Светлана всегда была резка в своих симпатиях и антипатиях… Но разве могут быть несимпатичны дети? Да, могут! Светлана сама не ожидала, что так остро почувствует это и так быстро.
Класс был не сильный, успеваемость неважная, в особенности в первую четверть.
— Ну, как дела? — с тревогой спрашивала Светлана Машу Морозову, которую на первом сборе единогласно выбрали председателем совета отряда.
Вот Маша — прелесть. Девочка с картинки, идеал школьницы. Тетради, книги без единого пятнышка. Черные крылышки фартука стоят, как крылья бабочки. А глаза у Маши как прозрачные озера, в которых все видно, до самого дна. Маша обеспокоенно сообщала:
— У Королевой опять двойка!
— По какому предмету?
Если бы по одному предмету, было бы проще и понятнее, но Рита Королева умудрялась хватать двойки и по арифметике, и по русскому, и по географии.
Неспособная? Кто ее знает! Или просто ленится?
Белолицая, малоподвижная, слишком полная для девочки в одиннадцать лет, Рита всегда казалась или заспанной или невыспавшейся.
— Ты почему двойку получила? — спрашивала Светлана.
— Плохо отвечала.
— Почему плохо отвечала?
— Не выучила.
— Ты когда уроки учишь? С утра?
— Нет, утром я не успеваю.
— Как так — не успеваешь? Ты когда встаешь?
— Встаю в одиннадцать часов.
— Зачем же так поздно?
— Мне спать хочется.
— А ложишься когда?
— Часов в двенадцать.
— Ложись раньше. Разве можно в двенадцать!
— Так мне же нужно уроки учить!
Вот и разговаривай с ней о режиме дня! Все-таки поговорили. Обещала вставать в восемь, ложиться в десять, уроки готовить с утра.
Но двойки продолжаются.
— Рита, как режим дня?
— Соблюдаю!
— Светлана, — сказала Маша, — по-моему, она нас обманывает!
Как же быть? Показать, что не веришь ей, прийти проверять?
— Машенька, знаешь что? Ты зайди к ней завтра с утра. Ведь Рита в редколлегии. Поговори с ней об отрядной газете, может быть, вместе напишете заметку, вот вам и тема: «Домашние задания». А кстати посмотришь, как она готовит уроки.
На следующий день — Машин отчет:
— Я к ней в двадцать минут одиннадцатого пришла. Стучалась, а она еще спит. Накричала на меня. Не пустила.
Вечером Светлана сама отправилась к Рите. Нарочно пришла попозднее, уже после ужина. Это было совсем рядом с детским домом, и Наталья Николаевна разрешила задержаться, если будет нужно.
Рита сидела за письменным столом.
— Ах, ты уроки делаешь? — весело сказала Светлана. — Я с тобой посижу. А то вечером голова тяжелая, трудно задачи решать. Может, что непонятно, так ты спрашивай, я помогу.
Раскрыла журнал и села тут же, около стола. Маленькая комната. Две кровати.
— Ты с кем живешь?
— С мамой.
— Она работает?
— Да, она в ночной смене.
Теперь понятно, почему Рита ложится, когда ей вздумается.
Рита была смущена и, видимо, очень удивилась, что Светлана не упрекает ее, а спокойно сидит рядом.
Светлана стала зевать раз, другой — сначала притворно, а потом вошла во вкус и с полной искренностью зевнула так, что челюсти хрустнули.
— Светлана, — сказала Рита, — ты иди, ведь тебе рано вставать. Я сама сделаю.
— Нет уж, я лучше посижу, подожду, когда ты кончишь.
Минут через десять опять:
— Светлана, ты иди, а то тебе замечание сделают — ведь у вас рано ложатся.
— Да, у нас рано ложатся. — Светлана опять зевнула. — Ничего уж, я подожду.
Заразительная вещь зевота. У Риты подбородок сам вдруг пополз книзу, а голова стала закидываться назад.
Не выходит задача, и все! Рита захлопнула тетрадку:
— Светлана, я лучше сейчас спать лягу. Утром сделаю.
Светлана ушла, когда Рита была уже в постели. Подействует ли? Ведь нельзя же приходить каждый вечер!
Маша Морозова, исполнительная и настойчивая, отнеслась к своим обязанностям более прямолинейно и на следующее утро опять пошла к Рите.
В школе, на большой перемене, она смущенно рассказала Светлане:
— Рита меня опять не пустила и очень рассердилась. Знаешь почему? Ведь ее мама всю эту неделю ночью работает, а днем спит. А я ее разбудила…
Доверчивыми глазами Маша смотрела на вожатую и ждала немедленного и мудрого решения.
Так как Светлана молчала, Маша прибавила, протягивая ей лист бумаги, вырванный из тетради:
— А вот заметка о режиме дня.
— Когда же вы написали?
— Сегодня на перемене. Заметка начиналась так:
«Чтобы хорошо учиться, нужно соблюдать правильный режим дня. Потому что, если не соблюдать правильный режим дня, трудно будет хорошо учиться».
Светлана внимательно дочитала до конца.
— Нет, Маша, это не годится! Девочки, вы бы лучше написали, как Рита поздно вставала, поздно ложилась, двойки получала, как мы ее теребили утром и вечером…
— И как она мою маму сегодня разбудила? — вызывающе спросила Рита.
— Обязательно. И как Рита будет теперь утром вставать потихоньку, чтобы маму свою не разбудить. Напишите так, чтобы читать было интересно.
— Уж я напишу! — сказала Рита мстительным голосом. — Кулаками в дверь барабанила! Разве можно так?
— Вместе, вместе напишите. Напишите так, чтобы обе могли подписаться. Не пожалейте себя.
— Фамилии писать? — спросила Маша.
— Если хотите, пишите фамилии. Или как в арифметических задачниках: «ученица А», «ученица Б».
Маша засмеялась:
— Мы лучше как в задачниках.
Девочки не пожалели себя. Заметку разогнали на шесть страниц. Начало было выдержано в строгом стиле арифметического задачника:
«Ученица А ложилась в двенадцать часов, вставала в одиннадцать часов, уроки готовила ночью и получала двойки».
Дальше сообщалось, как ученица А обещала вожатой ложиться в десять часов и вставать в восемь. Как для проверки была послана к ученице А ученица Б и, застав ученицу А спящей, стукнула кулаком в дверь, сначала четыре раза, потом еще шесть.
«Вечером пришла вожатая, ей очень хотелось спать, она зевнула шестнадцать раз, после чего ученица А зевнула восемь раз и уже не могла готовить уроки».
Все это называлось «Трудная задача». В конце стоял вопрос: «Что должна делать ученица А, чтобы не зевать, не получать двоек и маму свою не будить? Как может ей в этом помочь ученица Б, ни разу не стукнув кулаком в дверь?»
Рита — заспанная и малоподвижная. А Катя Голованова, наоборот, буйная, неуравновешенная. Переросток, второгодница. Долговязая, нескладная, на голову выше всех девочек в классе — ноги под партой не умещаются.
Катя огрызалась на учительницу, на переменах затевала возню вплоть до драки.
Кто болтает на уроке? Катя Голованова. Кто парту чернилами облил? Катя.
Вызвали на совет отряда.
— Знаешь что? — сказала ей Светлана. — Тебе просто силу некуда девать. Ты бы хоть в кружок гимнастический записалась.
— А еще старше всех! — упрекнула звеньевая. Катя обиделась:
— Со всяким может случиться, что на второй год оставят. Вон Светлана в седьмом классе, а ей уже шестнадцать лет!
Вот оно! Светлана почувствовала, что краснеет. Только не горячиться, не вскипеть.
— А ты знаешь, почему я в седьмом классе?
Оробев, Катя ответила:
— Нет.
И у других девочек страх какой-то появился в глазах: видимо все-таки начала закипать, и они почувствовали.
— Девочки, — сказала Светлана как могла спокойнее, — вот мы решили следующий сбор провести на тему: «Два мира, два детства». Маша обещала нам рассказать о детях в капиталистических странах. А кто хочет сказать о наших советских детях? Я тоже немножко вам про себя расскажу: почему я учусь только в седьмом классе, и почему я все-таки могу учиться, и почему надо ценить…
Светлана не закончила фразу.
Выручила Машенька. Деликатно кашлянув, сказала:
— Светлана, мы и наших девочек из детского дома пригласим на сбор, хорошо?
Светлана вышла из пионерской комнаты. Не успела дойти до раздевалки, за спиной торопливые шаги. Катя, не обгоняя и не глядя в глаза, бубнит сбоку:
— Светлана, извини меня…
«Ага! Попало тебе от девочек! Так и надо!»
— Ладно, — сказала Светлана и, пересиливая себя (уж очень девчонка противная!), обняла Катю за плечи. — Слушай, Катя: послезавтра воскресенье, нам с Машей надо подобрать литературу для сбора. Хочешь, пойдем вместе в Ленинскую библиотеку?
Катя поморщилась:
— Я не люблю в библиотеки ходить. — Разве ты не любишь читать?
— Сказочки?
— Почему сказочки? — удивилась Светлана. — Если не любишь сказки, возьми другую какую-нибудь книжку.
— Мне другой не дадут.
Светлана поняла — сама страдала от этого. В школьной библиотеке обязательно спросят, в каком классе учишься, и будут предлагать что-нибудь подходящее… А Катя два года сидела во втором и в четвертом осталась. Ума у нее от этого не прибавилось, но ведь растет, интересы у нее уже другие. При желании могла бы объяснить библиотекарше и получить нужную книжку. Катя предпочла обидеться и уйти.
