- Под локти полотенце в жару не забывай подстилать. Потно на таком посту.
- И мой совет прими, башлык Чичибабин. С приезжими когда речь ведешь, пересаживайся на диван! Для внушительности.
- Не забудь барометр карманный завести, Чичибабин.
У нашего-то барометры и в кабинете, и дома. А в сейфе, говорят, хранится особый, по которому все другие проверку проходят. Лопата и барометр! По ним у нас погода строится.
- Все это само собой, - серьезно рассудил Чичибабин. - Понятное дело: солнышко и совок!.. А беседовать с людьми могу везде, где приспичит. Вот, столичный писатель не побоялся даже к воронке подойти. Да ведь я директором... всех приезжих принимал бы не в кабинете, а на Шестом озере. Пусть сначала солей наших отведают, а потом уж тары-бары! Если выдержит человек, не прослабит его, значит, стоящий он. А то в прошлый раз приехал откуда-то знаток планировать новый поселок. С неделю по всем кабинетам в конторе ходил, бумагами шебуршал, по утрам и вечерам морские ванночки принимал. Потом, наконец, надумал поехать к сборщикам на озеро, посмотреть, как они "деньгу гребут..." Денек был такой же вот: солнышко с утра припекало, прямо обухом по голове било. Только было проектант решил пройтись по соленому снежку, а его и стукнуло! Едва привели в чувство. Из-за этого солнечного удара неделю лишнюю у нас пробыл. И что вы думаете! Удар на пользу пошел: оказывается, только после этого он спохватился и отыскал в проекте нового Бекдуза махонькую промашку. Оказывается, забыл он предусмотреть озеленение поселка и его окрестностей. Был бы я директором, разве допустил бы такое!
История, действительно, невыдуманная и довольно забавная, но она не вызвала смеха ни сейчас, ни в тот день, когда проектант вдруг спохватился и нашел прореху в своем, уже одобренном научным институтом, проекте.
- О таких вот делягах надо писать, Виктор Степанович! - не утерпел Брагин и отвлекся на минутку от пространного акта. - А то все нас в рутинерстве обличаете.
- Будет вам, Сергей Денисович, на себя наговаривать!- Пральников понимал, что он намекает на его недавнюю статью в газете о поднятом шуме вокруг рекламируемой печи "кипящего слоя", о маловерах и крикунах, не уважающих искателей нового... С первыми откликами на свою темпераментную статью Пральников успел познакомиться пока внутри редакции, а теперь вот выслушивал колючие отклики не просто читателей, а "действующих лиц, главных персонажей" своего опуса. Статья имела скорее постановочный характер и не преследовала остро обличительных целей. Важно было порассуждать на злободневную, прямо-таки жгучую тему.- Об этом хочется не только писать обзорные статьи!.. Впору на язык плаката переходить.
- Я - тоже за зубатый плакат! - с митинговым па-фасом воскликнул Феликс Лимонов.
Не ожидавший, видимо, такой солидарности, Пральников схватился за шляпу, словно опасаясь, что криком ее сорвет с головы, как ветром. - Бунтарь Маяковский для потомков чего только не делал шершавым языком плаката! Не хвастаясь, скажу: я всю свою звонкую силу сатирика отдаю комсомольскому прожектору. Искренне приглашаем и вас, Виктор Степанович, сотрудничать в нашем сатириконе. Думаю, не посчитаете это зазорным. Плакатный язык для нас тоже приемлем. Видите, поймали вас на слове! К вашим услугам голосистый и пронзительный правдомет без всяких анестезирующих средств. За попадание ручаемся. "Прожектор" наш испытан.
- Как представитель газеты, я сам пекусь об авторском активе! - с живым участием ответил Пральников. - Предложение, впрочем, заманчивое. Разумеется, участие в вашем издании гарантируется соблюдением всех авторских прав.
- Не беспокойтесь, ни одной нужной запятой у вас из статьи не упадет, а за волосы на голове - не ручаемся!..
- Рискуя головой, по волосам не плачут.
- Тогда считайте себя, Виктор Степанович, нашим прожектористом. Светить - и никаких гвоздей!..
- На попятную ни в коем случае: отступление отрезано, мосты сожжены! Я - с вами, ребята!
Пока Феликс Лимонов, редактор недремного "Прожектора" натягивал тугую тетиву разговора со столичным литератором, рядовые книгочтеи Ягмур и Сергей мучились над "словесной мучелью" акта. Все в нем было вроде бы складно, фактов с избытком, но какой-то малости, кажется, не доставало.
- Помогите, Виктор Степанович, - умоляюще проговорил Сергей, словно гость был признанным мастаком именно в "жанре докладных и сочинительстве актов". - Дополняйте, отбавляйте! Вы тоже, пожалуй, у нас теперь полноправный свидетель... Возьмем да и притянем вас к акту. При последней фазе соляного потопа вы присутствовали. Заглатывание пастью воронки мокрого брезента и круглое вращение спичечного коробка!... Это тоже улики.
- Чего видел, от того не буду отпираться, - согласно кивнул Пральников. - Кто знает, а вдруг с помощью таких вот актов и проявляется активное вторжение в жизнь, о котором мы так часто говорим.
- И которого требует наш соцреализм!.. Так вы хотели сказать, Виктор Степанович? - Феликс Лимонов держался очень свободно и обращался к литератору, как к собрату по перу. - Что ж, тогда смелее вторгайтесь! Ка-ра-Богаз любит дерзких, буйных и даже одержимых. А вы - активный участник бурных событий.
- Боюсь, что это лишь начало!
- Другие пусть побаиваются! - ответил Феликс Лимонов.
- Не зря мылимся с актом, свидетели, слава богу, есть,- добавил тихо к этому разговору Чичибабин, развинчивая плоскогубцами многоступенчатый, сделанный в виде ракетки, алюминиевый мундштук. - Осталось ответчиков обозначить.
- Да, вижу притянуть и меня решили, - говорил Пральников, перечитывая написанное Ягмуром и Сергеем. - Согласен. По-моему, надо отчетливее провести мысль о прежних расчетах вашей лаборатории и о том, что они не учитывались... Надежность всего трубопровода оцените, как инженеры; ради него бурились эти новые скважины, так? О карстовых провальнях тоже надо бы подробней.
- Слышали, Сергей Денисович, и я за эти пунктики. В акте, как и в любом произведении, важна архитектоника! Не так ли, Виктор Степанович?
- Стройность и соразмеренность прежде всего!..
- Быстро мы сработались, уже понимаем друг друга! Очередной залп "Комсомольского прожектора" будет дан именно по этой актуальной... и затонувшей будке.
- От будки и без пальбы осталась одна воронка, мокрое место! - Пральников отдал бумагу Сергею и что-то записал в свой блокнот. Чуть повыше Сергея ростом, Виктор Степанович был узковат в плечах, но такой же крепкий, жилистый. Седина у него шла с висков и поднялась уже довольно высоко, и сам он заметно грузнел, хотя был порывистый, быстрый на ногу. Несмотря на крепкое сложение, Пральников был бледнолицым и казался чрезмерно утомленным. Морщины под глазами и шрам на правой щеке от пендинки еще больше старили его, но темно-серые, лучистые глаза при разговоре как бы сжигали все приметы раннего постарения.
Сергей и Виктор Пральников с минуту смотрели на густеющие винные краски заката, на уплывающий в сумерки выгнутый огромной подковой берег бухты. Пральников снова взял листок из рук Брагина, взвесил его в руках, задумался.
- Тяжелый груз у этой бумаги. Хочется знать, верите вы, Сергей Денисович, что все написанное тут будет правильно понято?
- Позвольте и мне спросить: а вы - в свое... верите?
- Иначе ни одного слова не потревожил, не поднял бы для человеческой работы,- тихо и доверчиво сказал Пральников.
И раньше Сергей почувствовал, что их откровенный разговор будет затяжным, и поэтому комкать его не хотелось, лучше было повременить, подождать более зрелой и удобной минуты.
- Про карсты... аварию тоже будете писать ? - спросил Сергей.
Взяв Брагина под руку, гость сделал несколько шагов и остановился, поглядывая на возню возле мотоцикла и выкрики несговорчивого Ягмура, которого ребята намеревались послать в магазин за какими-то покупками.
- Простите, Сергей Денисович, но вы, кажется, находитесь во власти ходячего и очень досадного мнения, что писатель - это очарованный странник... Все хватает с лету, грабастает с первого взгляда, и пишет во все лопатки! Пришел. Увидел. Написал. Нет. И еще тысячу раз - нет! Все написанное - это и увиденное, и личная судьба, и сплав мечты с реальностью... А, впрочем, эту дьявольскую химию и магию творчества я только постигаю... Да и кто ее до конца изведал!
- Нет, так я не думаю, но я уверен, что про наш инцидент вам придется писать. А не вы, так другие приоткроют завесу, и рассеют туман, напускаемый дельцами. Но сдается, Виктор Степанович, что именно вы можете правильно и выпукло осветить события. Ко всему этому вы так близко подошли в своей недавней статье. Хотелось бы ее вместе с ребятами еще перечитать.
- Обсуждение?
- Коллективная читка - чинно и благородно. Меня просят об этом...
Двойственным было отношение Пральникова к дружески откровенному предложению ребят. Руководство комбината уже поспешило отписаться, признав "высокую актуальность, стопроцентную правдивость и справедливость" материала. Редактору газеты такой отклик в высшей степени импонировал, автору тоже льстил ответ; и вдруг - вытаскивать на свет улежавшуюся в подшивке тематическую полоску о "Большой туркменской химии". Но это хотелось сделать. И не ради простого любопытства, это была внутренняя потребность до конца разобраться в переплетении фактов, сцеплении деталей, в разноголосице и все более обостряющемся столкновении различных мнений. Ведь в газете выступали не только поборники нового химического комплекса в Бекдузе, но и его опровергатели- люди несогласные с односторонним и чрезмерным увлечением печами "кипящего слоя", их противники, коих Семен Семенович Метанов называл не иначе, как "хулителями передовых технических идей". Сам Метанов, пожалуй, тоже страдал повышенным пристрастием, но на стороне солидной группы конструкторов было как бы само время, требующее смелых нововведений, и особенно в таких отраслях, как химия. И тем более в таких заповедных, до сих пор не только как следует не освоенных, но и не обжитых просторах Восточного Каспия.
