Он заглянул сперва в первый горшок, потом во второй и расхохотался.
«Да, да, — сказал он, — пошел по шерсть, а вернулся стриженным — не про вас первых сказано. В следующий раз, когда будете ловить на удочку Древностей, постарайтесь не попасться сами. До свидания, юная леди, — обратился он к Алисе, — не стоит переживать. Я сам когда-то был маленьким, хотите верьте, хотите нет. До свидания». Поверить было трудно.
И мы еще успели посмотреть, как наш сосед покупал свиней.
Я спросил Алису, что она там нацарапала в этих дурацких горшках, и она сказала, что для полноты удовольствия она написала на одном «Лимонад», а на другом «Ага, попались!»
Но попались-то вовсе мы. Если мы еще когда-нибудь позовем этих древностей к чаю, они у нас и древнегреческой пуговицы не найдут, ни от брюк, ни от жилета, или что они там носили.
Это не относится к президенту — для человека столь преклонных лет он вел себя на редкость прилично. Освальд с ужасом представлял себе, какой шум мог подняться из-за этого старья, если б Президент оказался другим человеком. Описывать эту воображаемую сцену я не буду, попробуйте сами, думаю, на это и у вас хватит опыта.
Глава одиннадцатая. Бесплатный бар
Бродяга был весь в пыли, особенно его ноги; одежда на нем была оборванная и грязная, но глаза — веселые, и он прикоснулся к своей кепке, приветствуя девочек, прежде, чем обратился к нам.
Мы сидели на вершине той стены возле римских раскопок в долине Трех Деревьев. Как раз завершилось свирепое сражение с помощью лука и стрел, которые Освальд получил на свой день рождения взамен пистолета, который у нас отобрали в тот печальный, но совсем не по нашей вине, день, когда мы вышли на лисью охоту. (Неплохая фраза для начала, верно?).
Освальд велел всем надеть проволочные маски, чтобы избежать нежелательных последствий.
Этих масок в доме было полно, потому что хозяин этого дома когда-то ездил в Рим, где все надевают такие маски и бросаются друг в друга, и все это называется Баталия ди Конфетти, то есть битва конфетти. Он хотел, чтобы люди в здешних местах тоже устроили такой карнавал, но они так и не расшевелились, и все маски остались лежать в английской пыли на чердаке. А в Риме их надевают, чтобы конфетти не попало в глаза, но когда стреляешь из лука, это тоже важно.
Вооружившись до зубов этими масками и стрелами, мы сражались за нашу крепость, но, как известно, в таких делах решает не снаряжение, а хитрость. Освальд, Алиса, Ноэль и Денни крепость защищали. Мы были, конечно, более сильная сторона, но если они и проникли в крепость, то только потому, что Дику в нос попала стрела, и у него, как всегда, пошла носом кровь, хотя он и был в маске, и пришлось ему отправиться в ремонт; и пока гарнизон крепости забыл о нем, он влез сзади на стену и отвлек Освальда: свалился на него сверху, а гарнизон, лишившись своего отважного юного вождя, лишился и воли к сопротивлению, и в один миг был подавлен.
Потом мы уселись на стене и съели мятные лепешки, которые привез дядя Альберта, когда ездил в Мейдстоун за теми римскими горшками, с помощью которых мы так ловко обставили Древностей.
Битва завершилась, мир свирепствовал среди нас (ой!), и все растянулись на солнышке на вершине стены и стали смотреть на поля — они вообще-то зеленые, но в жаркий день кажутся почти синими.
Тут мы и увидели этого бродягу, мрачное пятно на светлом лике ясного дня.
Увидев нас, он подошел к стене, притронулся к своей кепке (об этом я уже упоминал) и сказал:
«Прошу прощения, если я помешал вашему отдыху, леди и джентльмены, но не подскажете ли вы рабочему человеку, где тут ближайший бар? Денек-то жаркий, верно?»
Дикки сказал ему, что лучший кабачок в окрестности — это «Корона с розой», хозяйка там наш лучший друг, а идти туда чуть больше мили, если напрямик через поле.
«Ой-ой-ой!» — сказал бродяга. — «Целая миля! Да еще в такой жаркий день!»
Мы согласились, что это не так уж весело.
«Честное слово», — сказал бродяга. — «Будь тут колодец поблизости, я бы воды добыл, хоть она и не согласуется с моим желудком!»
Мы не очень-то жаловали бродяг после той истории с подлым моряком, который запер нас в таинственной башне, но с нами на стене были собаки (Леди нам едва удалось затащить, ее длинные ноги очень мешались), и полагали, что сумеем постоять за себя. К тому же, этот бродяга выглядел гораздо симпатичнее того моряка и держался вежливо. Да и потом нас было восемь на одного.
Алиса подтолкнула Освальда локтем и зашептала что-то насчет сэра Филиппа Сидни и о том, что этот человек больше нуждается в лимонаде, чем мы. Освальд молча поднялся и пошел к той щели на стене, в которой наш гарнизон сложил провизию, и принес последнюю бутылку лимонада, припрятанную на случай если нам снова и очень сильно захочется пить.
Алиса сказала бродяге:
«У нас остался еще лимонад, сейчас мой брат его принесет. Вы не против, если я отдам вам наш стакан? Вымыть его нечем, разве что сполоснуть его капелькой лимонада».
«Ни в коем случае, мисс, — ответил тот, — не переводите добро».
Стакан стоял тут же под рукой, Освальд наполнил его и передал пенящийся кубок бродяге. Для этого ему пришлось опуститься на свой юный благородный желудок. Бродяга и в самом деле был отменно вежлив (прирожденный джентльмен и храбрый человек, как нам вскоре довелось узнать). Он сказал:
«За ваше здоровье!», — и осушил стакан одним глотком, даже нос туда засунул.
«Ох, как же мне хотелось пить, — сказал он, возвращая стакан. — В такую погоду все равно, что пьешь, лишь бы в глотке не пересыхало. Чувствительно вас благодарю».
«Пожалуйста, пожалуйста, — сказала Дора, — Очень рада, что вам понравилось»
«Понравилось?» — переспросил он. — «Вы и представить себе не можете, что у меня во рту творилось. Надо же, и школы у нас бесплатные, и библиотеки, и даже бани и прачечные — на это им воды не жалко, — неужто хоть одну бесплатную пивнушку нельзя устроить? Кто бы додумался на этой дороге раздать людям по стаканчику, вот был бы молодец, да за него бы вся округа проголосовала, кабы он в парламент намерился бы. Ладно, посижу тут рядом с вами, выкурю трубочку».
Он сел на траву и закурил. Мы стали его расспрашивать о его делах, и он поведал нам свою скорбь и тайну души своей, а именно, что нынче честному человеку на работу не устроиться. Он начал нам рассказывать о приходе, в котором работал, и он или они (как правильно, когда говоришь о приходе?) обошлись с ним нечестно, но тут прямо на полуфразе он заснул, а мы отправились домой. Прежде, чем уйти, мы тайно посовещались, собрали все деньги, что были у нас при себе (девять с половиной пенсов), завернули их в кусочек бумажки, который нашелся у Дикки в кармане, и сунули их в жилетку спящему бродяге, чтобы он обнаружил их, когда проснется. Никто из собак при этом не лаял, так что мы поняли, что и собаки считают его человеком, хотя и бедным, но честным, а собакам в таких делах можно верить на слово. Домой мы шли в молчании: как потом выяснилось, слова, произнесенные бродягой, отпечатались в сердце каждого из нас, и им предстояло принести обильные плоды.
После обеда мы вышли в сад и сунули ноги в холодный ручей. Взрослые говорят, если это делать после еды, это отражается на пищеварении, но нам это не повредило. На поваленной иве, которая упала с одного берега ручья до другого, мы можем как раз уместиться ввосьмером, только те, кто с краю, не могут сунуть ноги в воду из-за кустов, и поэтому мы все время меняемся местами. Мы сорвали по травинке и принялись жевать — это обостряет мыслительный процесс. Наконец, Дора прервала молчание такими словами:
«Бесплатные напитки!»
Эти слова пробудили отзвук в каждом верном сердце.
«Странно, что никто не додумался до этого», — сказал Г. О. и откинулся назад так, что чуть не свалился в воду, но Алиса и Освальд спасли его, подвергая опасности свою собственную жизнь.
«Посиди тихо, Г. О., — взмолилась Алиса, — Как было бы хорошо! Неужели мы не можем этого сделать?»
«Чего? Посидеть тихо?» — ухмыльнулся Г. О.
«Нет, дитя мое, — возвышенно обратился к нему Освальд. — На это способны многие и, может быть, даже ты. Твоя сестра, этот ангел, говорила о бесплатных напитках для жаждущих и неимущих».
«Не для всех, — поспешно вставила Алиса, — только для некоторых. Уступи мне место, Дикки. Я тоже хочу сунуть ноги в воду».
Поменяться местами, когда сидишь на бревне, переброшенном через реку, не так-то просто: те, кто меняется, ползут по коленям остальных, а остальные должны изо всех сил вцепиться в бревно, если не хотят полететь вверх тормашками в реку. На этот раз все обошлось благополучно, и когда Алиса удобно устроилась, она продолжила:
«И потом, долго мы не продержимся, только день или два, пока деньги не кончатся. Лучше всего поить их лимонадом Эйфелева Башня, он самый вкусный и к тому же недорогой. На дуврской дороге можно каждый день повстречать сколько угодно жаждущих прохожих».
