тихонько спросил:
— Вы где живете?
— Далеко, на Верхнем конце, — мрачно ответил тот.
Самое лучшее место купания было за мельницей. Вода, задержанная тяжелыми заслонами, наполняла широкое русло и сильным, ровным потоком стремилась по каналу к мельнице. Берега были обшиты бревнами, и дно выложено досками, чтоб плененная вода не нашла себе пути в глубь земли.
Мальчики сбросили рубашки, штаны, остались совсем голые. Чего же стыдиться друг друга? Ведь тут одни мужчины. Сюда, за мельницу, редко кто ходит. Да если и покажется кто, можно пригнуться под берегом или шлепнуться в воду.
— Раз, два! Все за мной! Поплыли строем, как солдаты! — воскликнул Якуб Фекиач-Щурок.
Отошли немного вверх по течению, скользнули в воду, поплыли. У канала схватились за заслоны, вылезли на берег. Вода сбегала с них струйками, тела казались гладкими, как из стекла.
— Теперь наперегонки! — опять скомандовал Якуб.
Все побежали обратно к тому месту, где начинали купаться, и разом бросились в воду. Ергуш нарочно не торопился, чтоб
