Потом мы решили перенести поиски подальше от дома. И отправились к старому бомбоубежищу у проселочной дороги. В траве у входа сидел Леффе со своей маленькой сестренкой. Перед ними лежала горка шишек, они втыкали в них палочки.
— Что это ты мастеришь? Зверюшек?
— Никакие это не зверюшки, — возмутился Леффе. — Это ручные гранаты.
Он швырнул в нас несколько штук:
— БАХ! БАХ!
Но когда мы отошли подальше, я услышал, как он промычал: «Му-у».
— Ну, куда теперь? — спросил я.
— Давай на Эстерманову компостную кучу, посмотрим, вдруг найдем там жука-носорога, — предложил Классе.
И верно: жук спал под полусгнившим капустным листом.
— Видал?! — обрадовался Классе и указал на торчащий рог. — Это самец. Вот повезло!
Жук был настоящий красавец: и впрямь словно крошечный черный носорог. Классе объяснил мне, что может пройти пять лет, пока из личинки вырастет настоящий жук. А еще рассказал, что они питаются гниющими растениями, но только по ночам, а днем спят. Он взял жука и пощекотал ему пузико, чтобы тот успокоился.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросил я.
— He-а.
Классе сунул жука в банку с эфиром, чтобы тот спокойно умер.
— Ты всё про всё знаешь. И у тебя столькому можно научиться! Ну что, достаточно теперь жуков?
— Нет, еще восемь надо насобирать. Может, покурим?
— Не успеем, — ответил я, потому что вспомнил о Пии и о том, что хотел пойти с ней на рыбалку.
— Ладно, мне всё равно уже обедать пора, — сказал Классе.
— А ведь и мне тоже! — спохватился я.
Но мы всё же присели ненадолго. Классе достал сигарету. Он старался показать, как ему нравится это занятие. Но я ограничился вдыханием восхитительного затхлого запаха, исходившего от компостной кучи. Из конюшни доносился грохот, словно кто-то молотил там внутри здоровенной кувалдой. Это был Чернобой, бешеный конь Эстермана, он бил копытом в стену стойла. Он вечно так — колотит, пока дыру в досках не пробьет.
— Надо бы дедушке прибить еще пару досок для укрепления, — сказал я.
— Да уж, — согласился Классе.
Когда мы дошли до развилки, он сказал:
— Встретимся после обеда и еще поищем.
— Давай, я знаю отличный пень.
— Ладно.
Мы договорились встретиться в два часа и разошлись по домам.
Все, кроме дедушки, ели на обед простоквашу с накрошенными в нее хлебцами и брусничное варенье. А дедушка — картошку и две мясные котлеты. Простоквашу он приберег на полдник. Ел он ее с имбирем. Только дедушка собрался вонзить вилку в котлету, как я потянул к себе его тарелку. Достал лупу и принялся рассматривать мясо.
При увеличении котлета выглядела не больно-то аппетитно. Я потыкал в нее своей ложкой.
— Что ты вытворяешь? — заорал дедушка.
— Ага, что это ты удумал? — подхватил брат.
— Просто хочу проверить, нет ли в них каких насекомых, — ответил я.
— Что еще за насекомые могут быть в моих котлетах? — удивился дедушка.
— Может, ветчинные кожееды, — предположил я. — Они любят мясо. У них еще на надкрыльях есть такая колючая полоска в черную крапинку.
— Чертовы мелкие твари! — возмутился дедушка. — Ну что, углядел их?
— Нет, к сожалению.
Но это его не успокоило. Хотя папа и уверял, что жуки должны были погибнуть при жарке. Теперь у дедушки появилось еще одно ненавистное живое существо. Он жевал так, словно хотел перетереть их зубами.
Я же торопился съесть свою порцию, потому что старые напольные часы в углу показывали почти два.
— Уф, ну я и наелся! Дедушка, можешь выдать мне деньги за гусениц? — спросил я.
— Сколько?
— Две кроны.
Дедушка выудил монетки из кошелька. Я схватил их и убежал. Мне некогда было рассиживаться. Летом у меня всегда дел невпроворот. Но на этот раз я торопился как никогда. Я спешил к еловому пню у булочной.
Классе появился почти сразу вслед за мной.
Я обещал ему, что мы наверняка найдем в пне краснокрылых щелкунов. Эти жуки любят кору. Но на самом деле я торопился потому, что туда вот-вот должна была прийти за хлебом Пия. Мне необходимо было видеть ее время от времени. Я просто не мог удержаться. А на этот раз у меня возникла идея.
— Ничего здесь нет. Пошли отсюда, — вздохнул Классе, поискав немного.
— Посмотри получше. Ты что-то начал халтурить. К счастью, тут прикатила Пия на своем велике.
Она прислонила его к забору и вошла в булочную.
— Привет, и ты тут? — сказал я.
— Много насобирали? — поинтересовалась Пия.
— Скоро будет тридцать. Ну и жарища сегодня!
— Да уж.
— Хочешь мороженое?
— Хочу, если угостишь.
Конечно, я с радостью угостил ее. А заодно — себя и Классе. Но сначала Пия купила хлеб. А потом мы стояли возле ее велосипеда и с наслаждением лизали мороженое. У меня было фисташковое на палочке, а у них — в рожке.
— Знаете что, — начал я. — Думаю, здесь мы уже всё обыскали. А вот на других островах, возможно, есть жуки, которых нет на нашем. Если ты поедешь на рыбалку, мы могли бы составить тебе компанию.
— Точно! Как я до этого не додумался! — оживился Классе.
— Да мне самому это только что в голову пришло.
— Хорошо, договорились, — кивнула Пия.
— Тогда завтра?
— Ладно, завтра.
Здорово у меня котелок варит, подумал я, когда она скрылась за поворотом, увозя пакет с хлебом на багажнике.
— Спасибо, — прошептал я. — Спасибо-спасибо.
Через несколько дней мы отправились на рыбалку. Отец Пии был пилотом и всё время летал где-то там над землей. Так что Пия могла брать его моторку, когда ей заблагорассудится.
И вот наконец я сидел в лодке со своим другом и девчонкой, которая нравилась мне больше всех на свете, и мы направлялись на ловлю жуков! В лицо летели соленые брызги. Солнце слепило глаза. Мы прихватили с собой бутылку лимонада и кекс. И не надо было ничего говорить: треск мотора всё равно заглушал все слова.
Могло ли быть лучше? Нет!
Мы выбрали довольно большой скалистый остров на полпути к горизонту.
Пия устроилась на краю мыса и закинула удочку, а мы, вооружившись банкой-морилкой и сачком, принялись обшаривать остров в поисках новых жуков. И нам повезло. Мы набрели на лужу, полную затхлой желтой воды, там кишмя кишело насекомыми — как раз то, что нужно!
Классе указал на черного жука с длинными тоненькими ножками, танцевавшего на воде:
— Это водомерка. Она может ходить по воде.
— Прямо как Иисус Христос, — сказал я. — Давай сачок.
Мы поймали ее с первой же попытки и сунули в банку. Капнули несколько капель эфира на тряпочку на крышке, закрыли морилку и стали наблюдать. Водомерка всё медленнее дергала своими длинными тонюсенькими ножками. А вскоре и совсем затихла.
— Умерла, — констатировал Классе.
Мне стало не по себе.
— Какого лешего мы занимаемся этим душегубством? — спросил я.
— Это всё папа виноват, — ответил Классе. — Может, искупнемся?
Но Пия отказалась купаться. Ей хотелось еще поудить. А мы тем временем заметили в луже парочку жуков-вертячек. Они кружили по воде, словно пропеллеры. Мы как раз поймали одного, когда услышали радостный вопль Пии.
— Полюбуйтесь! — кричала она.
Я протянул Классе сачок:
— Сам занимайся своим жуком.
Мне хотелось всё внимание уделить Пии. Она стояла на мысу, широко расставив ноги. Спиннинг торчал вверх и согнулся так сильно, что, казалось, вот-вот сломается. Я видел только, как Пия разматывает катушку — еще и еще, а потом сматывает немного и снова выпускает. Я ничегошеньки не смыслил в рыбной ловле. Никогда.
Но мне нравилось наблюдать за Пией.
— Приготовься, Уффе, — велела она.
— К чему?
— Схватить рыбину, когда та подплывет поближе. Я видел, как она бьется. Хвост молотил по воде, рыба на секунду выскакивала на поверхность, а потом снова погружалась на глубину. Но с каждым разом она выныривала всё ближе к берегу.
— Кто это? Синий кит? — пошутил я.
— Не мели чепухи, — осадила меня Пия. — Хватай же ее!
Я увидел зеленую тень на дне. И, как водится, ринулся в воду — во всей одежде. Я все-таки сумел схватить рыбину. Она билась и извивалась у меня в руках, открывая рот так, что видны были ее острые зубы. Я старался не смотреть в ее злющие глаза.
— Поймал! — крикнул я.
И сделал пару шагов к берегу. Я уже вылезал из воды, но тут проклятая щука шлепнула меня по колену. Потеряв равновесие, я споткнулся о поросшую зелеными водорослями скользкую скалу, упал и ударился лбом над правым глазом. В голове замелькали злобные синие звездочки. Я ободрал локти, но добычу не выпустил. Щука затрепыхалась, когда я на нее навалился, но потом присмирела. Каким-то чудом мне удалось все же выбраться на берег и положить рыбу, словно жертву, к ногам Пии:
