Мама встала, тряпкой стол вытерла. Сел пристав протокол писать.
«Ой, — думаю, — что же он такое пишет?»
А дальше я не помню, не то заснула, не то в забытьи лежала. Очнулась, как от толчка. Открыла глаза, гляжу — за окном светает. Мама у лампы сидит, шьёт. А посреди комнаты стоит папа.
Вспомнила я всё, чуть не закричала от радости. Цел папа!
Мама говорит:
— Да что я, с ума, что ли, сошла? Как же это не помнить? Говорю — своими руками Танюшке под подушку сунула.
Пожал папа плечами.
— Чудно, — говорит, — как в воду канул!
Не выдержала я, как расхохочусь да как закричу:
— Не в воду, папа! В молоко!
Вздрогнули оба. Посмотрел на меня папа:
— Что она? Бредит?
А я одеяло сбросила, села на кровати, сама от радости и заговорить не могу. И пришло мне вдруг на память.
— Слушай, папа, — говорю я, а сама смеюсь, — я недавно такую сказку читала: жили старички, муж да жена, а у них кувшин волшебный был. Они молоко пьют, а он всё полный… Так и у вас с мамой!
Смекнул папа, оглядел комнату. Бросился к окну, взял кувшин в руки.
— Танюшка, — говорит, — это ты его сюда?
Я только головой кивнула.
Мама всплеснула руками да как заплачет:
— Умница ты наша, папу своего спасла!
А папа поставил кувшин обратно на окно, подошёл ко мне, взял меня молча на руки, поднял, прижал к себе и понёс по комнате. Сам молчит, только меня всё крепче к сердцу прижимает.
Остановился, да и говорит тихо так:
— Ну и дочка у меня! Настоящая из тебя революционерка выйдет. Не растерялась!
— Как это так, — говорю, — «выйдет»?! Разве я уже не революционерка?!
Засмеялся папа.
— Верно, — говорит, — и твоя капля уже в общем деле есть.
И болел же у меня живот наутро! Ещё бы, — больная, а столько молока залпом выпила!
Это ничего. А вот одно досадно мне было, — нельзя подругам в школе рассказать. Хорошо знала, — конспирация. Значит, — тайна, секрет.
* * *
В сумерки папа рассыпал шрифт по всем карманам и — как будто с пустыми руками — ушёл из дому.
Ждали мы его с мамой — ни живы ни мертвы… У меня из головы не выходили Сима и её отец… А ну как и папа…
Вернулся папа поздно вечером. Мы обе так и бросились к нему.
— Чего вы, глупые? — засмеялся он и обнял нас. — Всё в порядке!
Через несколько дней в городе началось вооружённое восстание.
Княжеская квартира
Огромный дом, в котором жил Коля, фасадом своим выходил на широкий и нарядный бульвар, а задней стороной на небольшую тихую улицу. Принадлежал дом богатому генералу князю Путятину, и князь занимал в нём самую лучшую квартиру во втором этаже. А Коля со своим отцом, старым рабочим, жили в маленькой подвальной комнатке с единственным окном во двор,
В тот вечер Коля сидел дома один и готовил уроки. Раздался осторожный стук в дверь.
— Кто там? — спросил Коля.
Никто не ответил, но дверь открылась и через порог ступил высокий молодой человек в чёрном полупальто, русских сапогах бутылками и чёрной фуражке — так одевались в те времена мелкие торговцы и мещане. В руках он нёс небольшой узел, увязанный в клетчатый женский платок.
Коля на мгновение опешил, но вдруг вскочил на ноги и с радостным криком бросился к вошедшему:
— Дядя Егор!
— Т-сс! — жестом остановил его тот, положил узел на Колину койку и протянул Коле обе руки.
— Дядя Егор! — шёпотом повторил Коля и схватил руки гостя, не спуская сияющих глаз с его лица. — А я сразу и не узнал! Как ты одет-то! — Коля расхохотался.
Гость улыбнулся:
— Одет как надо… да, кажется, не помогло…
— Дядя Егор, — захлёбываясь от радости, шептал Коля, — где ты был столько времени? Мы с папой не знали, что и подумать! Боялись, не арестован ли…
— Ну, и почти угадали, — тихо сказал дядя Егор. — Да пока вели в тюрьму, удалось уйти…
Коля засмеялся:
— Как хорошо, дядя Егор! Это уж который раз ты уходишь!
Гость быстрым взглядом окинул комнату:
— Отца дома нет?
— Ещё не приходил с работы.
— Значит, цел? Всё в порядке? А на заводе у, него как?
— Арестов, дядя Егор, много! Полиция чисто с ума сошла!
— Ещё бы! Чуют, что надвигается… Слушай, Николай, — продолжал он вполголоса, — вот этот пакет надо до завтрашнего дня получше спрятать.
Коля оглядел комнату.
— Да вот — в угол. Положим под дрова — и не видно будет.
— Дело серьёзное. — Дядя Егор сел на стул. — Понимаешь, когда я сюда ехал, мне показалось, что за мной следят. На полпути пересел в другой трамвай, но этот тип оказался и там. Потом я потерял его из виду, но не уверен, что он издали не шёл за мной. Вот что, Коля, надень коньки да побегай около дома, погляди. Увидишь небольшого человека в очках, усы чёрные, меховая шапка, — то он и есть шпик. Сразу беги домой и скажи мне.
Коля быстро привинтил коньки и, звякая по ступенькам лестницы, выбежал из подвала. У двери во двор он столкнулся со своим закадычным другом Петькой, сыном княжеской судомойки.
— Побежим кататься! — обрадовался Петька, постукивая коньком о каменную ступеньку.
— Постой, ты мне поможешь, — прошептал Коля, — у нас сидит дядя Егор, папин брат…
— Тот самый?.. Вот бы посмотреть!
— Да ты тише! Сейчас посмотришь. Слушай! — и Коля рассказал, зачем он идёт. — Побежали!
— Ты — вправо, я — влево, — распорядился Петька, — потом назад во двор.
Мальчики один за другим выбежали из ворот на улицу и разбежались в разные стороны.
Прямо против дома на той стороне улицы стояла тумба с афишами, и, пробегая мимо неё, Коля увидел невысокого человека с большими чёрными усами, в очках и меховой шапке.
Человек, казалось, внимательно читал афиши, но стоял он так, что мог легко следить за домом.
— Плохо дело, — шепнул Коля Петьке, когда они снова встретились во дворе, — стоит.
— Стоит, дядя Егор, — повторил он, вбегая в свою комнату, — против тумбы, будто афиши читает.
Егор ничего не ответил, только взглянул на Петю, вбежавшего вместе с Колей. Коля поймал этот взгляд.
— Это Петька, дядя Егор, — сказал он. — Я за него, как за себя, ручаюсь. Ему и папа доверяет, мы с ним вместе по папиным поручениям бегаем. Что же теперь делать, дядя Егор? Как тебе уйти?
— Я-то уйду, — медленно произнёс Егор, — а вот это спасти необходимо. — И он указал на свой узел.
— А это что, дядя Егор? — спросил Коля.
— Книги. И брошюры. Завтра их обязательно в деревню увезти нужно. Да и отца твоего подводить не хочу.
— А что, — заговорил Петя, — если их к нам отнести? В квартиру князя? Разве полиция туда полезет?! Ого, как же!.. Наша с мамой каморка — прямо на кухне, а чёрный наш ход по этой же лестнице, и во двор выносить не надо. Я затащу, никто и не увидит. Под мамину койку суну. А, дядя Егор?
— Неглупо придумано, — сказал Егор, — да и выхода другого нет: выследил меня этот чёрт черноусый… Но завтра мне необходимо их вынести.
— А если завтра их как-нибудь через парадный ход на бульвар вынести? — предложил Коля.
Петя фыркнул:
— Выдумал тоже. А Спиридон? Как ты мимо Спиридона пронесёшь? Знаете, дядя Егор, Спиридон — швейцар, всегда на парадном подъезде сидит, и все мы знаем, что он шпион царский. Выдумал, Колька, тоже, «с парадного хода»!
— Постойте, ребята, помолчите! — Егор задумался. Мальчики ждали затаив дыхание и не спуская глаз с его сосредоточенного лица.
— Вот что, ребята, — заговорил Егор, — нет ли на этом бульваре ещё одного княжеского дома?
— Есть! — в один голос ответили мальчики. — На том конце бульвара князя Мещерского дом.
— Ну, тогда всё в порядке! — весело сказал Егор и хлопнул Петю по плечу. — Послушай, малец, сможешь ты завтра рано в восемь часов утра незаметно поднести узел в вашу прихожую к парадной двери? Я тихо стукну, ты мне откроешь. Сможешь?
Петя на минуту смутился, но потом кивнул головой: Сделаю, дядя Егор. Трудно это: прислуг у нас больно много. Но… — Петя глубоко передохнул. — Сделаю!
— А как же… мимо Спиридона? — недоумевал Коля.
— Это уж моя забота, — ответил дядя Егор. — Слушай, Петя, нужно быть всегда готовым ко всему. Если попадёшься, говори так: вошёл, мол, во двор человек, бросил этот узел за помойку, а сам скрылся. А ты, мол, узел подобрал, домой унёс…
Петя обиделся:
— Чего боитесь, дядя Егор, никого я не выдам.
— Ишь ты какой! — засмеялся Егор. — Ну, не сердись. В нашем, брат, деле надо всё предусмотреть.
— Не сомневайтесь, дядя Егор, Петька и в школе такой, никогда товарища не выдаст! — с гордостью за друга воскликнул Коля.
— Ладно, ребята, теперь помогите мне уйти. Коля, есть у отца пальто лишнее и шапка?
— Вот полушубок висит и ушанка. Нате, дядя Егор, — и Коля подал гостю отцовские вещи.
Егор вытянул из сапог брюки наружу, с трудом натянул сверх своего полупальто старый полушубок, напялил шапку-ушанку на самые брови, как-то присел, ссутулился, стал толстым и маленьким и, прихрамывая, прошёлся по комнате. Мальчики так и покатились со смеху:
