Если уж речь зашла об Левии Матвее. Примечательная подробность: он предстает перед Воландом в странном облике: мрачным оборванцем, выпачканным в глине. Но явился Левий из области света. И что — свет не преобразил его? Более того, рядом с сатаной евангелист откровенно жалок. Как можно такому верить, тем более, что ему призывает не верить сам Иешуа. А кому верить? Конечно же, сатане. А поскольку «рукописи не горят», дьявол быстро вернет сожженную рукопись к бытию. И мы будем читать дальше. Иешуа. Робок и слаб. Простодушен и непреклонен, наивен до глупости. Его называют мудрецом. Но мудрец ли он, ежели готов вести беседу с кем угодно, о чем угодно. Как тут не вспомнить предупреждение господа о том, что нельзя метать бисер перед свиньями.
Покровский остановился на мгновение, чтобы перевести дух.
— Но по-человечески Иешуа очень притягивает к себе. Именно своими человеческими слабостями. Тем, что даже когда говорит откровенную нелепость: «правду говорить легко и приятно», свою правду он не остерегается высказать даже тогда, когда она, его правда, становится угрозой для его собственной жизни. Его проповедь как бы поверх времени, поверх конкретных обстоятельств. Он возвещает свою правду вопреки здравому смыслу. Поэтому он высок. Как личность. По человеческим меркам. Но эта высота …
— Человеческая, — впервые подала голос Наташа.
— Да, именно так, человеческая по природе. Он человек и только человек. В нем ничего нет от Сына Божия, Того Самого, кто явил нам высший образец смирения. Вот она, наша правда: Тот, Который одним взглядом мог бы уничтожить, разметать, рассечь всех утеснителей своих и палачей, принял от них поругание и мученическую смерть по доброй воле и в исполнение воли Отца Своего Небесного. Иешуа, который отца своего не знает и смирения в себе не несет, слаб. Он зависит от последнего римского солдата. Да, он жертвенно несет свою правду, но это скорее романтический порыв человека, плохо представляющего свое будущее. Христос знал, что Его ждет, Иешуа простодушно просит Пилата: «А ты бы меня отпустил, игемон» — и верит, что это возможно. А ведь Понтий Пилат и впрямь был готов отпустить нищего проповедника, да помешала примитивная провокация Иуды из Кириафа. Это один из важнейших моментов романа, ибо Иешуа своей репликой совершает ничто иное, а отвергает Голгофу …
Наташа держала в руках Библию, принадлежавшую Арсению. Когда тот сказал: «отвергает Голгофу», девушка протянула ему книгу:
— Возьми, прочти здесь. Для сравнения.
Покровский понимающе кивнул:
«И отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! Да не будет этого с Тобою! Он же обернувшись, сказал: отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» Евангелие от Матфея, из главы шестнадцатой. Все так. Враг больше всего хотел бы отвержения Голгофы, ибо это было отвержением домостроительства спасения. Оттого, так резок в своем ответе Господь: отойди, сатана! Получается, Иешуа высказывает именно сатанинскую мысль. Вот и выходит, что перед нами «евангелие от сатаны». Но продолжим сравнивать. У Иешуа нет трезвой мудрости Христа. Перечитаем евангелистов: как немногословен перед лицом Своих судий господь. И как говорлив Га-Ноцри. Он, награждая всех званием доброго человека, договаривается до абсурда. Да, да: это ж надо, оказывается, центуриона Марка изуродовали именно «добрые люди. Получается, Иешуа находится как бы по другую сторону добра и зла. Что здесь общего с истинным милосердием? Господа нашего, простившего своим палачам их преступление, ибо Христос ясно видел все темные человеческие стороны и резко обличал пороки тех, с кем Ему доводилось общаться. Иешуа же не может никому и ничего прощать, ибо простить можно лишь вину, грех, а он не ведает о грехе. Делаем вывод: следовательно, он не может взять на себя и грех мира. Не может стать подлинным Искупителем. Иешуа Га-Ноцри не предназначен судьбой к совершению искупительной жертвы, не способен на нее. Вот перед вами центральная идея булгаковского повествования о бродячем философе-правдовозвестителе. И это отрицание того, что несет Новый завет. Между прочим, как проповедник Иешуа — безнадежно слаб…
— Послушайте, друзья, — не выдержала Елена, — я же не спорю. Вы убедительны.
— Не мы, сам Булгаков…
— Молодец, Наташа, как сказала!
— Вы как будто репетировали… Я хочу сказать про последние слова. Мне, наоборот, когда я читала, показалось, что именно как проповедник Иешуа был очень убедителен.
— Очарование, Елена Евгеньевна, все тоже очарование. А ежели вчитаться? Он же не в состоянии дать людям главного — веры, главной опоры в жизни. Самый верный его ученик не выдерживает первого же испытания и в отчаянье посылает проклятья Богу при виде казни Иешуа. Слабость Га-Ноцри в том, что не ведает он Истины. Сейчас … найду. Вот:
«— Что такое Истина?» — скептически вопрошает Пилат. Христос здесь безмолвствовал. Все уже было сказано, все возвещено. И что было говорить тому, кто стоял перед Истиной — и не видел ничего в духовной слепоте своей».
А вот многословный ответ Иешуа:
«— Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе даже трудно глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет».
— Каково? Раз уж заговорил — мы ждем ответа на величайший вопрос, какой только человек может задать Богу. А все свелось к сеансу психотерапии. Сейчас этого мудреца-проповедника назвали бы экстрасенсом. Истина же оказалась сведенной к незамысловатому факту, что у кого-то в данный момент болит голова.
Впрочем, не Иешуа посвящен роман, и даже не Мастеру с Маргаритой, а сатане. Воланд — вот кто главный персонаж всего произведения. И, заметим, самый обаятельный персонаж, выступающий к тому же гарантом справедливости, творцом добра, праведным судьей для людей. Он активно вмешивается во все события и всегда действует во благо — от наставительных увещеваний вороватой Аннушки до спасения рукописи Мастера. И в то же самое время…
— Почему вы замолчали?
— Боюсь, что утомил вас, Елена.
— Совсем нет. Мне очень интересно.
— Все равно, пора закругляться, а то я до утра не закончу. В заключении же скажу о том, на что люди, читающие роман, почти никогда не обращали внимания. Кто-то же сказал, что дьявол есть обезьяна Бога. С этой стороны посмотрим на сюжет Булгаковской книги. Между событиями в Ершалаиме и Москве — неразрывное единство. Их просто нельзя разделить, московские главы невозможно понять без ершалаимских. События в Москве разворачиваются на Страстной седмице, точнее в Великую Среду. На календаре 1 мая 1929 года. Это день не только солидарности трудящихся, но согласно средневековым верованиям именно в этот день бесовская сила устраивает свой шабаш. В Великую Среду Иешуа предстает перед Пилатом. В храмах в этот день читается евангельский текст о женщине, разбившей алавастровый сосуд с миром, чтобы возлить его на голову Христа. Аннушка, разбивши бутыль, разливает масло на рельсы, в результате чего оказывается отрезанной голова Берлиоза. Имя Анны означает — благодать, у Булгакова же к этому добавляется прозвище «Чума». Согласитесь, сочетание явно пародийное и кощунственное. Похороны Берлиоза, вынос его тела, лишенного украденной головы! — происходит в пятницу в три часа пополудни, когда на богослужении совершается вынос Плащаницы, символизирующей тело Христово. «Великий бал» сатаны дается в ночь с пятницы на субботу, когда «Бог умер», когда его как бы нет, что попускает дьявольской силе особую власть. А теперь зададим главный вопрос: с какой целью Воланд посещает Москву? Чтобы дать свой очередной бал? Но ведь не просто же потанцевать задумал сатана? А дело в том, что и «великий бал» и вся подготовка к нему — это не что иное, как черная месса, сатанинская анти-литургия. Уже в первой сцене — на Патриарших прудах — начинается своего рода черная проскомидия. Гибель Берлиоза включается в магический круг сатанинской мистерии: его отрезанная голова, украденная затем из гроба, превращается в «потир», из которого в завершение бала «причащаются» преобразовавшийся Воланд и Маргарита. Под крики «Аллилуйя!» беснуется на балу прислуга Воланда. Как мы знаем, на Литургии в храме читается Евангелие. Для черной мессы надобен иной текст. Роман, созданный Мастером, становится ни чем иным как евангелием от сатаны, очень искусно введенным в структуру произведения об анти-литургии. Вот для чего была спасена рукопись Мастера, вот зачем оболган и искажен образ Спасителя… Мастер исполнил предназначенное ему сатаной.
