Проснувшись, Клинт первым делом подумал про тюленёнка. Вдруг он своим криком всех разбудит? Нет, ничего не слышно. Одеваясь, он выглянул в окно. На дворе было сыро и неприветливо, но вдали разливалась широкая полоса света, а оконечность Тоандосского полуострова была похожа на нос огромного корабля.
Спускаясь, он услышал шум на кухне, а потом отчётливое хныканье. Отец, уже одетый, возился у плиты.
— Доброе утро, Клинт.
— Доброе утро, папа.
Отец поднёс спичку к древесным стружкам в топке, и вспыхнувшее пламя озарило его лицо ярко-жёлтым светом.
— Твой приятель, кажется, неплохо провёл ночь.
Клинт сделал ещё шаг и остановился от удивления. Вчера вечером на коричневых джутовых мешках лежал белый тюленёнок, сегодня же — пятнистый, светло-серый, а всё вокруг него стало белое.
— Смотри, папа, он другого цвета!
— Я видел. — Отец ещё раз поглядел на малыша. — Он сбросил свой младенческий покров.
Клинт дотронулся до шерсти, на которой ёрзал тюленёнок.
— Он скатал для себя постельку!
«Ма-а-а-а!»
— Сейчас, сейчас, Бастер!
— Хочет есть, — заметил отец. — Хорошо, хоть его не нужно кормить в два часа ночи, как мама, бывало, кормила тебя.
— Я сейчас ему приготовлю.
Клинт налил молоко в кастрюлю и подумал: отец вспомнит те времена, когда он был совсем маленьким, а это добрый признак — значит, он расположен к малышу.
«Ма-а-а-а!»
Отец взял с полки ведро для молока.
— Сегодня я сам подою коров. И почему это коровы даже в воскресенье не спят подольше?
«Ма-а-а-а!»
— И тюлени тоже.
— Я всё сделаю, папа, только покормлю его.
— Хорошо. Смотри, чтобы он не разбудил маму и тётю.
Когда отец вышел, Клинт присел на корточки возле ящика, рассматривая тюленёнка. Его новая шёрстка была гладкой и даже чуть лоснилась, а когда он погладил малыша, снимая оставшиеся белые волоски, она заблестела.
— Вот мы и сняли детскую одежду, да, Бастер? Теперь ты большой, и завтрак твой сейчас будет готов.
Клинт не знал, как разговаривают матери-тюленихи, но Бастеру, видимо, нравился его голос. Когда Клинт разговаривал с ним, малыш умолкал. Он только задирал головку и приветливо похныкивал.
Клинт подложил ещё дров в плиту и трижды окунул палец в молоко, прежде чем решил, что оно достаточно тёплое. Пока он готовил бутылку, его новый приятель просто крутил головой и тихонько визжал.
— Сюда, Бастер! На, получай!
Бастер секунду не мог найти соску, потом вцепился в неё и удовлетворённо зачмокал.
— Молодец! — сказал Клинт. — Быстро научился. Ты уже совсем большой!
И это был не просто комплимент. Со вчерашнего вечера Бастер сбросил свой младенческий покров, привык к новому дому, понял, что Клинт его друг, и с первой же попытки научился пользоваться бутылкой.
Пора было приниматься за дела по хозяйству, и, пока Клинт выполнял их, ему пришлось расстаться с Бастером. Но даже от одной мысли о тюленёнке всё кругом становилось веселее. Ветер и дождь сменились лёгким апрельским дождиком, и обещало выйти солнышко. А от по-весеннему ярких листвы и травы в воздухе веяло радугой. Таская охапки дров из сарая в ящик на крыльце, Клинт уловил приятный запах хвои и заметил, что дерево цветом похоже на сливки, а кора коричневая, как какао, — обычно у него не хватало времени это заметить.
И в загоне для кур, как только он вспомнил о своём новом приятеле, тоже сразу повеяло радугой. Набирая на чердаке сарая пшено для кудахтающих кур, Клинт старался думать о тюленях с более научной точки зрения.
Тысячелетия назад их предки вышли из моря и превратились в животных, похожих на медведей. Позже эти медведеподобные животные вернулись в море; их ноги сменились ластами, и они научились плавать, как рыбы.
Никто не знал, почему они вернулись в море. Но Клинту казалось, что он понимает, как это произошло. Осенью медведи шли к ручьям ловить лососей, чтобы накопить запас жира на зиму. Некоторые из них доходили до устья реки, где лосось свежее, там он прямо из моря. А были и такие, что отваживались даже плыть за лососем. И так шло долгие годы…
— Клинт!
Он вздрогнул, услышав голос тёти. Она стояла под раскрытым зонтом у двери сарая и недоуменно улыбалась, глядя на него. Он не знал, сколько она простояла там, пока он, держа в руках пустое ведро, думал о тюленях.
— Что, тётя?
— Завтрак готов.
— Иду.
Она подождала, пока он поставил на место ведро. Когда они вместе шли к дому, она вдруг спросила:
— Клинт, ты действительно хочешь оставить у себя этого тюленя?
— Папа с мамой сказали, что можно, если я сам буду за ним ухаживать.
— А по-моему, лучше не надо. Тебе следует больше времени проводить со своими сверстниками.
— Я вижусь с ними в школе.
— Не только в школе. Ты должен играть с другими мальчиками и девочками. Ходить с ними на пикники, удить вместе рыбу, кататься на лодке.
Хорошо, что они уже дошли до дому. И очень хорошо, что тётя скоро уезжает.
— Когда Бастер подрастёт, он будет мне верным другом. Вот увидишь!
— Он принадлежит одному миру, а ты — другому, — сказала тётя. — И совершенно незачем отдавать себя этому чуждому для тебя миру.
Клинт ничего не ответил. Он думал о том, что тётя долго прожила на восточном побережье, где люди не очень искренни и скрывают это за многословием. Теперь она раздувает целое дело из такой простой вещи, как ручной тюленёнок.
Он отворил дверь на кухню, и Бастер приподнялся в своём ящике, нетерпеливо повизгивая. Клинт погладил его, и неприятный разговор с тётей тотчас же улетучился из его головы.
Снова предостережения тогда ещё ничего не значили.
Больше уже не нужно было по утрам готовить Бастеру бутылочку с молоком. Он вырос и ел рыбу. И хотя по-прежнему очень любил молоко, поить его можно было другим способом.
Клинт взял с полки на кухне сверкающее чистотой ведро и, посвистывая, вышел из дому.
На крыльце Бастер приподнялся в ящике на своих ещё небольших передних ластах и затряс головой, радостно тявкая: «Доброе утро!»
— Пора вставать, Бастер, — сказал ему Клинт. — Вылезай из ящика.
Бастер поднялся повыше, перелез через стенку ящика, скатился с крыльца и очутился у ног Клинта. В ту же минуту из-за угла с громким приветственным лаем выбежали Вулф и Джерри.
Уже столько раз встречались они вот так по утрам, что все четверо отлично знали, что будет дальше. Клинт поставил ведро на крыльцо, и началась возня с собаками и тюленем. Иногда в свалке Вулф или Джерри рычали на Бастера и делали вид, будто хотят его укусить. Тогда Бастер, быстро, точно змея, вертя головой, тоже лаял и огрызался в ответ. Но никто никого не кусал.
Когда собаки впервые увидели Бастера на дворе, они бросились на него, но Бастер залез в угол между крыльцом и домом и так отважно оборонялся, что они просто растерялись. А потом подоспела мама и прогнала их. После этого они стали друзьями. Бастер зла на собак не держал, да и сам он так похож был на добродушного, весёлого щенка, что они приняли его за своего.
Борьба окончилась, и, как только Клинт взялся за шланг, Вулфа и Джерри уже след простыл.
— Бастер, купаться!
Тюлень покачивался от удовольствия из стороны в сторону, пока от воды темнела его пятнисто-серая шкура. Он простоял бы под шлангом весь день, но время было дорого.
— Бастер, голову!
Бастер замирал в неподвижности, когда Клинт поливал его усатую морду.
— Ну и смешной ты, Бастер! Если тебе так нравится душ, то почему же ты не любишь плавать?
Клинт заметил, что если тюленя долго не поливать, то глаза его начинают гноиться. Быть может, именно глаза Бастера и помнили океан. Но не сам Бастер! В воскресенье утром Клинт взял его с собой на берег и заставил войти на несколько шагов в воду, но тут его окатила волна от проходящего мимо пассажирского судна. Бастер громко фыркнул и стрелой помчался к дому. И уж потом никак нельзя было уговорить его вернуться.
— Пора доить коров!
Клинт выключил воду, взял ведро и пошёл в коровник. Вулф и Джерри бежали впереди, а Бастер покачивался рядом, повизгивая и полаивая — так он разговаривал. Клинт, в общем-то, знал, о чём говорит Бастер:
«Сегодня хорошее утро, и я принял неплохой душ, а теперь мы идём в коровник за молоком. Идём быстрее, попьём молочко, пока оно тёплое».
Когда они дошли до коровника, собаки, потеряв всякий интерес, отправились рыскать поблизости; Бастер же, нетерпеливо повизгивая, вошёл вместе с Клинтом внутрь. Прислонившись головой к боку Джуны, Клинт доил её и краем глаза следил за Бастером — тот просил дать и ему немного молока.
— Ладно, Бастер. — Клинт повернул сосок. — Держи!
Белая струя, пронзив полумрак сарая, попала Бастеру прямо в рот.
— Хватит, — сказал Клинт и повернул струю в ведро.
