На озерной житнице, так же как и на хлебном жнивье, нескошенный колос осыпается. Несобранный вовремя сульфат портится, пропадает. И все же Сергей Брагин решился, посмел отдать для машин лучшую поляну, за которую дружными семьями, шумными, спаянными артелями держались ручники во главе с караван-баши бородатым Ширли-ага.
- К обеду пустим четыре агрегата, - пообещал Иван Ильич.
- Картинно, друг на друга? - поинтересовался Брагин. - Как в прошлый раз для паренька из телецентра?
- Пойдем без бутафории, - заверил Какаджан.
- Ну, брат, и злопамятный ты! - прогневался Иван
Ильич, сконфуженно поглядывая сквозь двойной заслон очков.
И все же ему пришлось объяснить Виктору Пральникову, как они с Какаджаном демонстрировали свои первые машины перед приезжим оператором телецентра. Одна самоходка шла-шла, да и остановилась перед съемочным аппаратом Назад повернула, но подвела и на втором заезде. Съемщик волнуется - погода начала портиться. Подул из пустыни ветер с песочком, на озере начиналась соляная метель. Что делать? Какаджан сообразил и распорядился пустить на аппарат машины с разных сторон. Какая окажется на ходу, ту и снимай. С помощью этого нововведения удалось сделать нужный кадр... Случилось такое, но потом как оправдали себя волковские утюги!.. Иван Ильич, рассказывая об этом, погрозил Брагину гаечным ключом.
- Надо было, Сергей Денисович, к этой поначалу грустной новелле жизнеутверждающий конец добавлять! Помните, в тот же вьюжный день, когда ретивые ручники забились в свои берлоги, мы на самоходках не бросили озеро и собрали сульфат за сотню лопат. Помните? Поле боя осталось за машинами. Всегда об этом в своих рассказах добавляйте.
- Беру вас, Иван Ильич, в соавторы новеллы об утюгах.
- Нет уж, мы свою летопись теперь поярче начнем выписывать. Надо позаботиться, Какаджан, чтобы эти мешки с нашей дороги убрали. Заезды будем делать шире, инженер Брагин!
Около своих машин конструктор Волков забывал обо всем на свете. Кажется, дай ему права и волю, он на озере все перевернет по-своему. Заручившись поддержкой начальника производственного отдела Брагина, хлопотливый Иван Ильич стал более властным, снял пиджак и позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу у рубашки; а когда его попросили оставить мешки у поворота узкоколейки, то Волков взъярился:
- Без дураков чтобы... Сергей Денисович! Как инженер, вы должны чувствовать иноходь и нрав моего работяги Ему нужна достойная сценическая площадка. Я уже говорил вам и Чары Акмурадовичу, чтобы начинали переделку подъездных железнодорожных путей. Столбов лишних много понавтыкано, всю систему транспортировки и электропроводки надо менять. Коллекторы устарели, перепутаны! Старые отводы маточника и грунтовых вод нас не устраивают. Режим малосилен, - Иван Ильич подумал, не забыл ли чего. - Да, учтите - в ближайшее время машин у нас будет за двадцать. А потом еще больше. Все доводы взвесьте.
- Взвесим, - скупо и немногословно ответил Сергей Брагин.
- Каждое слово попрошу тщательно взвесить,-настаивал Иван Ильич, поднимая рукава своей белой, выглаженной рубашки и чувству я себя в едкой белесой пыли так же уверенно, как в конструкторском бюро. - Говоря кратко, экономно, попрошу все взвесить, Сергей Денисович!
- До пылинки взвесим, Иван Ильич, - успокаивал его Сергей. - Подытожим и оценим весь наш разговор возле весов!
Сначала сдержанно и робко, потом откровенно и широко, розовощекое лицо Ивана Ильича Волкова расплылось в улыбке.
- Товар, значит, лицом, а невесту натурой! - Волков обратился за сочувствием к Виктору Пральникову. - Как вам нравится эта натурфилософия?.. Техническую идею, жар и свет души, затаенную надежду - все на весы тащит этот хозяин сульфатной фактории.
- Хозяин должен быть расчетливым, - осторожно поддержал Сергея Пральников, все время порывавшийся извлечь на свет божий записную книжку и разумно остерегавшийся это делать. - Когда начинается игра в слова, то фактура необходима!
Волков перебил:
- В таком случае, я тоже остаюсь хозяином своего слова. Я готов взвесить весь собранный сульфат и могу поручиться за машины, Сергей Денисович. Вот мое слово.
- И слово, и сульфат взвесим!..
- Постараемся, чтоб вышло с походом! - Волков пригнулся и приложил ладонь к глазам. Через рельсы переползала вторая сборочная машина. - Ого, пожаловал Погос. Узнай, Какаджан, зачем он здесь. Разве у бугра на выработке делать нечего?
Комбайн подошел раньше, чем Какаджан успел встретить его у переезда. Погос хотел говорить лично с Иваном Ильичем, махал ему рукой и пускал из глушителя машины сизые кольца. В поле маячили четыре подборщика, а на ходу было только три, и если с этим что-то не ладится, то на весы Волкову придется класть главным образом свои обещания. Погос не торопился с докладом. Головастый, с открытым веселым лицом и кудлатыми волосами, в клетчатой рубашке навыпуск и белых, как будто дамских босоножках, он подъехал вплотную, решив покрасоваться перед всеми за рулем машины. Вид у него был бравый, залихватский. Добившись желаемого впечатления, Погос неторопливо спустился на запорошенную твердь и только после этого поздоровался.
- На подмогу к вам приехал. Не ждали? - весело сказал он Ивану Ильичу.
Лицо у Погоса сияло, блаженно улыбалось, и это насторожило Какаджана.
- Говори, зачем пожаловал?
- Помогать.
- У бугра уже все вымели? - не понимал и сам конструктор Волков. - Вам на два агрегата выделили участок, а ты вздумал кататься.
- Так точно, там две чародейки работают! - ответил Погос с достоинством. - А эта - как бы добавочная. Поставили на ноги...
- Ну, братец, это же совсем другая обедня! - вскинулся от весов Иван Ильич и потряс Погоса за плечи. Обращаясь к Сергею, он потребовал: - Теперь готовьте побольше гири!
- Прибытка желаю! Не спотыкаться!.. - напутствовал друзей Сергей Брагин. - А для Ширли-ага другой участок найдем. На скате дивная полянка!
Эти слова заставили ленинградца задуматься.
- Вечерком наведаюсь к Ширли-ага, - сказал Иван Ильич. - Посоветоваться надо. Старику многое подвластно в этих соляных хоромах.... Люди его почитают, и нам поможет Ширли-ага!
Успокаивал Брагин не столько ленинградца и Какаджана, которые обрели уверенность в своих поисках, и говорил не столько им, сколько себе. Все эти распоряжения он сделал неожиданно, словно бы по наитию, хотя в утреннем разговоре с директором Чары Акмурадовым, он предупреждал об этом и возражений не слышал. Как бы там ни было, но для печи необходим свой солевой массив, свой источник, и не где-нибудь, а поблизости, чтобы во время перевозки мирабилит не мог утратить нужных качеств и свойств, не превратился в глыбистые монолиты. А сейчас плачь, да кромсай ровные старательно "засеянные" для ручного и машинного сбора делянки. Сергею Брагину вытянутое Шестое озеро показалось удивительно похожим на волшебную "шагреневую кожу", обладающую чудесным свойством удовлетворять любые желания и в то же время трагически уменьшаться... А желаний было много, они появлялись и непрерывно возрастали. Не прошло и полчаса со времени разговора с Иваном Волковым, не успели машины сделать полного гона и разгрузить свои бункеры, как прибежал шофер и передал телефонное распоряжение Метанова: брать для печи "кипящего слоя" мирабилит, где удобнее и ближе. И чтобы никаких задержек и проволочек: у печей особый режим.
- Так что, не обессудьте, Сергей Денисович, у нас приказ: брать за яблочко! - с видом сожаления и досадой необходимости повиноваться пояснил свои действия шофер.- Нина Алексеевна тоже торопит и поругивается. Чего, говорит, Брагин там с ума сходит! Шутить с печью вздумал. Пусть, говорит, не выделывает Брагин эти самые коники...
Сивый паренек в красном берете почесывал ключом автомашины переносицу и силился еще что-то припомнить из разговора с начальницей "кипящей печи". Ошарашенный такой новостью, Сергей Брагин помог парню:
- А не сказала ваша хозяйка такую притчу: у нас печаль по чужим печам, а своя, словно яловая!
- Не!.. - поморщился от удовольствия шофер и замотал головой. - Такого не молвила, но вот что пожелала: пусть, говорит, со стороны не командует, надо прийти и помочь циклон отрегулировать! Он первый хозяин производства...
- Что и говорить - хозяин! - Сергей подошел к Виктору Степановичу, который вопреки своей привычке в беседах с людьми не потрясать блокнотом, все же достал записную книжку и бегло укладывал слова то в строку, то столбиком.- Хозяин! Ходи изба, ходи печь - хозяину негде лечь! Теперь-то разбираетесь во всем этом, Виктор Степанович? Вы просили учить и показывать, но я, как видно, наставник плохой. Сами разумейте.
- Не собираюсь роптать. Смещения кое-какие в понятиях и представлениях у меня происходят, но в основном я придерживаюсь прежних устоев и убеждений. Сульфато-сборочные машины сегодня сделали весьма серьезную заявку. Иван Волков, сразу видно, в жизни не просто прохожий! В новое дело он не просится, а вторгается! И тут ты, Сергей Денисович, совершенно прав: если печь пока в какой-то мере вещь условная, то комбайн ленинградца Волкова можно считать на вооружении добытчиков Кара-Богаза. Конечно, хотелось бы и с печью такой же ясности, но не все сразу дается.
