Двое актеров стали, кланяясь, собирать монеты, а двое поклонились и скрылись в толпе; они действительно оказались совершенно посторонними — просто ребяткам захотелось порезвиться.
Главный — парень со шрамом на брови — протянул мне горсть денег.
— Ну что ты, зачем? — Мне даже стало жарко от стыда. — Мне не надо!
— Не надо? Почему? — громко воскликнул второй.
Вокруг нас снова стали останавливаться зеваки. Я чувствовал, что начинается новая интермедия, — теперь уже не с Дусей, а со мной.
— Мне не нужны деньги! Я так! — стараясь говорить как можно тише, ответил я.
— Ты нам нравишься! — воскликнул главный. — Мы как раз собираемся с гастролями вокруг света! Поедем с нами!
— Вокруг света? Надо подумать! До завтра!
Я рванул в сторону. Тут я снова увидел моих знакомых девчонок, ползающих по камням и собирающих монетки.
— Девчонки! — воскликнул я (по-французски это было «мадемуазельс»). — Пойдем вместе ужинать! Я угощаю!
Действительно, у меня оставалось еще почти сто пятьдесят франков, а тут такие отличные девчонки на коленях собирают какие-то сантимы!
— О! — радостно воскликнули они. — А куда? В ресторан «Максим»?
Я ответил, что ресторан «Максим» мне, наверное, не потянуть, а если что-нибудь попроще, то пожалуйста. Мы ринулись через толпу. По дороге мы оживленно болтали (я подумал, что, вернувшись, сам смогу преподавать французский!). Девчонки рассказали, что закончили восемь классов лицея (после восьми лет учебы у них уже выбирают жизненный путь — как, впрочем, и у нас). Теперь они учились в музыкальном училище при консерватории, мечтали играть в оркестре «Гранд-опера» — главном парижском театре.
— Но и брейк вы отлично играете! — сказал я.
— О! Благодарим вас! Вы так добры!
Это был редкий случай, — пожалуй, что первый в моей жизни, — когда панковская раскраска не уродовала людей, а даже вроде как украшала. Ясное дело, что завтра на занятиях они будут выглядеть как подобает. Мы подошли к заведению, над которым было написано по-английски «Мак-Дональдс». Я вспомнил, что еще в Ленинграде, рассказывая про Париж, Данилыч говорил мне, что такие «мак-дональдсы», завезенные из Америки, — самые дешевые и самые быстрые закусочные, — там готовят одно только блюдо, так называемый гамбургер — горячий бутерброд с бифштексом внутри. Впрочем, одно дело — слышать, совсем другое — попробовать самому. Мы вошли в уютное помещение. Под потолком с тихим позваниванием медленно вращалась абстрактная скульптура. Мы встали в небольшую очередь.
— Вы хорошо говорите по-французски! — вежливо сказала одна из девушек.
— Как — хорошо? — Я сделал вид, что возмутился. — Вы поняли, что я не француз?!
— Ну конечно! — воскликнула другая. — Вы славянин, правильно? Югослав? Поляк?
— Русский! Ленинград! — эффектно произнес я.
— О-о! — Они восхищенно всплеснули руками.
Даже дома я не имел такого успеха! Посмотрела бы на меня сейчас несчастная Ирка Холина!
Над прилавком висели два огромных цветных телевизора, и на экране демонстрировался процесс изготовления гамбургера: машина накладывает мясо на булку, потом мясо посыпается зеленью — все это ослепительно яркое, — потом все запекается в раскаленной печурке. Аппетит разгорелся, естественно, еще больше. А вот из окошечка выехали на подносе гамбургеры уже в натуральном виде — ничуть не хуже, чем на экране. Очень вежливый паренек-продавец положил нам гамбургеры на большие деревянные тарелки; девчонки сказали: «Кока-кола», — и он поставил им по жестяной баночке с кока-колой.
— Джюс! — надменно сказал я. И паренек, вежливо улыбаясь, поставил мне баночку ананасового джуса.
И стоило все это удовольствие на всех всего семьдесят пять франков, а я-то боялся, что будет слишком дорого, — денег, слава богу, хватало!
На столах в стаканчиках стояли красивые соломки, похожие на граненые карандаши с красными полосками. Я захотел взять несколько штук на память, показать дома ребятам, потом застеснялся, потом подумал: «А чего, собственно, стесняться?» Взял соломку, воткнул в баночку, а потом пару соломинок положил в карман; никто не обратил на это никакого внимания — подумаешь, проблема! Только Латникова бы, наверно, разразилась тут речью: «Ты теряешь свое достоинство!..» Впрочем, когда она вернулась бы из этой поездки, в которую она бы поехала вместо меня, у нее в чемодане оказалась бы груда таких соломок — в подарок ее детям или там внукам, неважно!
«Надо же, — подумал я, — Латникову вспомнил! Выходит, все мои ленинградские заботы и здесь со мной!»
В такой задумчивости я быстро проглотил вкусный, горячий, душистый гамбургер. Девчонки, надо заметить, не отстали от меня.
— Ну что? — воскликнул я. — Еще по одному?
Они скромно потупились.
— Ясно! — сказал я. — Гулять так гулять.
Я снова подошел к стойке, встал в очередь. Потом оглянулся, чтобы спросить девчонок, что брать, — опять кока-колу или, может, «орандж» — тоже вкусная на вид штука!
Тут я увидел в дверях Клода. Он вошел и стал озираться, кого-то разыскивая. Неужели меня? Странно! У меня сложилось впечатление, что я ему и его друзьям не особенно нужен. Нет, наверное, не ко мне, просто так забежал перекусить. Хотя вроде бы странно — немножко далековато от его дома. Хотя и я тоже от дома не близко.
— Хелло! — На всякий случай я небрежно поднял руку.
— О! Вот ты где! — Клод устремился ко мне.
Как же он меня нашел? А, информация в компьютере, я же записал куда пошел! Ясно.
— Я тебе нужен? — удивился я.
— Ты почему ушел без меня? — строго спросил Клод. — Я тебя ищу.
— А. Ну хорошо. — Я спокойно кивнул, потом подошел к девчонкам. — Что бы вы хотели: колу, джюс, орандж?
Клод от изумления чуть не уронил очки. Потом взял себя в руки, церемонно поклонился девушкам и отвернулся от них.
— Спасибо, ничего не нужно! — скромно проговорили они.
Я пошел к стойке. Клод, вместо того чтобы развлекать дам, увязался за мной.
— Будешь гамбургер? — спросил я.
— Русский купец гуляет! — сквозь зубы процедил Клод.
— Почему же — купец? — сказал я. — Что уж, по бутерброду нельзя съесть? Девчонки голодные.
— Голодные?! — прошептал Клод. — Ты знаешь, сколько у них денег? Нет, не вообще, а именно сейчас — в этом вот ридикюле? — Клод кивнул на потертую торбу, стоящую рядом со стулом одной из моих спутниц.
— Ну, сколько? — воскликнул я.
— Столько, — проговорил Клод, — сколько ты, глупый человек, не будешь иметь за всю свою жизнь!
— Ну уж!.. — подозрительно глядя на торбу, сказал я.
— Пожалуйста! — вежливо улыбаясь, проговорил парень за стойкой.
— Четыре гамбургера! — сказал я.
— Три! Я не буду! — проговорил Клод.
— Четыре! Я съем два, если что!
Тут деньги уже стали кончаться, но, слава богу, хватило.
Я понес гамбургеры девчонкам. На этот раз они ели быстро, смущенно. Клод довольно пристально смотрел на них. Потом они встали. Я тоже встал, галантно поцеловал им руки (видела бы меня Ирка Холина). Они упорхнули.
— Советую тебе посмотреть, на какой машине они уедут отсюда! — усмехаясь, проговорил Клод.
— Ну? На какой? Интересно? — заглатывая второй, а точнее, третий гамбургер, поинтересовался я.
— Уверен, что на роскошной! — произнес Клод. — То, что люди зарабатывают деньги, ни о чем не говорит. У нас и дети миллионеров считают копейки! Например — я!
— Я тоже, кстати, могу подзаработать! — Я открыл чемодан. Дуся выглянула, сухо поздоровалась с Клодом, потом схватила полгамбургера и забросила в свою огромную пасть.
— О! Моя невеста! — улыбнулся Клод. — Да ты, я вижу, освоился — чувствуешь себя в Париже довольно непринужденно!
— Да вроде бы да! Тут получил даже приглашение на гастроли вокруг света! Так что контакты кое-какие налаживаются! — не удержавшись добавил я, намекая, что это только Клоду и его мрачным товарищам я почему-то не пришелся по душе.
— Но пока твои успехи невелики! — серьезно проговорил Клод.
— С чего ты взял? — воинственно спросил я.
— Отзывы в прессе! — ответил он.
Клод достал из спортивной сумки газету «Франс суар», шелестел очень тонкими, почти прозрачными страницами, потом развернул газету на нужном месте и протянул мне. Моей персоне была посвящена целая статья! Трудно перевести название статьи буквально, но примерно было написано так: «Еще один москвич приехал в Париж за нарядами».
Это была наглая ложь! Во-первых, я был не из Москвы, а из Ленинграда, хоть тут бы старались не соврать; во-вторых, наряды меня абсолютно не интересовали, — видимо, они имели в виду… какого-то моего предшественника. Я же, если честно, хотел бы купить тут что-то клевое… но, к сожалению, поистратился.
Я пробежал статью и хотел уже небрежно вернуть газету Клоду, но тут под статьей увидел еще и карикатуру на меня. Надо же! Герой дня, вернее, вечера, поскольку газета называлась «Вечерняя Франция». Карикатура изображала меня — довольно похоже! Я сидел в люльке, в чепчике, в кружавчиках (клевета) и держал возле уха телефонную трубку. Провод спиралью уходил за горизонт. Надпись гласила: «Чтобы сказать вам, что я думаю, я должен сначала позвонить!»
