— Много… — сказал Боба.
— Вот и хорошо, что много, родной ведь человек.
— Не помню… — ныл Боба.
— А где жил твой дядя, помнишь? — возвратился я к началу.
— Забыл, — сказал Боба.
— Как же ты своего родного дядю не знаешь!
— Не хочу твоего дядю… — заплакал Боба.
— Он такой же мой, как и твой!
— Мне дядю не нужно… — ныл Боба.
Я показал ему звёздочку, и он сейчас же к ней потянулся.
— Да знаешь ли ты, чья это звёздочка? — сказал я.
Он не знал.
— Дядина, — сказал я.
— Мама! — заорал Боба. — Опять дядя!
— Молчи ты, пойми наконец…
Нет, он не понимал. Не мог понять мой брат Боба, что значит для меня дядя…
— Отстань от малыша, — вмешалась мама.
— С такой памятью он далеко не пойдёт! — разозлился я. — Ничего из него путного не выйдет! Нужно тренировать свой ум!
— Чего он от тебя хочет? — спросила мама Бобу.
— Дядю хочет… — всхлипывал Боба.
— Объяснишь ты мне наконец, что это за мифический дядя и чего ты хочешь от ребёнка?
— Я хочу, чтоб он был умный.
— Он не глупее тебя.
Боба подбежал ко мне и шёпотом спросил:
— Отдашь звёздочку?
— Дам только подержать, — сказал я. — Такую звёздочку даже подержать почётно.
— Дядя родился в Ленинграде! — вдруг выпалил Боба.
— Не совсем, оказывается, забыл, — сказал я.
Бобу словно прорвало:
— Два ордена Красного Знамени, два ордена Красной Звезды…
— Молодец! — сказал я.
— …три медали «За отвагу», три медали «За боевые заслуги»… — шпарил он без запинки.
Мама взяла Бобу за руку, он вырвался.
— Гвардии майор!!! — орал он откуда-то уже с веранды. — Родился в Ленинграде! А сейчас на фронте!!!
Я догнал его, сунул ему под нос звёздочку и спросил:
— Чья это звёздочка?
И Боба сказал:
— Папина.
Такого ответа я никак не ожидал. В это время завыла сирена, и мама стала быстро одевать Бобу и велела мне переодеться. Несколько раз уже были тревоги, и всё учебные. Я не спешил, а мама торопила. Сирена выла всё сильней и сильней. Я думал, как бы сбежать — поглядеть, что творится на улице в это время. На лестничной площадке собрались все соседи. Некоторые были с узелками, а семья дяди Гоши с подушками. Дежурный повёл за собой всю компанию. Я держал за руку Бобу, и он подвывал сирене.
— Верно ты сообразил, — сказал я Бобе.
Он прекратил выть.
— Чего сообразил?
— Звёздочка, конечно, папина, — сказал я, — при чём здесь дядя…
Сирена продолжала выть.
Я протянул Бобе тёплую, согретую в ладони звёздочку и задумался о своём папе, которому неизвестно как сейчас приходится…
Когда я узнал, что в Кишлах на свалке груды оружия, я спать не мог. Оказывается, привозят с фронта разное трофейное оружие и сваливают в кучу у завода в Кишлах. Доехать до Кишлов на электричке, а там свалка в двух шагах. Не спалось мне в эту ночь, представлялись мне разные карабины, пистолеты, автоматы, бомбы, снаряды, просто не верилось, что там такие вещи запросто валяются. Настоящее ведь богатство! Склад оружия, груда вооружения. Пусть старое, негодное, но ведь исправить можно! Да я бы всё на свете отдал, только б мне эти штуки приобрести. Кто об оружии не мечтает! Да я по разным пулькам, гильзочкам с ума сходил, а тут невообразимо! Всю эту груду, говорят, собираются переплавить. Да мне бы чуточку, совсем немного, старенького оружия, пока его не переплавили. Выберу себе кое-что, а там, пожалуйста, переплавляйте. Мои автоматики, пистолетики, карабинчики, винтовочки, я вас в порядок приведу, исправлю. Достану себе оружие, пусть только немцы сунутся! Лягу у порога с автоматом, пусть только появятся! Шквальный огонь по фашистам, смерть немецким оккупантам, не войдут они в нашу квартиру! «Внуки Суворова, дети Чапаева, бьёмся мы здорово, колем отчаянно!» — отличный плакат висит на стене с отличными словами! Отчаянно буду палить без передышки по врагу, идёт священная война! Разгромим и уничтожим вражеское отродье! Наше дело правое, враг будет разбит!
Лежу и дрожу в своей постели от нетерпения оружие достать, будто у меня лихорадка или что-то вроде. В школу утром не пойду, какая может быть школа! В нашем школьном музее один автомат ржавый да три лимонки старые без всяких запалов. Пулемётная лента да каски. Для школьного музея постараюсь, неужели непонятно? С музеем поделюсь, не жалко. Ещё мне спасибо скажут. Вполне можно в школу не явиться ради того, чтобы музей обогатить. Встречусь утром с Вовкой — и туда! С ума я схожу по трофейному оружию. Рвётся враг к нашему городу, нельзя быть человеку без оружия, будет у меня свой автоматик-пистолетик-пулемётик!
Утром мама уходила на работу, старалась не шуметь. Убрала затемнение, и я зажмурился от света. Я давно не спал. Захлопнулась за мамой дверь, а глаза у меня сами закрылись. Жуть захотелось спать. Но я встал, открыл входную дверь, чтоб Вовка мог войти, и завалился. Мне снился сон, будто я охраняю склад оружия, а тут фашисты налетели. Такая заварушка началась! Отбиваю атаку за атакой, оружия у меня полно, подходите, гады, будет вам за всё! Фашисты наседают, я держусь, на подмогу мне спешит отец с Золотой Звездой, трое братьев — отважный экипаж на своём танке… В это время меня Вова разбудил.
Я сначала его за фашиста принял. Потом увидел у него портфель и спрашиваю, зачем же он с портфелем явился, если мы на свалку собираемся, а не в школу. «Как же я, — говорит, — без портфеля из дому выйду, соображаешь?» В общем, я спросонья не сообразил.
Стал одеваться, а Боба мне какой-то листок суёт. Что это? А он, оказывается, свастику начиркал, пока я спал, и мне протягивает. С плаката срисовал.
— Да ты что, — говорю, — такие вещи рисовать? Ты знаешь, что это такое? Омерзительная, ненавистная зараза! Фашистский знак! Только предатели рисуют вражеские знаки! За это знаешь что нужно сделать?
Он задумался и говорит:
— Чего?
— За это, — говорю, — не знаю, что можно сделать!
Поддали ему, чтобы знал.
Кое-как его одели с Вовкой. Каждое утро его одевать одно мученье. Там нас оружие ждёт, а он тут безобразничает.
… Сразу же за станцией я увидел мальчишек и ахнул. Они носились с криками и воплями, играли в войну, но не это меня поразило. В руках у них были настоящие немецкие трофейные пистолеты-пулемёты!
— Самое лучшее, наверное, растаскали, — сказал я, волнуясь, — какие у них автоматики, ты видишь?! Да где же здесь свалка?
Вовка не знал, где свалка.
— Эй! — закричал я ребятам. — Подойдите-ка сюда! Подойдите-ка на минуточку!
Двое подскочили с автоматами.
— Эти штуки стреляют? — спросил я.
— Это «шмайсер», а не штуки, — сказал один.
Другой объяснил, что автомат испорчен, все автоматы на свалке не стреляют, одни болванки, но есть австрийские карабины и подходят к ним отечественные патроны.
— Сразу можно палить? — задрожал я от нетерпения.
— Все части там валяются отдельно, — сказал он, — а затворы реже всего попадаются, поди их найди в такой куче.
— Выходит, там одни железки?
— Разные там железки, — сказал он, — а не одни. Полно там всего.
— Прямо так и полно? Подходи и бери? Набирай сколько хочешь и домой тащи?
— Там сторож на коне. Оружия навалом, а сторож не даёт. Но его спокойненько перехитрить можно. Надоедает ему на лошади стоять, он скакать начинает. Вокруг завода скачет, чтоб не скучно. Когда он за забор завернёт, тут и выбегай. Там танк есть фашистский. Махина. За танк можно спрятаться и оружие выбирать. За танком не видно. А в танке кости. Фашист в нём сгорел. Даже крест там нашли. Разные там бомбочки, мины. Вот и опасаются.
— Вечно о нас заботятся, как будто мы маленькие, — сказал я.
— Один раз мину нашли, — сказал мальчишка, — как грохнут, с сарайчика крышу сорвало.
— Только и всего?
— Столб зашатался, но устоял.
— И всё?
— Тебе мало?
— Мина ведь.
— Одна ведь мина. Не тыща.
— Тоже правильно.
— Из-за мин всё, — сказал мальчишка.
— А куда крыша улетела? — спросил я.
— Куда, куда… больно я знаю. А в сарайчике мотоцикл стоял. Крыши-то не стало, мотоцикл и украли.
— Ты нам свалку покажи, — сказал Вовка, — нечего нам про мотоцикл рассказывать.
— Свалка нам нужна, а не твой мотоцикл, — сказал я.
— Сами же спрашивали, да ну вас! — Он хотел убежать. Второй давно смотался.
Свалку он всё-таки показал, мы ему даже спасибо не сказали, со всех ног туда бросились. Неплохо бы сверху ржавое оружие разбросать и до низа добраться. Только танк не спихнуть.
Мальчишка правильно сказал: свалочка порядочная и танк — махина. Сверху на груду оружия его и свалили. Помяли карабинчики, уж точно. Сторож на коне сидит и по сторонам поглядывает.
Сторож нас поразил. Он был очень стар. Совершенно дряхлый старик. Белая борода, как у деда-мороза, свисала на гриву лошади. Похоже, старик дремал. На голове у него была мохнатая папаха. Смешное он производил впечатление. Казалось, если лошадь шагнёт, он не удержится в седле и свалится. Скакать вдоль стены вокруг завода он и не собирался. А скорей всего не мог. Мальчишка здесь явно напутал.
