Пантелей и сам начал нервничать, поэтому и распоряжался отрывисто, требовательно, чтоб ребята были уверены: командир не раскис и им не даст раскиснуть!
Ущелье казалось бесконечно длинным — никогда не выйти из него! А оно оборвалось скоро, оборвалось внезапно, будто правая стена его опрокинулась, рассыпалась, образовав поляну. Лес обступил ту поляну, оставив широкий проход к воде. У опушки стояла палатка, а перед ней пылал костер. Бородатый плаврук Эммануил Османович рубил дрова. Девушки из первого отряда чистили картошку.
— Скоро обед! — причмокнул Санька.
Плаврук опустил топор:
— Откуда? Почему? Зачем?
— Мы направлены в штаб оперативной группы, — ответил Пантелей, давая понять, что большего он не скажет.
Плаврук нахмурился, поправил мичманку:
— Я — начальник тыла оперативной группы. В данный момент в гарнизоне старший по должности — я.
— Мы направлены к начальнику штаба. Как к нему пройти?…
Плаврук надвинул мичманку на лоб, обиженно поджал губы:
— Двести метров вниз, а там — налево по склону…
— Спасибо! Мы можем оставить у вас Бастика Дзяка? Первую помощь ему окажут?
Плаврук осмотрел ногу пострадавшего, позвал одну из девушек, велел принести бинт, а сам подхватил Бастика на руки и — к палатке.
— А мы — бегом! — махнул Пантелей ребятам.
— Мальчики, погодите, — повариха, что была поближе к ним, отставила ведро с картошкой, вытерла руки о передник. — Товарищ старший в гарнизоне, можно я налью мальчикам компота? Они ж с дороги…
— Разрешаю! — отозвался плаврук.
Огромная молочная фляга почти до краев была наполнена. У ребят глаза разгорелись. Повариха щедро набрала компот в большие кружки. Выпили залпом.
Санька на добавку намекнул, но Пантелей торопил:
— Спасибо и на этом, нам — пора!
Двести метров по сухому, по галечнику вдоль ручья — не расстояние. Ребята попали в широкую долину, густо заросшую высокой, в рост человека, травой и кустарником. Ручей пересек долину, потек дальше, скрывшись в лесистом распадке. Левая сторона ущелья постепенно сошла на нет — о ней напоминали лишь изломанные уступами скалы, на которых зеленел молодой лесок. К нему вела недавно протоптанная тропинка.
Ущельный холод выходил из ребят. Наверное, из-за этого щекотало в носу.
— Аахх!.. Чхи!.. — сотрясся Санька. — Ччч… хи!
Он так оглушительно чихнул, что в лесочке отдалось.
— Чего тут расчихались? — между деревьями показался парнишка с деревянным автоматом. — Другого места не нашли?
— Побывал бы ты в той дыре, посмотрели бы тогда на тебя! — Санька закрыл глаза, сладко чихнул.
— Кто такие? Что тут делаете? — грозно спрашивал парнишка.
— Веди нас к начальнику штаба! У нас срочное дело! — сказал Пантелей.
Парнишка подозрительно прищурился:
— Кто вам сказал, что здесь штаб?
— Некогда объясняться, веди, — настаивал Пантелей. — Будешь тянуть, мы тебя свяжем и сами пойдем!
— Да я вас арррестую! Ишь — они меня свяжут!
Из лесочка выбежал второй паренек, видно, начальник первого:
— Старший — за мной! Остальные — здесь. Ты — с ними.
— Ни шагу — от меня! — первый парнишка оттеснил Саньку, Олега и Митю. — У нас тут строго!
Начальник кивнул Пантелею и пошел по тропе.
Деревья и травы стремились разрастись, сцепиться, заполнить собой все, но скалы все равно выпирали из недр. Цепляясь за острые грани, зеленели плети ежевики. Из расщелин поднимались тоненькие деревца — вокалу запустили корни.
Тропинка извивалась между скалами, взбиралась на естественные ступени.
Ребята вышли на небольшую площадку, с которой просматривались часть ущелья, долина и начало распадка, в который устремился ручей.
На плоской глыбе — карта, по углам прижатая камешками. Полторасыч что-то пометил на ней, взял бинокль, поднес к глазам. Пограничник настраивал рацию.
— Товарищ начальник штаба, — обратился к Полторасычу парнишка, сопровождавший Пантелея. — К вам тут…
Полторасыч опустил бинокль.
— Лейтенант Дашкевич просил передать, — начал доклад Пантелей.
Полторасыч прервал:
— Знаю. Рацию наладили, и все, что нужно, передали нам.
— Значит, зря мы…
— Не зря… Я вас ждал. Сейчас получите новое задание!
— Павел Тарасович, я обязан доложить. Я не по маршруту шел, а напрямик и по ущелью. Один из группы при этом пострадал.
— Где он?
— Там, где палатки, оставили…
— Что с ним?
Пантелей сказал.
Полторасыч задумался.
— Меня надо снять с командования, — выдавил Пантелей. — За нарушение приказа.
— Дрейфишь, что ли? В себя больше не веришь?
— Готов отвечать…
— Это проще простого. Ты вот покомандуй и покажи, что умеешь учиться на своих ошибках.
Движением руки Полторасыч подозвал Пантелея к карте:
— Смотри вот. Сейчас ты здесь. Вернешься, пересечешь с группой долину и — на юг, не врезаясь в заросли. Прикроешь с фланга? группу захвата. Ясно?
Пантелей повторил приказ.
— Мы на вас надеемся, — Полторасыч поднес бинокль к глазам: — Наступает решающий момент операции.
Горный отрог округло захлестнулся, как хвост громаднейшего ящера. Этот гигант прикрывал собой другого ящера, поменьше. Там, где заканчивался хвост «малыша», долинку загораживала пружинистая перемычка, ребята пробежали от одного края долины до другого и скрылись в зарослях.
Почти сплошняком стояло держи-дерево, желтевшее бляшками-семенами. Светло зеленела листва кизила. Темнели пышные кроны: боярышника. Отцветающий шиповник держался в сторонке, словно хотел показать, что он не чета другим.
В извилистых проходах стлалась густая и нежная трава. На открытых местах розовели головки чертополоха. Под кустами, в тени, синели запоздалые цветки барвинка. В сухом воздухе гудели пчелы, сверкали крылышками мелкие стрекозы.
Ниже, обозначая того самого меньшего ящера, как бы щетинясь на его спине, росли бузина и высокая жесткая трава, вперемежку с камышом. Там задерживалась вода — перемычка не давала ей стечь.
Велев ребятам залечь в зарослях, Пантелей замаскировался в ветках боярышника, оглядывая местность, пытаясь понять, где группа захвата, куда она движется? Но ни души не было.
Неужели прав Олег Забрускин? Узнав о новом приказе, он заявил: «Нас загоняют на верхние ряды. Внизу будет заварушка, а нам останется смотреть, как в цирке».
Хороший цирк — ни одного артиста, ни одного зрителя! Кроме группы Кондрашина. Да вдали, там, где должен быть палаточный городок, поднимается к небу голубая струйка дыма. Поварихи вместе с плавруком выдают, что поблизости есть люди. Чужак за это спасибо скажет. И обойдет опасное для него место.
А вот где штаб, отсюда не поймешь. Хорошо устроился Полторасыч — сам все видит и остается незамеченным.
Но что же все-таки делать? Как прикрывать фланг, если и саму группу захвата обнаружить не можешь? Продвигаться вдоль зарослей, лишь бы продвигаться? Толку с этого!
Смотри лучше, смотри внимательнее. Дерево за деревом. Куст за кустом. Пантелей закрывал глаза, опускал голову, давал себе отдохнуть и снова — дерево за деревом, куст за кустом.
На другой стороне долины качнулся куст. Ветра не было. Значит, там или зверь, или человек. Смотри, смотри!
И высмотрел Пантелей — под кустом лежал мальчишка. За кустом сидел другой. Наблюдатели! Куст стоял на некотором расстоянии от опушки. И там, на опушке, маскировались ребята. У них, должно быть, та же задача: прикрыть с фланга группу захвата! Только с другого!
— Ты не уснул там? — громким шепотом спросил Санька.
— Тише! Давайте ко мне! Скрытно, скрытно!.. Лежать здесь, наблюдать и ждать! На той стороне — люди!
Санька подполз к Пантелею, всмотрелся:
— Вижу хлопцев из второго отряда!
— Как они пойдут, так и мы! — сказал Пантелей.
— А если они до вечера там будут? И мы до вечера? — спросил Олег. — Давай к ним связного вышлем. Может, у них свое, и к нам они отношения не имеют!
«Тебя и пошлю», — подумал Пантелей, но приказа отдать не успел: засек, как ниже перемычки заходили верхушки трав и камыша. Ветер? Очень он судорожный. Такой и сюда долетел бы… Дело не в верхушках. Что-то внизу происходит, а в верхушках отдается.
Вдруг там кто-то прячется?… Кто же?
Донесся сухой треск, и успокоившиеся было верхушки снова заходили. Кто-то лез к ручью. Кабан на водопой?… Разведчик?… Нарушитель?…
Треск повторился, и к ручью выбежали два пограничника с автоматами. Они что-то поискали на земле. Вернее, один искал, а другой, держа автомат перед собой, оберегал товарища от возможного нападения. Длилось это всего несколько секунд. Высоко вскидывая ноги, пограничники перемахнули ручей, выскочили на перемычку и решительно врезались в плотную стену бузины и травы с камышом.
