Обнаружил Жорж Свинкин бабушку Анфису Поликарповну, убедил её в том, в чём хотел убедить.
Тёти Варвары, к счастью, дома не оказалось, и ключ им вручила внучка.
Войдя в квартиру и влетев на кухню, Жорж Свинкин почти молниеносно приготовил завтрак, заварил чай, и бабушка Анфиса Поликарповна уже относилась к нему достаточно терпимо.
А он, приступив к приготовлению настоящего, подлинного обеда, всё ещё толком не знал, зачем он всё это совершает, и усиленно размышлял над тем, как будут развиваться события. Кроме того, предстояло немедленно и по возможности точно установить, какую роль в них сможет сыграть бабушка Анфиса Поликарповна.
Итак, он готовит обед, сюда приходят Шурик и этот… Попов Николай… Каким образом испортить им обоим настроение?.. А если с ними заявится Егор Весёлых?.. Плохой вариант… Значит, надо… значит, надо… значит, надо…
— Значит, надо, — хрипло проскрипел Жорж Свинкин, — как-то оградить Шурика от влияния бывшего попа, а то ах какие могут быть серьёзные последствия! — Он торопливо, суматошно, нервно, даже испуганно разделывал овощи, жарил лук на сковородке. — Представляю, что испытают родители Шурика, узнав…
— Предоставьте это мне, — небрежно оборвала бабушка Анфиса Поликарповна. — Пока всё идет естественно. Буквально в течение неполных суток Шурик словно ожил, стал походить на нормального мальчишку. Даже я претерпела некоторые изменения! — удивленно призналась она.
«Я разучился врать! — пронеслась в голове Жоржа Свинкина ужасная догадка. — Да, да, я не могу уже легко, быстро, непринужденно и несколько изящно обмануть кого угодно!.. Я стал забывать, как это делается… Кошмар… ужас… кризис… крушение… катастрофа!»
— Что с вами?! — испуганно вскрикнула бабушка Анфиса Поликарповна, увидев, как побледневший Жорж Свинкин схватился левой рукой за сердце, а правой за голову и пошатнулся. — Вам плохо?
— Мне жутко. Я горю.
— Не сгорел бы лук…
— Я важнее лука! — гордо, жалобно и скрипло прохрипел Жорж Свинкин. — Сегодня решается моя судьба! Ведь я приехал сюда тренером, а по всей вероятности уеду отсюда ночным сторожем! И это зависит от Попова Николая! — Он очень глубоко и очень тяжко вздохнул четыре раза, но вдруг хихикнул. — Ничего, ничего, ничего! Пусть опозорится!
— Кто? — бабушка Анфиса Поликарповна вздрогнула. — Кто опозорится?
А Жорж Свинкин пританцовывал около плиты, весело гремел крышками от кастрюль, размахивал ложкой, но — замер и почти предельно скорбно заговорил:
— Ваш поп Попов опозорится. И я уже не смогу этому воспрепятствовать. Предупредите внука со всей строгостью старости и родственности, чтобы они отказались от глупейшей затеи с матчем! Весь посёлок только и обсуждает вопрос о том, что в воротах будет стоять поп!
— Господи! — вырвалось у бабушки Анфисы Поликарповны. — Да неужто?!
Но не успел Жорж Свинкин ответить, как раздался требовательный звонок, который не просил открыть двери, а приказывал.
За порогом стоял Егор Весёлых. Он лишь взглянул на Жоржа Свинкина, тот мгновенно похолодел от страха и вспотел от злости и… шагнул через порог.
И вот он уже мчался по улице. Сердце его совершенно бешено колотилось, в голове ужасно гудело, ноги подкашивались. Жорж Свинкин уже не мчался, а брёл, ничего почти не соображая, кроме того, что опять все его планы рухнули. Остановившись у тележки с газированной водой, он, к полнейшему удивлению заспанной продавщицы, сам налил себе и выпил пять стаканов…
Это вернуло ему некоторую часть способности думать, ведь он надеялся, что бабушка Анфиса Поликарповна передаст его опасения внуку и Попову Николаю, и они так разнервничаются, в такую впадут панику, что бывший поп не возьмёт ни одного мяча!
Теперь же всё может испортить и, конечно, испортит Егор Весёлых. Но почему явился он, а не Шурик с вратарём?
Дело было так. Расставшись после тренировки с Шуриком и дядей Колей, Егор Весёлых сначала направился к себе домой и, размышляя о том, как он сам поест и накормит кота Жоржика, вдруг вспомнил Жоржа Свинкина. Он быстренько повернул обратно и бегом прибежал в квартиру Шурика.
Закрыв дверь за бескомандным тренером, Егор Весёлых выяснил у бабушки Анфисы Поликарповны обстановку, проговорил с большим удовлетворением:
— Вовремя же я пришёл. Иначе бы этот субъект испортил Николаю настроение, а тот и так еле живой от переживаний. Куриного супа у вас не получится, но курицу я ещё попытаюсь спасти и зажарю.
— Не пугайте меня, — умоляющим тоном попросила бабушка Анфиса Поликарповна.
— Наоборот, я вас успокаиваю. Этот бывший клетчато-полосатый забыл вынуть из курицы внутренности. Обещаю вам спасти её! — Егор Весёлых так развеселился, что даже немного похохотал. — Понимаете, Анфиса Многокарповна…
— Что? Что? Я Поликарповна!
Егору Весёлых пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы перестать хохотать.
— Простите, оговорился! «Поли» — значит «много». Вот у меня и получилось… Многокарповна! Больше не буду! Больше не буду! — И Егор Весёлых стал серьёзным.
— Никогда бы не подумала, — обиженно сказала бабушка Анфиса Поликарповна, — что меня будут дразнить даже на старости лет!
— Видимо, это означает, — самым любезнейшим тоном ответил Егор Весёлых, — что ваших лет никто не замечает.
Шурик и дядя Коля застали их в таком веселом настроении, что сразу почувствовали: всё сегодня будет хорошо.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Самое крупное событие нашего повествования — необычайный, редчайший по напряжению и прямо-таки драматизму футбольный поединок между командами «Строитель» и «Лесник», решивший судьбу дяди Коли, бывшего попа Попова
Леспромхозовские автобусы примчались к стадиону ещё до того, как здесь начали собираться поселковые болельщики. Сразу чувствовалось, что гости настроены по-боевому, сил и голосов не пожалеют, чтобы помочь своей команде. Пока споры и разговоры сводились в основном к вратарю, невиданному, небывалому не только в здешних местах, но и по телевизору.
И, конечно, конечно же, все мечтали хотя бы об одном пенальти этому невообразимому вратарю.
Когда на трибунах появились и поселковые болельщики, шум образовался весьма и весьма великий. Они подзадоривали друг друга, дразнили, пугали, подсмеивались, и все — нервничали.
На поле для разминки выбежали команды. Болельщики стоя приветствовали их криками и аплодисментами.
Но восторженность скоро сменилась недоумением и растерянностью: в воротах «Строителя» вратаря не было! Он не вышел на разминку!
Сделано это было по распоряжению Егора Весёлых, которому доверили роль играющего тренера. Он не хотел до начала матча показать противнику, на что способен дядя Коля. А болельщиков он решил просто заинтриговать до предела.
Трибуны недовольно роптали, а Комарик не выдержал, подбежал к игрокам «Строителя», очень ехидно пропищал:
— Без вратаря решили попробовать? Так я и в пустые ворота попадаю!
— Сегодня тебе гола не забить! — громко и уверенно сказал Егор Весёлых. — Можешь зря силы не тратить, посиди на скамейке запасных!
Болельщики «Лесника» кричали хором:
— Вратаря! Вратаря! Вратаря!
А вратарь с Шуриком сидели в раздевалке и молчали.
Никто и не подозревал, уважаемые читатели, никому и не мог поведать дядя Коля о том, что он сейчас переживал. Он сам стыдился своего откровенного и неукротимого желания, но побороть его не было пока сил. Дядя Коля всем своим существом верил, что если исполнит это откровенное и неукротимое желание, то успокоится, обретёт уверенность, хорошо проведёт игру и не пропустит ни одного гола.
Для этого дяде Коле необходимо было помолиться. Да, да, ему просто хотелось помолиться, встать на колени и по давнишней привычке обратиться к господу.
Дядя Коля победил в себе это желание. Ведь если бы он обратился за поддержкой к господу, получилось бы, что он мячи брал бы с божьей помощью. А он страстно мечтал быть непробиваемым вратарём самостоятельно, верить только в себя.
И помочь ему могли лишь люди. Однако общее состояние дяди Коли всё ещё было неважное, и он спросил нервно, мрачно:
— Что молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
— Игра пройдёт нормально, — тоже не очень спокойно и не очень весело ответил Шурик, — если вы не растеряетесь после гола.
— Сколько раз тебе говорить, что ни одного гола я не пропущу?! — Дядя Коля даже притопнул. — Понимаешь ты это или нет? Я хочу отдать футболу все! Я ведь жить без него не могу!.. Ну, ну, ну, хватит… — успокаивая самого себя, проговорил дядя Коля, погладив Шурика по взъерошенной голове. — Великое нас ждёт испытание, и мы его выдержим. Мячу в моих воротах не бывать!
Тут их позвал Стёпа.
Огромную фигуру дяди Коли болельщики заметили сразу, едва он появился на беговой дорожке среди игроков своей команды.
