Я бы и не подумал, что он был таким в молодости. И другие старики — тоже. Мне кажется часто, что я был всегда таким, как сейчас, а старики тоже были всегда стариками.
Я думал так, а Феофан Феофанович говорил уже про другое. Он сказал, что нам доверяют мало серьезных дел. Мы можем сделать много чего для нашего народа.
Ему, например, и его друзьям в молодости доверяли больше. И мы должны не ждать, а сами требовать себе работу.
Взять и построить мост через ручей в поселке. И все жители будут помнить и благодарить нас.
Мы тут же, на сборе, решили построить мост и стали придумывать ему название. Сначала мы хотели назвать его «Полет в космос», или еще как-нибудь так же, а потом решили просто: «Мост пионерский».
* * *
Утром мы расчищали площадку. Для моста. А потом рыли ямы под столбы. Свою яму мы рыли вчетвером: Сушковы, Наум и я. Сначала земля была серой и сухой. Потом был желтый песок. Он летел в карманы и в уши. А потом пошла глина.
— Ну и ямища, — сказали Сушковы.
Яма была мне по пояс.
— После полдника футбол, — объявила Алла Андреевна. Она вместе с девчонками убирала мусор.
— Наум сегодня поиграет, — сказал я, — как это у тебя получается?
— Он глаза расширяет, — сказал Сомов, — бежит, глаза огромные, рот огромный, все и пугаются. А техники никакой.
Сомову не хватило лопаты, и он руководил бригадой октябрят. Октябрята саблями рубили крапиву.
— Лучшее звено первым пройдет по мосту! — крикнула Алла Андреевна.
— Еще пару ямок и порядочек, — сказал я.
— Не успеть, — сказал Наум, — и дождь начнется сейчас.
На нас двигалась туча. У нас еще было солнце, а мы, даже не глядя в небо, все равно чувствовали, что она надвигается.
— Мы будем работать, — сказали Сушковы.
— Мы тоже, — сказали мы.
— Дождик, дождик, перестань! — закричали малыши и побежали под тент.
— Это разве дождь, водяная мука — вот что это, — сказал Наум.
Сушковы изо всех сил кидали глину.
— Вы идите, — сказали они, — мы дороем, затопит — самим же хуже.
— Нет уж, и мы будем, — сказал Наум.
Он смерил глубину, и оказалось, что яма даже больше, чем нужно.
Мы побежали под тент. Там собрались уже все. У края два малыша ловили ртом капли.
— Еще очко! — кричал один.
Другие за них болели.
* * *
— Не умеют они гвозди заколачивать, — сказали Сушковы, — нам бы вот дали. Хоть один гвоздочек.
— Вы свое сделали, отдыхайте, — сказала Евгения Львовна.
— Ну что за отдых, когда рядом работают, — сказали Сушковы.
Мы сидели на траве около моста. А весь первый отряд работал. Они прибивали доски к столбам. Доски были огромными и их носили самые сильные люди лагеря. Это в первом отряде было соревнование. Оно так и называлось: «Самые сильные люди лагеря». И кто победил, тот сегодня носил доски.
— А мы — как нищие, — сказали Сушковы, — Кузя вон две доски несет.
Мост был уже готов, только перила прибить. Он стоял на толстых столбах, светился, весь из новых досок, а под ним грохотал ручей.
— Утром пришли, не было моста, — сказал я, — одни столбы торчали; а два часа — и мост готов.
— Машину бы он выдержал? — спросил Наум.
— Еще как, — сказал Витька, — жаль, не влезет. А лошадь пройдет, если без телеги.
Я кормил Федьку зеленой капустой, а в это время привезли костюмы на карнавал. И все разобрали.
Толик с Витькой были черкесами, Наум — котом в сапогах, а Сомов — Евгений Онегин.
— Подумаешь, — сказали Сушковы, — мы пиратами оденемся. Сделаем кинжалы, гуталином разрисуемся — и готов костюмчик.
Я тоже решил быть пиратом. Вместе с Сушковыми. Отломал от забора доску и стал делать саблю.
— У тебя костюма нет, да? — подошла ко мне Нина.
Ей досталось платье с вышивками.
— Хочешь, мы будем парой?
— Как это — парой?
— Я буду сестрицей Аленушкой, а ты — братцем Иванушкой.
— А костюм?
— Не надо костюма. Как ходил Иванушка? Босиком и в старых штанах.
— Ну, у меня-то брюки не очень старые.
— Найдешь. И веревкой перевяжешься. Будешь весь вечер просить у меня пить. А я не буду давать. Смешно?
— Это ты здорово придумала, — сказал я, — а то гуталином мазаться неохота.
Я решил взять штаны у Сомова. Подошел к нему, и вдруг ко мне подбежали Сушковы.
— Тебе ужина не дают, — сказали они.
— Почему не дают?
— Мы зашли в столовую, а шеф-повар объясняет: «Никонову печенье не полагается, он с довольствия снят».
— За ним родители приехали, — сказал Сомов.
— Врешь? — сказали Сушковы.
— Честно, приехали.
— Когда?
— Вон сидят с Аллой Андреевной. Они говорят, у них путевки в Крым.
— Хочешь от них убежать? — спросили Сушковы.
— Не знаю, — сказал я.
— Давай, мы в лесу землянку знаем, сто лет живи. Уедут родители — вернешься, скажешь, что заблудился. А еду мы с отряда соберем. Сложимся все.
— Саша, иди к нам! — крикнула вдруг Алла Андреевна.
Я пошел к ним. И они, как увидели меня, так обрадовались.
— Вырос-то, ну и вырос, — сказала мама, — а похудел!
— Поправим, — сказал папа.
— Значит, не доверяете его нам, — сказала Алла Андреевна.
— Ну, знаете, Черное море — это не наша область, — сказал папа.
— Вот, Саша, увозят тебя от нас, — сказала Алла Андреевна.
— Бери, Сашенька, чемоданчик, — сказала мама, — через двадцать минут едем.
— А завтра в Алушту, — сказал папа, — путевочки в кармане.
— Завтра у нас карнавал, мы мост закончим завтра. И наше звено первое, — сказал я, — и в поход еще…
— Быстрей, быстрей, Саша, по дороге все расскажешь, — перебил меня папа и застучал ногой по земле.
— Возьми ключ от кладовки, отдашь Евгении Львовне, — сказала Алла Андреевна.
И я пошел к нашей даче.
Я нашел чемодан, положил в него мыло и щетку. Паста как раз кончилась. И еще положил полотенце.
Потом я хотел сходить к Федьке, но не пошел.
— Куда это ты с чемоданом? — спросил меня Толик. Он сегодня дежурил.
— Да так, — сказал я, — никуда.
Родители сидели там же. Алла Андреевна ушла.
— Осталось пять минут, — сказал папа, — ты попрощался с товарищами?
— Попрощался, — сказал я.
— Тогда пошли.
И мы пошли.
Мы еще стояли на шоссе — ждали автобуса. Он долго не приходил. «Хоть бы не пришел совсем, хоть бы сломался», — думал я. Но автобус подошел. Было жарко, и он пришел весь пыльный.
Вдруг я увидел наших ребят. Они бежали изо всех сил прямо через лес.
— Стойте! Стойте! — кричали они.
— Стойте, — сказал я родителям.
Все подбежали к автобусу и окружили нас.
— Мы его не отпускаем, — сказали Сушковы.
— Как это не отпускаете? Вы откуда, дети? — сказала мама.
— Мы — делегация, — сказал Наум, — он наш звеньевой, и мы его не отпустим. Начальник лагеря разрешил, а мы — не разрешаем.
— Мы завтра мост открываем, — сказал Витька.
— Придется подчиниться, товарищи родители, — засмеялась Алла Андреевна.
— Прощайтесь быстрее — отправляемся, — сказал водитель автобуса.
— Ну что делать? Что делать? — сказал папа. — У нас и путевка на него.
Он стал рыться в одном кармане, потом в другом и вытащил разноцветную бумажку.
— Вот видите, тут написано с двадцатого, а сегодня — семнадцатое, — показал он ребятам.
— Саша, иди же сюда, — сказала мама из автобуса. — Ничего уж тут не поделаешь, — сказала она всем.
— Что ж, до следующего лета, Саша, — вздохнула Алла Андреевна.
— Зря мы тебя не спрятали, — сказали Сушковы.
— Напиши, — попросил Наум.
А автобус уже закрыл двери и поехал. И все ребята смотрели в мою сторону.
Мы еще ехали вокруг горы.
— Вон, вон там наша дача, — сказал я.
— Сядь и сиди спокойно, — сказал папа, — потерпишь до следующего лета. Такого дельфина я раз видел на Черном море… — начал рассказывать он.
«А до следующего лета целый год», — подумал я.
