— Я не привираю! — возмутился Андрейка.
— Он не врёт, — подтвердил Вася. — Я такой. И даже ещё лучше.
— Лучше некуда, — ещё раз улыбнулась мама.
Они с Васей стояли рядом. Мама худенькая, невысокая, бледная. Её макушка едва доставала до Васиного плеча. Кожа на лице у мамы прозрачная, даже чуть желтоватая. На висках — синеватые жилки.
А Вася… Ну, Вася как Вася… Мало того, что в бороде рыжина, так ещё и красновато-кирпичное, обветренное лицо.
— Может быть, чаю с нами попьёте? — предложила мама.
— Ну я, в общем, вот чего приехал, — невпопад ответил Вася. — Мне пацан сказал, что вы болеете. А у нас рок-фестиваль намечается.
— И какая же тут связь? — спросила мама.
— Поехали со мной! Четыре дня всего! Приглашаю обоих.
— Ох! — Мама схватилась за сердце. Она прошла вглубь комнаты и опустилась в кресло. Наверно, не смогла устоять от такого предложения. — Это… как? — наконец сумела спросить она.
— Молча! Сели — и вперёд! Палатка есть. Ну, того, погода, природа, музыка…
— Ну-у… — не поверила мама. — Спасибо, конечно. Но… Вы поймите… По телевизору показывают, что там творится, на ваших фестивалях. Всякие безобразия. Алкоголь, наркотики и прочее.
Зря она это сказала… Андрейка хотел было крикнуть: «Нет! Мама! Не надо!»
Но Вася только повёл плечищами.
— Бессовестно врут! — ответил он. — Кому нужен алкоголь и всё прочее, тому незачем куда-то ехать. Пошёл в магазин, купил бутылку и выпил дома, на кухне. И даже в подворотне. А у нас просто люди отдыхают и веселятся. Ну, без пива не бывает, конечно. Да разве ж это главное? Поехали!
Тут мама повернулась к Васе и спросила:
— Вася! Зачем мы вам нужны? Я ведь, и вправду, больна. А мальчишка… Привяжется он к вам, а потом? Представляете, что будет потом? По живому отдирать… больно. Может, лучше не начинать?
Вася склонил голову. Посмотрел на маму внимательно и спокойно.
— Если бы я всегда думал, что будет потом, я бы давно уже лежал в кювете, — ответил он.
— Но, согласитесь, нельзя же совершенно об этом не думать! — возразила мама.
— Не знаю… — Вася подмигнул Андрейке. — На свете столько всего… Короче… Поехали!
— Маме завтра в больницу ложиться. — Андрейка понимал, что маме трудно самой сказать об этом. — Вот, видишь, она вещи уже сложила.
— А перенести больницу нельзя? — поинтересовался Вася.
Да… Вася, конечно, мог бы перенести и больницу. Например, с одной улицы на другую. Перетащил бы…
— Нет, — покачала головой мама. — Это лечение… оно тяжёлое, но продлевает жизнь. Ведь у меня сын… Ещё такой маленький.
— Я большой!
— Всё в мире относительно, — улыбнулась мама.
Андрейка понял, что мама совсем не сердится. Более того, он почувствовал, что она с удовольствием общается с Васей-Ангелом!
— А с кем останется малой? — поинтересовался Вася. — Ну, когда вы поедете в больницу?
— Обычно за ним присматривает соседка, тётя Вера.
— Соседка? Ну, так отпускайте малого со мной. Пусть хоть он подышит воздухом.
У Андрейки аж дыхание сбилось. Несмотря на то что Ангел называл его «малым». Видимо, Васе ещё трудно было называть его по имени…
«Или он забыл, как меня зовут?» — подумал Андрейка и стал просить маму:
— Мама, отпусти! Пожалуйста…
— Да как же…
Мама застыла в нерешительности. Отдать ребёнка какому-то незнакомцу, какому-то огромному байкеру, свалившемуся неизвестно откуда? Семилетнего ребёнка — на байкерский рок-фестиваль? И вообще…
— Нет! — покачала головой мама. — А если что случится?
— Мама! Со мной ничего не случится! — Андрейка чуть не плакал. — Мамочка! Пожалуйста, отпусти меня с Ангелом!
— Да я же вижу этого человека в первый раз!
— Ну и что! А я — второй! — Андрейка примостился на полу, рядом с креслом, на котором сидела мама, и обнял её ноги.
— Мы с Андреем — кореша! — веско подтвердил Ангел.
Наконец-то он назвал Андрейку по имени! Значит, не забыл!
Мама молчала. Она только гладила Андрейку по голове. Интересно, о чём она думала? Конечно, она боялась. А чья мама не боялась бы?
Но, может быть, мама подумала о том, что нельзя же всё время бояться! Что она, если сказать честно, всю свою жизнь чего-то боялась, и вот добоялась до того, что с ней произошло то, чего она страшилась больше всего, — она заболела. Заболела так тяжело, что неизвестно, останется ли жива и сможет ли вырастить сына… Пусть не до института, а хотя бы до пятого класса…
Мама ещё немного подумала… и вдруг улыбнулась.
— Ладно, пусть едет, — сказала она. — Почему бы не поехать! А я поеду с вами в следующий раз!
— Ура! — закричал Андрейка. — Ура! Мамочка! Спасибо!
Андрейка поскакал по комнате и скакал до тех пор, пока руки Васи-Ангела не подхватили его, не подняли и не поставили по стойке «смирно».
— Так, малой! Собирайся! Завтра я заеду за тобой часов в десять утра. И телефон ваш, Света, запишу и свой оставлю. Не переживайте. Всё будет о’кей! Я с него глаз не спущу!
Мама так и осталась сидеть в кресле. Васю проводил Андрейка и закрыл за ним дверь. Когда он вернулся в комнату, голова мамы лежала на спинке кресла. Бледность её усилилась, на лбу выступила испарина. По щеке стекала одинокая слезинка. Мама быстро-быстро смахнула её и улыбнулась Андрейке:
— Ну, теперь давай тебя в поход собирать!
Андрейка проснулся рано. Он так боялся проспать! Проснувшись, увидел маму, стоящую перед иконой.
Икона, небольшая, бумажная, изображающая Богоматерь с Младенцем, стояла на подоконнике за шторой. Мама старалась молиться, когда Андрейка спит. Может быть, она молилась и в то время, когда он был в садике. Чаще всего Андрейка не видел этого, но он это знал.
Андрейка проснулся, но лежал тихо-тихо до тех пор, пока мама не перекрестилась и не отошла от окна.
— Ты уже не спишь? — подошла к сыну мама. — Полежи ещё полчаса, время есть. — Она присела к Андрейке на кровать. — Ты смотри там, веди себя хорошо. Дядю Васю слушайся, не бегай куда не надо.
— Хорошо, мамочка!
— Тётя Вера вчера меня сумасшедшей назвала, — улыбнулась мама. — А я, ты знаешь, как-то сразу поверила этому бородатому…
— Мамочка! — Андрейка вскочил и обнял её. — Ты моя самая-самая… самая родненькая!
Трудно расставаться с мамой! Ох как трудно! Но, честно говоря, несмотря на расставание, внутри у Андрейки всё пело: «Байк-рок-фестиваль, байк-рок-фестиваль!..»
Ровно в десять утра под окнами раздался рёв мотора. Вася-Ангел прибыл точно в назначенное время. Мама с Андрейкой вышли во двор. Андрейка всё оглядывался: неужели никто из ребят не увидит, как он залезает на сиденье мотоцикла?
Во дворе никто не гулял, но в окошке, на втором этаже, Андрейка заметил заспанное лицо Сани.
«Ура! — подумал Андрейка. — Хоть кто-то увидел, что я не вру!»
Андрейка помахал Сане рукой. Потом он обнял маму.
— Вы не волнуйтесь, — успокаивал маму Ангел. — Он всё время со мной ехать не будет. Я его к другу на трайк пересажу, когда двинемся.
Увидев, что мама не поняла, Вася пояснил:
— На трехколёсный мотоцикл пересажу. Там у товарища кресло приварено. И кепка детская есть… ну, шлем. Он для сына делал…
— А где же сын? — спросила мама.
— Да… разбежались они с женой.
— Чего ж так?
— Да… затюкала человека. Напрочь. «Дурью, — говорит, — вы маетесь. В игрушки всё играете. И пива, — говорит, — много пьёте». Она теперь сына к байку на пушечный выстрел не подпускает. И вообще, байкеру жениться…
— Да, конечно, — поддержала Ангела мама. — Трудно найти женщину, чтоб захотела жить на колёсах. И пиво… в общем, небезобидное развлечение. А вы, Вася, женаты?
— Странный вопрос. Пробовал один раз. Убежал через год.
— А дети?
— Не завелись.
— Но у вас же там есть девушки? Как их называют? Байкерши? Подруги?
— Чёлок хватает. Пока замуж им не приспичит. Или ещё что-нибудь… Дурацкий разговор.
— Извините.
— Да ничего.
— Вася, а почему вас всё-таки называют Ангелом? — спросила мама. — Правда, мне Андрейка рассказал одну историю…
— Ха! — повёл плечами Вася. Глаза его смеялись. — Ну, ещё было одно дело…
— Расскажите! — попросила мама.
— Вася, расскажи!
— Ну вот. Когда я был ещё совсем зелёным чайником и покупал свою первую косуху…
— Чего? — не понял Андрейка.
— Тёмный ты, брат! Косуха — значит куртка кожаная, вот такая. — И Вася показал на свою куртку, в которую он был одет, несмотря на то что на улице стояло лето. — Так вот… Покупаю я, значит, себе косуху. Надеваю — и охнуть не успел, как взлетел. Прошибаю башкой крышу магазина и всё вверх, вверх лечу! Если бы дерево на пути не попалось, не знаю, куда бы усвистел. Схватился за ветку и повис. Ну… ногами болтаю… «Висит груша — нельзя скушать».
