13
... Они неторопливо вышли на крутояр озера. Под июльским косматым солнцем ослепительно сияла земля в своем чистом, белоснежном уборе. В бухте Куркуль казалось все заледеневшим, скованным трескучим морозом, а Шестое озеро будто запорошило мягким, пушистым снегом; длинные, пружинистые рельсы, повторявшие береговые изгибы, напоминали свежий санный след.
Мощный, затвердевший слой мирабилита уже прогрелся на солнце, подсох и распушился сверху. "Жито" на поле созрело, порошок идеальной белизны и чистоты был готов для сбора. На одном конце озера его сгребали фанерными лопатами с длиннющими держаками, а у другого, то сходясь около сторожки, то расползаясь в разные стороны, елозили две самоходки - сборочные машины ленинградца Волкова. В бязевых белых и широченных балдахинах, в марлевых масках и темных очках сборщики очень напоминали привидения, облачившиеся в маскхалаты, а стоявшие рядами мешки с мучнистой солью походили на огромных пингвинов.
Благодатное Шестое озеро лежало во всей красе и зрелой спелости. А сколько превращений в течение года произошло на нем, прежде чем озеро начало отдавать людям свой чудесный урожай. Осенью из скважин бухты Куркуль погребенные под панцирем рассолы качали в верхние хранилища, потом шло заполнение всей озерной гирлянды. При первых заморозках происходило то качественное изменение, когда из рассола-маточника выпадал, выкристаллизовывался мирабилит. Сначала зеленоватый, но прозрачный раствор мутнел, становился грязноватым, потом начинал мглисто густеть; происходило бурное движение, и на дно озера оседала тяжелая масса. Это и называлось "садкой мирабилита". Маточник, обедненный, но еще очень полезный раствор спускали в естественные впадины. С помощью коллекторной системы заполненные озера освобождались от излишней жидкости, обезвоживались. Мирабилит твердел и под лучами палящего солнца "вызревал", на гладкой поверхности соляной оледенелости обильно выступал и накапливался подушечкой мучнистый порошок; тяжелый, густой и хрустящий.
... Лопата. Большой фанерный лист с тонким черенком... На сборе сульфата долгие десятилетия она не имела соперниц, да и теперь машины только грозились ее потеснить. Как и в далекие времена, она чувствовала себя владычицей, а ее владельцы - витязями и богатеями сульфатных угодий.
Большая доля сульфата натрия до сих пор шла заказчикам из-под лопаты. Правда, никто не сомневался в перспективности передовой техники, машин. Их подхваливали, упоминали в докладах и отчетах. Но откровенно говоря, им отводилось главным образом место в будущем. И не трудно было заметить, что на химическом комбинате о будущем говорилось больше и куда охотнее, чем о насущных делах и нуждах нынешнего дня. Вспоминалось частенько и прошлое, упоминалось не только в рассказах старожилов - первых каспийских "поморов", но и в статистических выкладках. Производственная быль тридцатых годов на Кара-Богазе выглядела весьма внушительно. Рассуждая о дальнейшем развитии богатейшей житницы, больше всего винили злонамеренную природу Кара-Богаз-Гола, минувшую войну, трудности роста химической промышленности в провинциях, и снова уповали... на своеобразие и прихотливость уникального гидрохимического бассейна. Но были и другие причины, которые сдерживали разбег: о них-то и начинался самый серьезный разговор в Бекдузе.
Увлеченные именно таким разговором, Сергей и Виктор Пральников по берегу озера направились к опытной установке. У поворота влажной от обилия соли дороги они еще раз окинули взором белую пустыню и вдруг приостановились, привлеченные шумом и криками, замутившими величавое белое безмолвие.
- Безобразники! - кричало на шофера самое горластое привидение в черных очках. - Притянем за милую душу!
- Я так вытяну заводной ручкой, до гроба помнить будешь, - спокойно парировал шофер угрозы, отбиваясь от деревянной лопаты в руках привидения. - Думаешь, пригузывать вам будем, выходцы с того света!.. Скоро сколупнем. Позорите двадцатый век, ископаемые!
- Вам, роботам, только бы добро в дерьмо переводить. С машиной своей вонючей уже заткнулись! Теперь - печь! Все равно к нам присунетесь. Вон мешочки наши убывают по ночам. Взаймы или насовсем берете?
- Сам ты мешочник! - шофер скокнул козелком, поскользнулся и сделал футбольный финт, но увернуться ему не удалось. Лопата очкастого привидения с длинной, как у поварешки рукоятью, сначала прошлась по ногам, а потом смачно припечаталась к спине. - Подними хвост! Почешу!..
- Эй, джигит, скажи этой кухарке, хозяйке хромой печи, - повелительно наказывало привидение утробным замогильным голосом, - пусть не уродует на Шестом озере зеркало. Отшибем лапку! Попусти, так вы все озеро растащите! И хотя бы дело делали, а то взялись небо пудрить. Мирабилит в помет преобразуете. Пусть ваша длинноногая цаца сама придет, я с ней сладко потолкую! - пообещало привидение, превратившись в сизое облачко, оно тут же исчезло.
Протирая глаза, шофер пятился к автомашине, которая стояла на краю ямы, вырытой посредине ровной делянки, припорошенной белыми хрусталиками проступившего сульфата. На этой белоснежнбй, как скатерть, поляне яма с рваными краями казалась зияющей раной. Виднелись рытвины поменьше, словно оспины или воронки от мин, а поодаль от сыпучего плёса, за береговым выступом холодно зеленела длинная траншея со следами автомобильных шин по краям. В живое, дебелое тело озерной кормилицы вонзились заступы, сломанные доски и тупые "шалманы". Следы этих изуверств и ранений виднелись по всему побережью Шестого озера, прилегающему к печным владениям инженера Протасовой и ее подручных. Отсюда для выпарных аппаратов печи брали мирабилит. Шестое уникальное озеро, с таким трудом и старанием подготовленное для машинного сбора сульфата, ковырялось и уродовалось. Вопреки всем расчетам и здравому смыслу плодороднейшая плантация обкрадывалась и приводилась в негодность варварским способом. И легче никому не становилось от того, что эта дикость, бесхозяйственность (которую претензионист Шабанов назвал "самокастрацией") именовалась официально "временной мерой на период испытаний печи". Основная сырьевая база для печи не была подготовлена и вряд ли скоро могла дать ощутимую отдачу. Новые скважины не подавали необходимых рассолов, не оправдывал надежд громоздкий и дорогостоящий трубопровод, для которого трубы покупались на валюту в Западной Германии. Выяснилась вся несостоятельность "горного цеха", появились опасения, что может подтвердиться пониженная насыщенность рассолов на новом рапозаборе. Об этом предупреждали работники заводской лаборатории, но с этим не считались. И немудрено, что богатое и щедрое Шестое озеро, на запасах которого, в основном, держался весь комбинат, с пуском печи сильно пострадает, обеднеет. Благодатное озеро с девственной опрятностью и цельностью превратится в развороченный кратер; чудный родник станет похожим на свалку.
Рисуя перед гостем такую отвратную картину, Брагин для контраста на белое накладывал лишь черную краску и малевал такими жирными мазками, что лежавшее перед глазами озеро будто и впрямь преображалось, его великолепное тело начинало покрываться рубцами и язвами.
- Первопроходцы Кара-Богаза обнаружили несметные богатства. Неужели наши достижения в космосе, электронике, кибернетике и ядерных превращениях не помогут нам в полном освоении кладовых Каспия!.. Я говорю не о далеких временах будущего, это нужно делать сегодня. Сейчас. Уже потеряно много лет, и мы должны искать и трудиться с предельным напряжением и с наибольшей экономической выгодой. Об этом я пекусь, Виктор Степанович, в этом я вижу главную заботу всего нашего коллектива.
- Ну, а если для наибольшей эффективности, выгоды временно пожертвовать чем-то? - осторожно ворошил костер разговора гость.
- Дорогой Виктор Степанович, мне понятна необратимость закона диалектики - отрицание отрицания! - не опасаясь шероховатых слов говорил и сильно волновался Сергей. - Но, пожалуй, не все новоявленное есть благо и экономически выгодно. Нельзя насильно насаждать такое, чему противится жизнь ну, скажем, сама природа и специфика нашего производства!
- Не все сразу обретает наилучшую, рациональную форму. Помехи и недоделки устранимы, лишь бы они не губили главную жизненную необходимость.
- Опять же, Виктор Степанович, что принять за главную необходимость. Допускаем, что идея механизации нашего химического производства, как и другого, не вызывает возражений; но скажем прямо, та же печь устанавливается на наших промыслах без широкой технической ориентировки и целевой обоснованности. Опытная, говорите? Но и опыты должны проводиться на прочной производственной базе, делаться это должно в интересах производства, с учетом запросов, условий, опыта, с позиций целесообразности. Поверьте, это не делячество. Наше производство должно быть кровно заинтересовано в этих опытах, но не дай же бог - служить подопытным объектом! Предметом сомнительного экспериментирования. Вот от чего досада берет.
