– Ты попал в сказку, – произнёс он с пафосом. – В волшебную страну кино! Сегодня ты злодей, а завтра гном! А я – король, мучаюсь страшной болезнью.
– По сценарию, – продолжил Карякин, – король начал внезапно молодеть! Черты его лица разглаживаются, кожа покрывается румянцем, борода темнеет. Но! Голос, напротив, подвергается безостановочному старению, и король скрипит наподобие телеги, вот-вот развалится. Понятно?
Я кивнул со знанием дела:
– Синдром Гетчинсона-Гилфорда, или детская прогерия. Быстрое старение организма. Я читал в Интернете. Только у короля всё перепуталось, тело молодеет, а голос стареет.
Карякин с Иваном переглянулись. Иван хлопнул себя по животу и расхохотался.
– Ну ты даёшь! – Карякин протянул мне сценарий: – Это сегодняшняя сцена. Ты – волшебник, но являешься к королю под видом уличного врача.
– Почему? – спросил я.
– У тебя, – объяснил Карякин, – вернее, у волшебника, – своя цель, и, если узнают, что ты, то есть он, волшебник… Ты почитай-почитай.
Через минуту я ознакомился со сценой и повторил её наизусть.
Карякин схватился за голову и воскликнул:
– Гениально! Парень! Где ты был раньше?!
После того как меня переодели в тряпьё и загримировали, началась съёмка.
Король в окружении свиты сидел в огромном кресле на колёсиках у ворот замка.
Я подошёл к нему и обратился с поклоном:
– Ваше Величество! Я вижу, Вы отчаялись, иначе не прибегли бы к помощи уличного лекаря. Я обещаю исцелить Вас.
– Что ты хочешь взамен? – скрипучим голосом произнёс король.
– Смогу ли я попросить Ваше Величество о небольшой услуге сейчас, пока не приступил к оздоровительным процедурам?
– Проси, чего хочешь… – с трудом прошептал король.
– Не могли бы Вы оставить отпечаток мизинца левой руки на этом листе пергамента?
Перед королём поставили походный столик. Я положил на него заклинание и плоскую шкатулку с волшебным порошком. На манускрипте были начертаны слова: «Добро со злом, зло с добром! Мы тому порука!»
Король опустил мизинец в волшебный порошок, после чего прижал палец к пергаменту. Я с поклоном протянул королю петушка на палочке.
– Это волшебный леденец. Через день Вы будете здоровы! – пообещал я.
– Снято! – крикнул Карякин в рупор.
После этого была ещё одна сцена – мой монолог на чердаке, у сундука.
По сценарию предполагалось, что в это время грохочет гром и сверкают молнии. Но ничего этого не происходило. Мне объяснили, что гром и молнии дорисуют при помощи компьютерной графики. А я всё равно должен был воздевать руки к небу и вопить:
– Отныне в мире людей наступит гармония! Больше не будет ни добра, ни зла! Ты слышишь меня, Чёрный маг Этхей?!
Я уже ничему не удивлялся. Этхей так Этхей. Наверное, рукопись, которую я нашёл в своём сундуке, читал кто-то ещё. То есть я даже догадывался – кто. Сценарист Сан Саныч. Но когда и где он её прочитал – для меня оставалось загадкой. Ничего! И её разгадаем.
После съёмок меня снова накормили досыта, как и в прошлый раз, словно я приехал из голодного края, и отпустили отдыхать, вернее, спросили, куда отвезти – домой или в школу. В какую школу? Уроки давно закончились.
Я поблагодарил и ответил, что доберусь сам. И пошёл к Лене. Я ещё утром решил к ней зайти. Вроде как навестить, а заодно выведать про книги и сундук.
Лена, разумеется, меня не ждала. И, когда открыла дверь, сначала не захотела меня впускать, а потом передумала, но сказала, чтобы я подождал в прихожей, пока она приберёт у себя в комнате и переоденется.
Я стоял и видел в большом овальном зеркале, как она прячет под одеяло какую-то старую книгу. Потом она вышла, а я сделал вид, что с интересом разглядываю мозаику с пальмой и двумя попугаями.
– Зря волновался, – она выпятила нижнюю губу. – Я уже выздоровела. И завтра приду в школу. Можешь там любоваться сколько угодно, а теперь уходи!
– Чем любоваться? – я сделал вид, что не понял, а Лена подошла ко мне вплотную.
– Не чем, а кем… – она дышала на меня чем-то сладким, наверное, леденцами от кашля. – Ну, если хочешь, оставайся, раз уж пришёл. Могу компотом угостить.
Лена сверкнула своими колдовскими глазами, а потом, как ни в чём не бывало, пошла на кухню. Ну и я следом.
Я сел на табуретку. Лена плеснула мне компота из кастрюли в крохотную чашку.
– Пей! – скомандовала Елена Прекрасная, а потом спросила: – Ну как? Ты осознал свою ошибку?
– Какую ошибку? – я снова притворился дурачком.
– Какую?! – она сделала большие глаза. – Зеркало когда принесёшь?
И тут я выдал:
– А когда ты мой сундук вернёшь! Или хотя бы то, что в нём было.
– Вань! Да чего ты ко мне пристал? – она посмотрела на меня невинным взглядом. – Ну я правда ничего не знаю ни про какой сундук!
Должен сознаться, я почти поверил ей, как вдруг раздался звонок её мобильника. Она зыркнула на экран, сказала: «Я сейчас» и удалилась в свою комнату.
И тут я увидел на холодильнике одну из ёлочных игрушек, которые нашёл в волшебном сундуке на чердаке. Я её хорошо запомнил, потому что это был забавный заяц в большом колпаке с бубенчиками. Очень старая игрушка, такую сейчас не купишь. Мне, во всяком случае, зайцы с бубенчиками никогда не попадались.
На кухне было слышно, как Лена говорит по мобильнику, но она отвечала только «да» и «нет», и я никак не мог понять, о чём разговор. Наконец она вернулась, без мобильника, и я спросил совершенно спокойно, словно меня это не касается, просто чтобы поддержать беседу:
– Старая игрушка. Заяц с бубенчиками.
– Да, – ответила Лена рассеянно. – Это ёлочная игрушка моей бабушки.
– Ага, – сказал я. – Точно такой заяц был в моём сундуке с чердака.
Лена вздрогнула, а я продолжал:
– Кстати, любая экспертиза обнаружит мои отпечатки пальцев на этом зайце.
– Глупости! – разозлилась Ленка. – Какая ещё экспертиза?!
– Кри-ми-на-лис-ти-чес-кая, – произнёс я по слогам, не потому, что хотел подчеркнуть всю важность момента, просто слово сложное, я на нём всегда спотыкаюсь.
– Дурак ты! – сказала Ленка. – Кто её делать будет, экспертизу эту?
– А я твоего папу попрошу, – усмехнулся я.
– Тоже мне умник нашёлся! – вдруг закричала она. – Может, ты этого зайца только что трогал! И всего заляпал своими пальцами!
– Где сундук? – я повысил голос. – Где ты его хранишь? Где закопала?
Я внюхался по старой привычке, но никакого запаха сундука не учуял.
– Ой, не могу! – засмеялась она. – Нюхач!
– Я всё равно его найду, – пообещал я.
– Ты за этим сюда пришёл? – спросила она угрожающе. – Сейчас позвоню папе, он тебя мигом приструнит!
Она побежала в свою комнату за мобильником, а я схватил с холодильника ёлочного зайца и бросил его в раскрытый рюкзак.
Лена вернулась, названивая или делая вид, что звонит своему отцу-полицейскому.
– Вали давай! – крикнула она, и в этот момент стала похожа на болотную кикимору.
Я медлил.
– Пошевеливайся! – крикнула она и толкнула меня в спину.
– Всем привет! – сказал я, вылетев на лестничную площадку.
Дверь за мной с грохотом захлопнулась.
– Ну и ладно, – пробормотал я. – Улика есть, теперь осталось определить состав преступления.
И всё-таки настроение у меня испортилось. Не из-за сундука. Из-за Ленки. Как-то нехорошо стало у меня на душе. Можно сказать, муторно. И это та самая девчонка, которую я любил! Какое у неё было ужасное лицо! Как у ведьмы! Только и мечтает превратить весь в мир в лягушек и жаб и быть среди этого болота…
О чём ещё она мечтает, я так и не додумал, потому что дошёл до нашего домика и наткнулся на соседа-бухгалтера. Пупса мне только не хватало для полного счастья!
А он кивнул мне и с иронией произнёс:
– Судя по вашей постной физиономии, молодой человек, у вас первая любовь!
И захихикал, ужасно противно. Я что есть силы пнул миску, из которой Чёрный кот лакал молоко, и поскорее нырнул в нашу дверь, чтобы не уподобиться Ленке – не наговорить соседу гадостей. Он-то ни в чём не виноват. Правда, глупый, но ведь не всегда.
Я умылся и достал из ящика письменного стола этюд – мама всё так же весело улыбалась своему жениху, а тот всё так же нежно смотрел на невесту.
Это моя мама – Мария Семёновна Ивашова – и Геннадий Соловьёв. А отчества его я не знаю.
Наверное, они очень сильно любили друг друга.
И, может быть, Соловей – мой отец. Только где же он был раньше? Ах да, в Москве! Не знал, наверное, что у него есть сын, то есть я.
Но почему? Почему они это сделали? Почему взрослые люди не понимают, что так нельзя?! Что, когда на свет должен появиться ребёнок, а родители расстаются, больше не вернёшь радостной и счастливой жизни. Будет совсем другая жизнь, не такая, как когда все вместе.
Я горько вздохнул. Одна надежда, что это не мой отец. Не нужен мне такой отец, который даже ни разу не захотел меня увидеть.
Как-то раз мама сказала, что папа был лётчиком и погиб. Я поверил. Так удобней – верить. Хотя любому понятно, что мой папа никаким лётчиком ни на каком Севере не был и не затерялся там в полярной ночи.
