— Эх, пройтись бы по квартирам! Они в твоем подъезде?
Леха вздохнул.
— В соседних. Там тоже консьержки и видеокамеры, туда так просто не пустят…
От холода зубы выбивали дробь. Продолжать поиски дальше не имело смысла. Усталые и расстроенные, мы с Лехой двинулись обратно. Металлические прутья под ногами скрипели и прогибались, хотелось поскорее в тепло и безопасность. Я пробиралась вдоль стены, не забывая заглядывать в окна — вдруг Мэджик все-таки объявится.
— Эх, знать бы, кто этот гад! — Леха сжимал и разжимал кулаки в бессильном гневе. — Я бы ему такое показал!
Тяжело вздохнув, я бросила взгляд в очередное окно. Оно было последним перед Лехиным, я уже несколько раз заглядывала туда во время нашего путешествия. Сейчас посмотрела просто так, автоматически, уже ни на что не надеясь. На глаза попался цветочный горшок. Огромный кротон высовывался из него, растопырив зеленые руки. Перед последним взором возникла какая-то картина, знакомые лица, неприятные образы…
Ахнув, я всплеснула руками, ругая себя за забывчивость. А потом воскликнула:
— Леха, я знаю, кто этот гад! Я теперь все знаю!
Но лучше бы мне этого не знать. Потому что горшок с кротоном был тот самый, куда стряхивал сигаретный пепел Шалый.
А дальше стало еще хуже. Вглядевшись, я увидела, что в горшке лежит еще кое-что. Перчатка. Маленькая женская перчатка с оторванной пуговкой.
— Шалый? Хозяин ротвейлера? Тот, с которым ты схлестнулся тогда в парке? — никак не мог поверить Леха. — И это мой сосед? А откуда у него перчатки композиторши?
Я вдруг вспомнила картину, увиденную накануне: Шалый роется в женской сумочке. Может, авторша песни живет с ним? Неприятно. Общаться с Шалым не было никакого желания. Конечно, я все сделаю для Тимы, но думать об этом не хотелось. К тому же сейчас самым главным было найти Мэджика.
Но как, как это сделать? Я прокручивала в уме разные варианты, отбрасывая один за другим.
А потом вспомнила про Урагана.
Какие бы беды ни обрушились на нас, вид двора, занесенного первым снегом, вселил радость и бодрость. Мы с Лехой поорали, повалялись в снегу и даже покидались немножко снежками — но совсем чуть-чуть, на бегу.
Родителей дома не было. Ураган мирно дремал на коврике, и пока я расталкивала его, Леха с интересом осматривался. Слишком поздно я сообразила, что вещи могут выдать меня с головой — юбка, лифчик или туфли на каблуках. К счастью, бардак все отлично замаскировал, и единственным компроматом, который обнаружил Леха, стал спрятанный за кактусами бинокль.
— О! Я как раз такой же из Мурманска жду, — сообщил он, наводя окуляры на дом напротив. — Дедовский?
— Его, — кивнула я, вырывая у него из рук опасный оптический прибор. — Пошли. Некогда. В другой раз пошпионишь.
В доме у Лехи Ураган сразу взял след. Выскочив на балкон, он в один прыжок достиг двери Шалого, уперся в нее передними лапами и дважды гавкнул, глядя в комнату.
— Значит, Мэдж действительно был у Шалого! — воскликнул Леха. — Но куда же он подевался?
В ответ на это пес развернулся и помчался к входной двери.
— Он хочет выйти! Он знает, куда забрали Мэджика! — крикнула я, устремляясь следом.
Мы стояли на заснеженном тротуаре, и Ураган громко лаял в пустоту.
— Эх, опоздали! — Леха в досаде отфутболил комок снега. — Здесь уже никого нет…
А потом мы посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули:
— Машина! Мэджика увезли на машине!
Я наклонилась к дорожному полотну и увидела несколько отчетливых, еще не занесенных снегом следов протекторов. Значит, Мэджика увезли совсем недавно… Я достала айфон и сделала несколько снимков.
И в этот момент пришла эсэмэска от Танюсика:
«Сашуля! Ау! Чем занимаешься?»
«Пытаюсь найти Мэджика», — мрачно ответила я.
«?!»
«Шалый похитил его и увез на машине».
«???!!!»
Я вкратце рассказала о последних событиях.
«Зашибись…» — ответила Танюсик.
«А ты где?» — поинтересовалась я.
«Брыкало катает меня на тачке», — отрапортовала подруга.
«?!» — Теперь был мой черед удивляться.
«Я сидела одна и скучала, и никто не звонил, и я загадала: кто первый позвонит, с тем и пойду! Выпало Сене. Прикинь, ради меня он угнал отцовскую тачку!»
Пока я переваривала зашибенные новости, от подруги пришла еще одна эсэмэска:
«Я знаю, кто вам поможет! Клементина Федякина!»
В другой ситуации я бы ужасно разозлилась на подругу — еще бы, так меня подставить! Я уже сообщила всем, что у Лехи есть девушка, имея в виду Танюсика. Получается, я наврала? Обманула клиентов? Была затронута моя профессинальная честь, репутация частного сыщика, и я бы этого так не оставила.
Но теперь… Я могла только размахивать крылышками и щебетать от счастья, напрочь позабыв про репутацию.
— А кто такая Клементина? — спросил Леха, которому я рассказала об идее Танюсика, выдав ее за свою.
— Ясновидящая. Она может погадать и сказать, где Мэджик.
Я ждала, что Леха обрадуется дельному предложению, но он презрительно скривился и покрутил пальцем у виска:
— Чтобы больше не слышал об этой девчачьей лабуде! А то начну о тебе плохо думать. Давай лучше походим вокруг, поищем. Может, Мэдж просто удрал куда-нибудь…
Напрасно я убеждала его, что Мэджа здесь нет, потому что Ураган обязательно нашел бы его, — Леха был неумолим.
Но и я уперлась. Что бы там Леха ни говорил, я свято верила в дар Клементины, и мне не терпелось узнать ее мнение.
Мы с Лехой расстались довольно сухо, и я отправилась к Феде одна. Она жила в соседнем подъезде и страдала аллергией на собак, поэтому вначале мне пришлось отвести домой Урагана.
Я решила нагрянуть внаглую, без звонка — чтобы Клема не смогла отказаться. К счастью, гадалка оказалась дома.
— Проходи, — не удивившись, пригласила она. — Ну что? Узнала?
Я сразу же поняла, о чем она. Вернее, о ком: о Лехе и его девушке.
— Пока нет, — честно ответила я. — Но работа ведется.
— Ладно, — согласилась Клема. — Давай, что там у тебя!
Она выглядела вялой и невыспавшейся, однако при известии о том, что я ищу пропавшую собаку Лехи, глаза ее загорелись.
— Так. Соберись, Федя, соберись, — приговаривала она, выуживая из груды вещей на столе браслеты, подсвечники и ароматическую лампу, а остальное стряхивая прямо на пол. Потом она зажгла свечи и лампу и потребовала: — Мне нужна какая-нибудь вещь Мэджика!
— У меня нет… — растерялась я. — Не знала, что понадобится…
— М-м-м… А фотография?
Я вспомнила про айфон, передала Клеме, и она начала быстро листать фотографии, то и дело останавливаясь на снимках Тимы.
— Все-таки Милан — такой милашка! — вздыхала она. — У вас с Тычинкой на редкость богатая светская жизнь!
И тут меня осенило.
— Клема! У Милана тоже есть проблемы. — И я рассказала про песню неизвестного автора. А потом вытащила из кармана флешку, и мы с Клемой еще раз послушали потрясающую балладу.
— Супер! Гениально! Стопроцентный хит! — заволновалась Клема. — И как раз для Тимы! Так он не может найти автора?
В одно мгновение колдунья переменилась. Только что это была обычная невыспавшаяся девчонка, но вот уже она как будто стала выше ростом, глаза загорелись, рыжие волосы встали дыбом, рот искривился в улыбке… Или это мне показалось в густом тягучем дыму, повалившем из ароматической лампы?
Клема начала делать руками пассы, широкие рукава цветастого хитона разлетелись, и я испугалась, что сейчас она заденет свечи и загорится. Или опрокинет их, и начнется пожар. Но нет, Федя свое дело знала, она металась по комнате, пламя прыгало, дым клубился под потолком, но возгораний пока не было.
А потом Клема начала говорить — низким, грудным, хриплым голосом:
— Я вижу одинокий дом посреди белой пустыни… и следы… и кладбище… и двух замерзших странников… Они приведут тебя к духам леса! И к песне… Поспеши! Время уходит! Если опоздаешь, потеряешь все!
У меня в кармане загудел мобильник — эсэмэска! Эх, не вовремя, такой ответственный момент! «Ладно, потом прочитаю», — решила я, сосредоточиваясь на словах Клементины.
Дом посреди белой пустыни… кладбище… странники какие-то… духи… Слишком расплывчато!
— Федя, а нельзя ли поточнее? Это все про Мэджика? Или про флешку?
— И то, и другое, — странными словами ответила Клементина. Голова ее моталась из стороны в сторону, глаза были полузакрыты. — Оба-два неразделенно… Ищи одно, найдешь другое…
— А где ты все это видишь? Где дом? Какое кладбище?
Но Клема уже упала на стул и обессиленно обвисла на нем.
— Иди, — еле слышно прошелестела она. — Поторопись. У тебя мало времени.
