– Какой пузырёк? – в один голос спросили Даша и Оксана.
– С таблетками. С нитроглицерином. Он его достал, а таблетку принять, видимо, не успел. Ну я сразу сообразила, что у него сердечный приступ. Проверила пульс, дыхание, а тут и скорая подъехала. Я им всё объяснила. Ключникова – на носилки и в машину. А меня, девчонки, не поверите, так всю и затрясло. – Алла Борисовна всхлипнула. – Даш, хоть бы воды налила, что ли.
Даша быстро принесла с кухни воды. Алла Борисовна залпом выпила, глубоко вздохнула и сказала:
– Фу! Вся испереживалась! Сказала врачу, чтоб везли в кардиологию. Он, врач-то, скорее всего, травматолог, в кардиологии ничего не смыслит. А на меня так посмотрел, будто я дура какая-нибудь. Ну ладно, бог с ним, с этим врачом, лишь бы с вашим Ключниковым всё было в порядке. – Алла Борисовна прошла на кухню, стала перебирать купленные продукты и вдруг спросила: – Даш, а где кошелёк? Он сверху лежал.
– Я не видела, – крикнула Даша из своей комнаты.
– Ну так и есть! Спёрли! – ахнула Алла Борисовна. – Вот люди! Разве это люди? Обокрасть человека, пока он оказывает первую помощь потерпевшему! В какой стране мы живём?!
– Мам, а много там денег-то было? – поинтересовалась Даша.
– Ну не много – рублей сто с лишним. Всё равно обидно.
Вечером Таня решила написать Ключникову письмо, но такое, чтобы мама, которая должна была стать её личным почтальоном, не поняла его содержания. У Тани появилась редчайшая возможность сообщить любимому человеку о своей любви так, чтобы узнал об этом только он один. Таня надела наушники, включила кассету с записью первой лекции Ивана Николаевича и принялась листать брошюру «Иероглифы для начинающих». Она искала готовые словосочетания, из которых можно было бы составить осмысленное послание. В первую очередь Таню интересовало слово «любовь». Но вдруг она наткнулась на слово «возлюбленный». Таня скопировала на черновик два иероглифа, обозначающих это слово, – «мотыгу» и «два листа тростника». Потом стала искать в книге другие подходящие по смыслу иероглифы. Естественно, она не слышала, как в прихожей раздался телефонный звонок.
К телефону подошла Елена Анатольевна:
– Алло.
– Добрый вечер! Елена Анатольевна, это Ключников, – раздался в трубке бодрый голос Ивана Николаевича. – Вы, наверное, бог знает что обо мне думаете. Вот, мол, пообещал приехать, а сам… Извините, не смог. Срочные дела навалились. Весь день бегаю как угорелый, присесть некогда. Вот только сейчас освободился. Вы на меня не сердитесь? Как Таня?
– Иван Николаевич, зря вы всё это говорите. Мы всё знаем. Вы ведь из больницы звоните?
– Ну, если честно, то да, – растерялся Ключников. – А как вы узнали?
– Агентура не дремлет. Иван Николаевич, как вы себя чувствуете?
– Сейчас вроде нормально.
– А что с вами? Инфаркт?
– Наверно. Врачи что-то темнят.
– Иван Николаевич, завтра я работаю с двух, а утром обязательно к вам приду. Часиков в девять.
– Ну что вы, Елена Анатольевна, зачем? Меня завтра уже выпишут.
– Не придумывайте! Никто вас не выпишет. Какую-то терапию вам должны были назначить.
– Должны. Только… Елена Анатольевна, давайте не будем меня жалеть! Не приходите. Не надо.
– А я не жалеть вас приду. Я приду поднять ваш боевой дух. Вы в какой палате?
– Не скажу!
– Зря. Я всё равно узнаю.
– Ну в сто четвёртой.
– Это другой разговор.
– Другой… Елена Анатольевна, а вы не знаете, что там с моими «египтянами» случилось? Почему ко мне никто не пришёл?
– Иван Николаевич, давайте поговорим об этом потом, после выписки. Разговоры о делах вам сейчас противопоказаны.
– Верно. Только куда от них спрячешься, от дел-то?! Вот сейчас звонил своему водителю, чтоб он узнал насчёт машины – что с ней. Потом звонил на работу – предупредить, что завтра не появлюсь. Так что и в больнице дела достают, никуда от них не денешься.
– Иван Николаевич, это у вас первый инфаркт?
– Не знаю. Сейчас в моде микроинфаркты. И мы их часто на ногах переносим… Елена Анатольевна, мы с вами, конечно, можем и после выписки поговорить, только ведь думать-то об этом я не перестану. Лучше расскажите всё, что знаете, сейчас. А то я уже все версии перебрал.
– Иван Николаевич, может, вам махнуть на всё рукой, а? Хотя бы на время.
– Нет. Рукой махнуть я уже не смогу! Вы знаете, в это воскресенье я впервые собрал всех «египтян» вместе. Я и сам был доволен, и видел, что дети довольны. Я весь день был на седьмом небе от счастья. А вы говорите, махнуть!
– Иван Николаевич, обещайте мне, что не будете волноваться, тогда расскажу.
– Обещаю, конечно.
– Ну, слушайте! – и Елена Анатольевна рассказала Ключникову всё, что знала сама.
– Бузов? – спросил Ключников. – Ну что же, честь ему и хвала. А у моих, значит, взыграла ложная гордость?! Елена Анатольевна, знаете, о чём я сейчас подумал? В принципе, я такой же сирота, как и они.
– Ну, если бы вы сразу им об этом сказали…
– Да-а… И что же вы мне посоветуете делать?
– Ничего. Оставить их на время в покое. Не переживать… Всё образуется.
– Время – лучший лекарь?
– Ну да. А ещё знаете что… Попробуйте обратить в свою египетскую веру кого-нибудь другого.
– Зачем? И кого?
– Ну хотя бы меня.
– Вас?
– Я охотно послушала бы ваши рассказы.
Ключников усмехнулся:
– Ладно. Ловлю вас на слове! Непременно сделаю вас адептом египтологии!
Елена Анатольевна подумала, что сказала лишнее, и поторопилась завершить разговор:
– Ну ладно, Иван Николаевич, до завтра! Поправляйтесь! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
Елена Анатольевна повесила трубку и кончиками пальцев потёрла виски. «Слава Богу, с ним всё в порядке. Но всё же как неудобно получилось! – подумала она. – Зачем я напросилась к нему в ученицы?! Что он обо мне подумает?! А впрочем, будь что будет. Он, кажется, мне просто нравится».
6 октября, пятница
Рано утром Таня шла в школу, и настроение у неё было хуже некуда. Она переживала из-за болезни Ключникова, вдобавок не выспалась и поэтому постоянно зевала.
Подойдя к школе, Таня удивилась: на крыльце стоял Пыляев. «Я думала, что приду в школу раньше всех. А Витька уже тут как тут. Может, кого-то ждёт?»
– Привет, – поздоровался он. – А я тебя жду.
– Зачем?
– Понимаешь, вчера так нехорошо получилось… Я больше чем уверен, что все хотели пойти к Ключникову, все были на твоей стороне, но в последний момент стали как зомби и почему-то послушались Макса.
– Ты тоже был на моей стороне?
– Тоже, – понурил голову Витька. – Ты вчера была у Ключникова?
– Нет, не была. А ты бы пошёл один?
– Наверно, нет.
– Вот и я не пошла. А если бы ты меня вчера поддержал, мне было бы в сто раз легче.
– Что теперь делать?
– А что?
– Надо же как-то объяснить Ивану Николаевичу, почему никто не пришёл.
– Не надо. Он сейчас в больнице. Ему нужен полный покой.
– В больнице? Почему?
– Вчера у него был инфаркт. Он попал в аварию и сейчас в больнице.
– Ни фига себе! – Витька нахмурился и замолчал. – Получается, он из-за нас попал в больницу?
– Получается, что да.
– Слушай! Инфаркт – это серьёзно. Он ведь мог умереть!
– Мог.
– Дураки мы все! Гордые дураки!
– Дураки. Только от этого не легче.
– А вот Иван Николаевич, он – просто О.Х.Ч.
– Что за О.Х.Ч.? – недовольно буркнула Таня.
– Просто Очень Хороший Человек! – расшифровал Витька. – Слушай! Надо же всем рассказать, что с Иваном Николаевичем беда.
– Расскажи. Если это кому-то интересно. А я ни с кем не хочу разговаривать.
– Обиделась?
– Не то слово.
– А со мной почему разговариваешь?
– Ну… – Таня долго не могла найти нужных слов. – Ты же был на моей стороне.
– Тань, а ведь надо бы навестить Ивана Николаевича.
– Не ты один такой умный.
– Тань…
– Ну что?
– Тань, я давно хотел тебе сказать…
– Что?
– Тань, ты мне нравишься.
– Я знаю, – равнодушно ответила Таня.
– Знаешь?! – в голосе Витьки прозвучали нотки удивления и… надежды.
– Ага.
Витька улыбнулся и спросил:
– Тань, а я тебе? Нравлюсь?
– Вить, ты тоже просто О.Х.Ч. А больше я тебе пока ничего не скажу.
– Ладно, – Витька пожал плечами.
После разговора с Пыляевым Таня шла по школьному коридору и улыбалась. «Хороший человек Витька! И, оказывается, я ему нравлюсь. А что может быть лучше, чем просто нравиться очень хорошему человеку, который тебе тоже немножко симпатичен?! Но! Одно дело – узнать об этом от подруги, и совсем другое – услышать от того, кому нравишься».
Тане вспомнилось, как критически она оценивала своих одноклассников месяц тому назад. И этот нехорош, и тот неумён.
«А ведь на самом деле всё не так просто, – подумала Таня. – И Хныкин, если разобраться, не хулиган, и Пыляев не трепач, и Сокольникова не воображала, да и я не поэтесса. Как сложно, оказывается, устроен мир. Всей жизни не хватит понять его до конца. Но, наверное, к этому надо стремиться. Иначе зачем жить?!»
