которая-нибудь уходит из класса раньше, мы кричим: «Ты что же свою родню не ждёшь?» А ещё, когда мы со Свистуном и с Купцом бегали в пионерскую комнату поглядеть, что там делается, старшая пионервожатая рассказывала, как в прошлом году пионеры одной школы, чтобы собрать побольше макулатуры, встали пораньше да все афиши в их районе и ободрали. И пионервожатая сказала: «Это просто не-обык-но-венное… свинство!» Если подумать, так много вокруг необыкновенного. А ты говоришь!
— Утешаешь, братишка? — насмешливо сказал Игорь. — Лучше посуду помой, а я чутельку почитаю. А уж потом… Учителя с ума посходили столько задавать.
Он потянулся и, подхватив с полу портфель, побрёл из кухни.
С грохотом Лёшка свалил в раковину грязные тарелки.
В воскресенье утром Стёпа с папой и с Маришей Гуляевой поехали в Гавань. Как там оказалось красиво, просторно! Гранитная набережная, море, корабли на рейде… Не налюбуешься!
Папа рассказывал девочкам о Васильевском острове и вообще о Ленинграде. А то живут и не знают, по каким замечательным, историческим улицам они ходят.
— Как здорово, Стёпочка, что я к тебе пришла! — радовалась Мариша.
Да, подвернулась Мариша вовремя. Когда решили прогуляться в Гавань, Стёпе очень захотелось прихватить с собой Ксюшу Лузгину, и Таню Кацман, и Свету Морщихину, и, конечно, Маришу. И Зину Хватову тоже. Зина не очень-то Стёпина подружка, но, может, стала бы меньше ехидничать, если б посмотрела интересное. Но папа категорически запротестовал: не может он ждать, пока Стёпа полкласса созовёт, всех обегает. Или ехать сразу, или совсем не ехать. А Мариша как раз сама к ним пришла!
Возвращались усталые и счастливые. Мариша поблагодарила Стёпиного папу, чинно поклонилась и свернула к своему дому. А Стёпа с папой продолжали путь. Стёпа весело болтала. Но вдруг замолчала и замедлила шаги.
Возле водосточной трубы сидел котёнок. Маленький, серый и очень грязный. Шёрстка у него слиплась комками. И не мудрено: недавно прошёл дождь, на тротуаре блестели лужи.
Котёнок посмотрел на Стёпу круглыми, прозрачно-зелёными глазами.
— Ты что? — спросил папа. — Чего остановилась?
Котёнок смотрел на Стёпу. Стёпа смотрела на котёнка. А папа смотрел на них обоих.
— Он, наверно, бездомный… — тихонько сказала Стёпа.
— Но подбирать его ты не будешь! — строго сказал папа. — Я не позволю! Уже и так житья нет от этих проходимцев!
— Он маленький, — грустно сказала Стёпа. — Его, кажется, выбросили…
— Идём! — Папа взял Стёпу за руку и потащил за собой.
Стёпа оглянулась.
Котёнок глядел ей вслед. Грязная мордочка выражала недоумение.
— Что ты ведёшь меня? — сердито сказала Стёпа. — Я не маленькая!
— Ты ничуть не лучше маленькой! — Не выпуская Стёпиной руки из своей, папа быстро шагал.
— Мне даже прискакивать приходится! — возмутилась Стёпа. — Иди, пожалуйста, один, если так торопишься! Я тебя догоню. У меня в туфлю камешек попал. Зайду в подъезд и выну. Что же, мне посреди улицы разуваться?
Папа подозрительно покосился на дочку.
— Только живо, слышишь? Я и в самом деле очень тороплюсь, ко мне могут прийти.
Через несколько минут Стёпа догнала папу. И даже перегнала.
Семенила торопливо, двумя руками придерживая на животе плащ.
В лифте она встала к отцу спиной.
И когда подошли к двери, становилась к нему то спиной, то боком.
— Ты что это вертишься? Постой, а это что за висюлька торчит у тебя из-под плаща? — Голос у папы стал грозным. — Стёпка, я тебя спрашиваю!
Папа пошевелил пальцем так предательски высунувшийся серый хвостик.
Стёпа подняла на папу виноватые глаза:
— Но ведь мог опять пойти дождь… Он бы совсем промок!
Папа махнул рукой и впереди себя пропустил Стёпу в квартиру.
— Радуйся, Машенька! — провозгласил папа. — Новый проходимец налицо!
Мама неторопливо вышла в переднюю. Статная, стройная, в пёстром халате, с распущенными длинными волосами: сушила их после мытья.
— Мама, ты похожа на царевну из сказки! — сказала Стёпа.
— Не подлизывайся, пожалуйста! — сердито сказал папа. — Мы не можем сейчас любоваться даже очень красивыми царевнами. К нам, видите ли, пожаловал новый жилец! Безобразие такое, что и не придумаешь! Маша, у нас… есть молоко?
— В холодильнике должно быть, — невозмутимо ответила мама.
— Папочка, ты только погрей, пожалуйста! — попросила Стёпа.
Котёнок расхаживал по передней, мягко перебирая лапками. Внезапно подпрыгнул, изогнулся и поймал свой хвост.
Стёпа залилась радостным смехом:
— Папа, папа, он улыбается!
— Зато я не улыбаюсь! — крикнул из кухни отец. — Не разговаривай со мной, мучительница! Где плошка для молока, изверги?
Подхватывая на руки котёнка, Стёпа приговаривала:
— Сейчас ты покушаешь. Потом я тебя выкупаю, просушу и познакомлю с Чёртиком.
— Да, кстати, — сказала мама, — Чёртик напачкал в коридоре, так что убери немедленно. — Встряхнув распущенными волосами, она ушла.
С котёнком на руках Стёпа вошла в кухню:
— Ты не перегрел молоко? Пока Прошка не вымыт, пусть побудет здесь.
— Прошка? Почему — Прошка?
— Это уменьшительное от проходимец, — лукаво сказала Стёпа. — Подожди его кормить, я только уберу и погляжу, что сейчас делает Чёртик.
Она убежала, а через минуту раздался её испуганный вскрик.
Папа перестал гладить Прошку и пошёл в Стёпину комнату.
— Что ещё стряслось?
— Папа, я вхожу, а Чёртик сидит у клетки и смотрит на Чика и Пика! Да так смотрит… по-тигриному.
Чёрный котёнок, задрав хвост, важно расхаживал между столом и диваном и громко мурлыкал.
— Видишь, папа, он хитрит? Сейчас даже на окно не глядит, не то что на клетку. А я вошла, он возле самой клетки сидел.
В клетке, стоявшей на подоконнике, прыгали и щебетали две птицы.
Если и напугались Чик и Пик тигриного взгляда Чёртика, то теперь испуг явно прошёл.
— Пора Чёртика отдавать, — грустно сказала Стёпа. — Но… кому?
— Несчастная! — пробормотал папа, взглянув на озабоченное лицо дочки. — Ладно, поспрошаю у себя в конструкторском бюро. Может, кто нуждается в избалованном донельзя коте.
Стёпа бросилась папе на шею:
— Лучше тебя нет на свете!
— Синьора, вы, кажется, забыли, что я на вас сержусь? — сказал папа. — И если Чёртик или Прошка этот попадутся мне под ноги, поколочу я тебя!
Вот так у них всегда.
Папа сердится, ругает её, но без конца помогает возиться с её питомцами.
Мама же никогда не бранит Стёпу, только плечами иногда пожмёт недовольно, но не прикоснётся ни к котятам, ни к птичьей клетке.
В субботу Игорю повезло: отец не потребовал у него дневник на подпись.
Они с мамой с самого утра уехали в
