— Можно, я тебе помогу? — спросил Андре.
Марина вскинула голову. Сначала она как будто обрадовалась, но лицо ее тут же приняло равнодушное выражение, и она как бы нехотя протянула Андре сетку с покупками.
— Извольте, сударь, — проговорила она и, неожиданно ускорив шаги, устремилась вперед.
Андре с трудом поспевал за ней, но бежать не мог, иначе расплескалось бы молоко. Марина вприпрыжку неслась впереди, а он, крепко придерживая сетку, изо всех сил старался не отстать. В конце концов Андре потерял терпение, он остановился и крикнул:
— Ты что мчишься как угорелая?
Марина тоже остановилась и, взглянув на него через плечо, произнесла с наигранным удивлением:
— А что тут такого? Ты же знаешь, где мы живем.
— Тогда возьми свою сетку! Никуда я не пойду. Что я тебе, ученая обезьяна? Привет бабушке, спасибо ей за все. Прощай!
Андре явно не шутил. Марина медленно подошла к нему, испуганно взглянула на него и взяла сетку.
— Ты прав, я себя глупо веду. Просто я растерялась, когда ты вдруг будто вырос из-под земли. Я ведь тебя совсем не ждала.
— Почему?
— Знаешь, Андре… я думала… Впрочем, неважно! Пойдем к нам. До обеда у нас еще есть время. А потом я уеду домой.
— Знаю, — сказал Андре, — мне бабушка уже сказала.
— Но в Росток я приеду. Обязательно, — убежденно сказала Марина. (Андре снова отобрал у нее сетку.) — Поехали в зоопарк, Андре. Мы же давно собираемся. Только надо поторопиться. Или, может, тебе не хочется?
— Что ты! Конечно, хочется, — сказал Андре и понял, что пари выиграно. Хуго останется с носом. И редкостная тюбетейка перейдет к Андре.
Позавтракав, дети попрощались с бабушкой: Марина собиралась поехать домой прямо из зоопарка да и Андре тоже не думал возвращаться.
— Счастливого пути, мальчик! — сказала бабушка. — Через две недели увидимся в Ростоке. Покажешь нам свой родной город? Я просто сгораю от любопытства: представляешь, первый раз в жизни еду на море! Все как-то не получалось. А ведь это позор, что Анна Бухгольц, жена красного моряка, до сих пор моря в глаза не видала. Вот только боюсь, не начался бы шторм, когда будут спускать корабль на воду. А то как бы у меня от качки не закружилась голова! Но ты мне тогда поможешь, правда, Андре? Ты ведь большой и сильный.
— В гавани, где стоят корабли, тихо даже во время шторма, — успокоил ее Андре. — Так что не бойтесь!
Бабушка обняла его за плечи и привлекла к себе.
— Ну, Андре, будь здоров! Приезжай к нам. У меня в погребе много бутылок с яблочным соком.
У калитки Андре еще раз помахал ей рукой.
Марина опять была в том красивом платье, которое надевала, когда они в прошлый раз ездили в город. И настроение у нее было прекрасное.
На остановке им пришлось подождать: трамвай только что отошел…
— Знаешь, Андре, — сказала Марина, — я покажу тебе в нашем зоопарке все самое новое и удивительное. Ты этого еще наверняка не видел. Там уже построили львятник. Заходишь туда, и кажется, будто попал в тропики. Просто дышать нечем. Сразу представляешь себе, каково приходится в тропиках. Но где же этот трамвай? Когда спешишь, всегда так: трамвай обязательно уйдет перед самым носом!
Андре стоял, прислонившись к столбу, и молчал. Скоро они с Мариной приедут в зоопарк. Он сразу же подойдет к киоску с сувенирами, купит несколько открыток и марки и в садовом кафе напишет друзьям. Хотя, по совести, ему важно только одно: отослать открытку Хуго. И Марина, ничего не подозревая, тоже распишется на ней; она сегодня такая веселая, и ей так хочется, чтобы последний день прошел хорошо. Потом открытки проштемпелюют, здесь же в зоопарке, надо только проследить, чтобы на открытке, адресованной Хуго, штемпель вышел почетче. И тогда пари выиграно! Дома Хуго сердито спросит, как это ему удалось уговорить девчонку расписаться на открытке. «Невелико искусство», — подумал Андре, и его даже в жар бросило.
А Марина весело болтала, по-прежнему ни о чем не подозревая. И тут Андре вдруг устыдился своего пари. Он понял, что не пошлет открытку. Лучше уж проиграть это позорное пари.
Вдали показался трамвай, ехавший в сторону зоопарка.
— Знаешь что, Марина, — неуверенно начал Андре, — мне, вообще-то говоря, не очень хочется в зоопарк.
— Почему? — удивилась Марина. — Я покажу тебе самое интересное! Ты же не верил, что там все это есть!
— Да, конечно. Но сегодня мне что-то туда неохота. Я знаю, что у вас замечательный зоопарк. Я его тогда для смеха ругал. Кто не знает, что зоопарк у вас — первый сорт?
— Хорошо, что ты это понял. А все-таки, может, съездим туда, Андре? Там так красиво и интересно.
— Лучше съездим еще раз во Фридрихсхайн, на могилу твоего дедушки! И на тот мост через Шпрее. Я хотел бы еще раз взглянуть на Манеж. Но если ты против, я не обижусь.
Трамвай в сторону зоопарка затормозил, потом отъехал. Дети остались на остановке.
— Ты о компасе думаешь, да? — спросила Марина.
— Да. Как много мы с тобой увидели и узнали благодаря ему! И вообще…
Подъехал другой трамвай, тот, что шел в противоположную от зоопарка сторону. Дети сели в него, как в тот раз, когда ездили в город вместе с бабушкой.
Скоро показался большой рекламный щит зоопарка: ярко размалеванные львы в страшном оскале разинули пасти.
Андре смотрел на этот щит без всякого волнения. На душе у него было легко, хотя он и проиграл пари. Украдкой он взглянул на Марину.
Она сидела притихшая. Куда только подевалась ее обычная бойкость! Сейчас у нее не было вишен. Да сегодня ей, наверно, и в голову бы не пришло повесить их ему на уши. Андре даже забеспокоился: отчего Марина такая тихая?
Молча поднялись они к братской могиле во Фридрихсхайне. Марина смахнула листья и ветки с каменной плиты, и они увидели имя Вильгельма Бухгольца.
— Теперь я буду следить, когда в море появится корабль с именем твоего деда, — сказал Андре.
— А разве издали видно название корабля? — спросила Марина.
— А то как же, — ответил Андре. — И все сразу смотрят, какое у корабля имя.
Потом они стояли на мосту против Манежа. Сегодня движение было еще больше, чем в прошлый раз, с ревом проносились машины.
Дети перегнулись через парапет. Головы их соприкасались, в воде они увидали свое искаженное отражение.
— Смотри, какие мы смешные там, в воде! — сказала Марина, ткнув Андре в бок.
Из-под моста выплыла баржа. По палубе бегал белый шпиц; заметив детей, он яростно залаял на них.
— Что это он на нас взъелся? — спросил Андре.
— Да так просто, он вообще на чужих лает, — ответила Марина.
Андре смотрел на Манеж.
— Вот на этом мосту они увиделись в последний раз — твой дед и бабушка твоя, — задумчиво произнес он.
— А сейчас на этом мосту стоим мы с тобой, Андре, — сказала Марина, — и времена теперь совсем другие!
Они умолкли. Мимо них по мосту шли прохожие, дети, солдаты. Ехали автомобили — одни медленно, другие быстро. Из-под моста выплыла еще одна баржа…
— Знаешь что, Андре, — сказала вдруг Марина, — мне ужасно хочется мороженого. Но только хорошего. А тебе?
— И мне тоже. Правда, уже полдень. Тебе скоро надо ехать домой.
— Ничего, Андре, у меня в запасе еще целый час. А это очень много.
Они пересекли улицу. Потом пошли по широкой площади, где в свое время стоял дворец кайзера и где за последние полвека произошло столько событий.
Но сейчас они об этом не думали.
13 ноября 1918 года в городе Киле, на севере Германии, вспыхнуло восстание военных моряков императорского флота. Оно началось после того, как стало известно, что командование флота отдало приказ о выходе военных кораблей в открытое море — там офицерство надеялось расправиться с «бунтарскими элементами». Матросы отказались выполнить этот приказ, и 4 ноября восстание охватило весь флот. Кильское восстание положило начало Ноябрьской революции 1918 года в Германии.
Роме — карточная игра.
В парке Фридрихсхайн похоронены немецкие революционеры, павшие во время баррикадных боев в марте 1848 года в Берлине.
ФЭБ — народное предприятие.
