Нагнув огромную голову, корова так громко замычала, что старичок с возмущением воскликнул:
— Я отказываюсь с ней разговаривать!
Он отдал зонтик мальчику, взял корову за рога и потянул вперёд, приговаривая:
— Я не трушу и упрям… я не трушу и упрям…
Павлик толкал корову сзади.
Она обиженно мычала на весь посёлок.
Закрыв ворота, старичок удовлетворённо сказал:
— Мы с вами выполнили работу необычайной важности. Прошу ко мне в гости.
Старичок жил на первом этаже в большой комнате. Письменный стол был завален книгами. У стены стояла кровать. У окна — стул и табуретка.
И всё!
Хоть в футбол играй — до того в комнате пусто.
— Как вы устроились с питанием? — озабоченно поинтересовался старичок. — Вы знаете, я обожаю молоко и за день выпиваю не менее двух литров… Но пора представиться друг другу. Меня зовут Пётр Петрович. Фамилия моя — Золотарёв. Я историк, изучаю прошлое нашего края. А вы расскажите мне о себе.
— Меня зовут Павлик. Фамилия моя — Меркушев. Я ещё ничего не изучаю.
— И преотлично. Ещё успеете. А сейчас будем пить чай. То есть мы бы могли пить чай, но в чайнике нет ни капли воды, а подниматься в гору мне трудно.
— Я принесу воды.
— Буду очень признателен. — Пётр Петрович погладил мальчика по голове. — А я приготовлю яичницу.
Вскоре они уже сидели за столом. Павлик спросил:
— Пётр Петрович, а почему даже самый бородатый старик завидует мальчишкам?
— О! — Пётр Петрович поднял вверх правую руку. — У вас впереди такая жизнь, какой не видели самые бородатые. Вот посмотри на меня и на мою голову. Сколько в ней седых волос — а все волосы в ней седые — столько несчастий я перенёс в жизни. Да… А у вас, мальчишек, вся жизнь впереди.
В это время кто-то крикнул под окном:
— Петрович!
— Слушаю вас, хозяюшка, — ответил он, подойдя к окну. — Что вам угодно, уважаемая?
— Уважаемая-то я уважаемая, а чего это вы чужую корову в наш двор загнали?
— Чужую? — обрадовался Пётр Петрович. — Милое животное! Это необычайно развитая в умственном отношении корова! Ведь она упорно отказывалась заходить в чужой двор! Умница!
На прощанье он сказал Павлику:
— Прошу не забывать меня. Я могу рассказать вам массу интереснейших вещей. Любопытно, например, узнать, почему данный посёлок называется Нижние Петухи.
…Так прошёл второй день.
— Вставай, племянничек! Быстро!
Павлик в полусне вышел на берег, поёживаясь от утреннего холодка. Странной показалась ему тишина, которая стояла вокруг.
Ни одного человека.
Будто и река спала.
— Почему так тихо? — спросил Павлик.
— Потому что все ещё спят, — ответил дядя Семён. — Вон всходит солнце. Сейчас четыре часа восемь минут.
— А как продлить жизнь?
Дядя Семён улыбнулся, поправил очки, словно проверяя, крепко ли они держатся, и скомандовал:
— За мной бегом — марш!
И побежал.
Павлик постоял в недоумении и побежал следом.
— Торопись! — через плечо крикнул дядя Семён. — Опоздаем!
Дышать было трудно: будто Павлик проглотил шарик, и он застрял в горле. Но любопытство придавало сил. Шутка сказать — продление жизни! Ради этого можно и помучиться.
А тропинка вела в гору.
— Не отставай! — звал дядя Семён.
Он на мгновение остановился и побежал обратно. Павлик хотел плюхнуться на траву, но неожиданно почувствовал, что усталость исчезла и ноги сами несут его вперёд.
— Шагом! — скомандовал дядя Семён.
— А когда жизнь продлять будем?
— Уже продляем, — ответил дядя Семён. — Спать надо меньше. Вот сегодня мы проснулись в четыре часа. На сколько же больше часов ты проживёшь? На целых шесть часов!
Павлик сосчитал — правильно.
Мечтатель?
Разве есть такая профессия?
В комнате дяди Семёна окна не было, зато на балкон вела большая стеклянная дверь. Прямо против неё стоял чертёжный стол с наклонной доской. Пить чай на таком столе нельзя, зато рисовать и чертить удобно.
На столе кнопками был приколот лист бумаги.
Как увидел Павлик этот лист, так и остался стоять с раскрытым ртом.
На листе бумаги разноцветными красками были нарисованы знакомый крутой берег, высокие сосны. Но вместо деревянных дач стояли каменные, со множеством окон.
Вместо деревянной лестницы вверх по берегу поднимались широкие каменные ступени.
— Такими будут Нижние Петухи через несколько лет, — объяснил дядя Семён. — Я по профессии мечтатель.
— Мечтатель? — удивился Павлик. — Разве есть такая профессия?
— Самая главная профессия. Кто не умеет мечтать, тот неважный работник. Я мечтаю с карандашом в руках. Я превращаю свою мечту в здания, дороги и города. Мне поручено превратить Нижние Петухи из дачного посёлка в город отдыха. Домов отдыха уже не хватает, надо строить города. Но прежде чем начать строить, надо нарисовать. Я учусь профессии архитектора.
«Хорошо им, взрослым, — подумал Павлик, — сколько у них в жизни интересного! А у нас?»
Мурашкин Владимир Иванович
Павлик вышел за калитку. На скамейке у забора стоял мальчик. Утро было жаркое, а он застегнул коричневый пиджак на все пуговицы и чёрную кепку надвинул на самые брови.
— Как тебя зовут? — спросил Павлик.
— Мурашкин, — гордо ответил мальчик, — Владимир Иванович.
— Какой же ты Владимир Иванович? Когда ты всего-навсего Володька. А может быть, и Вовка.
— Если здорово поесть, — задумчиво произнёс Мурашкин, не обращая внимания на слова Павлика, — то получится…
Тогда Павлик рассердился и спросил:
— Ты что здесь делаешь?
— Смотрю на реку. Решил переплыть.
— Врёшь!
— Я никогда не вру. У кого хочешь спроси. А уж если я решил что-нибудь сделать, то будьте спокойны — не обману. У меня секретов, знаешь, сколько?
Павлик подумал и сказал:
— Давай слезай со скамейки и расскажи мне, кто ты такой, а то я ничего не понимаю.
Мальчик спрыгнул на землю.
— Ой, какой ты маленький! — удивлённо воскликнул Павлик. — Нет, ты совсем не Владимир Иванович. Ты Вовка или Володька.
— Я Мурашкин, — гордо сказал мальчик. — А то, что я маленький, — не беда. Вырасту.
— Когда же ты вырастешь?
— Успею. Чего мне торопиться? У меня порода такая. Не то что у тебя. Ты будешь до десяти лет расти, а потом перестанешь. А я буду с десяти лет расти, до самой смерти.
Сообщение это настолько расстроило Павлика, что он присел и долго молчал. Потом спросил:
— А ты не врёшь?
— Вру, — таинственным шёпотом отозвался Мурашкин. — Только ты меня не выдавай. Меня все боятся. Думают, что я вырасту и драться начну. А я никогда не вырасту! Вот в чём беда. Мне врач справку выдал.
— Какую справку?!
— Я опять соврал, — огорчённо признался Мурашкин. — Щёлкни меня по лбу. Я так сам с собой договорился: как совру, сразу лоб подставляю. Бей, не жалко! Может, и отвыкну врать.
Павлик щёлкнул Мурашкина по лбу. Тот потёр ушибленное место и неуверенно произнёс:
— Помогает.
Мурашкин оглянулся по сторонам и прошептал:
— Скажи мне свой секрет, я тебе потом свой скажу.
— Нет у меня никаких секретов.
— У каждого человека есть секреты, — уверенно заявил Мурашкин. — Может сто секретов быть.
— Откуда ты всё знаешь? Может, стукнуть тебя по лбу?
— Стукни, — согласился Мурашкин, — но не очень больно. Я ведь ещё не соврал. Собирался… Ну, слушай, — продолжал он, потерев после щелчка лоб. — Слушай мои секреты. Вот отгадай, какие у меня волосы: чёрные или белые?
— Чёрные, — наугад ответил Павлик.
— Хорошо бы, — Мурашкин мечтательно вздохнул, — я даже на белые согласен. А у меня средние.
— Средние? Не понимаю.
— Чудак человек, не понимает. Бывают волосы чёрные, бывают белые, а у меня средние. Вот… — Мурашкин снял кепку. Волосы у него были огненно-рыжие. — Я в маму уродился. И ничего с ними не сделаешь! Я их под машинку остриг, ждал-ждал, смотрю: опять рыжие! Но я почернею! — грозно заверил Мурашкин. — Честное слово, почернею! Я средство знаю. Надо каждое утро на голодный желудок есть чёрный хлеб… Ещё у меня секрет есть — пиджак. Ношу его, чтоб фигуры не было видно.
— Какой фигуры?
— Ну, плечи, грудь, спина и прочее. Я слабый, а в пиджаке — сильный! Видишь, плечи какие богатырские!
— Они у тебя висят! — Павлик рассмеялся.
— Пусть висят. Лишь бы были.
— А Каму тебе всё равно не переплыть. Даже в пиджаке. Скажешь, переплыть?
— Стукни меня по лбу, тогда отвечу.
Схватившись после щелчка за лоб, Мурашкин ответил:
