А про Наташу Ольга Ивановна даже не вспомнила.
У Наташи чуть слёзы не брызнули из глаз: её не считают хорошей хозяюшкой!
— Ольга Ивановна! — закричала она дрожащим от обиды голосом. — А я? Меня вы забыли?
— Пойдёшь на огород снимать огурцы или в другое место, куда назначат…
Как Наташа ни просила, как ни молила, Ольга Ивановна осталась непреклонной: она решительно заявила, что четвёрки ей будет достаточно, и вконец расстроенной Наташе пришлось отправиться на огород.
А Катя была довольна, что её послали на огород. Наверное, там очень хорошо! И вообще здесь, в этом новом для неё месте, ей всё нравилось. Ей нравился и сам дом, со всеми его спальнями, коридором, бельевой, канцелярией. Нравилась ей и большая столовая с окошками, выходящими на три стороны. Нравились ей все девочки. А мальчиков она ещё не знала. К мальчикам она приглядывалась только издали.
А теперь ей очень нравилась дорога на огород.
Когда они проходили по узкому мосточку через ручей, Катя на секунду присела и поболтала худенькой рукой в прозрачной струйке. Почувствовав острый холодок и лёгкие мурашки, защекотавшие всю её руку, от кончиков пальцев до самого плеча, она тихонько засмеялась.
— Смотри не искупайся! — крикнул ей Аркаша, тот мальчик в зелёной майке, с которым она разговаривала в час приезда.
— Что ты! — сказала Катя и, отряхнув мокрые пальцы, перебежала на тот берег.
Проходя вдоль плетня, за которым взапуски носились совсем маленькие смешные телята, Катя сорвала пучок травы и, перегнувшись через плетень, поманила к себе ближнего, пятнистого и толстобокого. Телёнок доверчиво подошёл, ухватил губами из Катиных рук траву. От него тепло и по-детски пахло парным молоком.
— Глупыш! — прошептала Катя, проводя ладонью по нежной шёрстке упрямого лба. — Ничего ты ещё не знаешь, глупыш! — Она нащупала у него два крепких бугорка — будущие рожки.
А телёнок подошёл совсем близко к плетню, просунул между жердями голову и слегка пихнул Катю.
— Глупый, глупый! — засмеялась Катя и побежала догонять ребят.
Они поднялись на пригорок. Уже издали были видны высокие заросли укропа. Тонкие стебли слегка колыхались на ветру, и далеко разносился приятный укроповый запах.
А ведь весною никто и не думал, что получится такая красивая прозрачная золотисто-зелёная изгородь из укропа. Тогда всё получилось совершенно случайно. Просто среди многих пакетов с огородными семенами оказался и большой пакет укроповых семян. И тогда колхозный агроном посоветовал не занимать под укроп отдельную грядку, а лучше окаймить укропом весь огородный участок. Так и сделали.
Когда Анюта острой палкой проводила вокруг участка неглубокую борозду, а Клава, идя следом, высевала семена, которые Вера ладонью слегка засыпала землёй, всем трём городским девочкам думалось, что и работают они напрасно, и семена пропадут даром и вообще из этой затеи с укропом да и со всем огородом ровным счётом ничего не получится.
А теперь какой отличный стал огород!
Свёкле, казалось, было тесно в земле, и, готовая выскочить из грядки, она выставляла наружу свою крепкую гладкую и такую чёрную спинку, что только по яркой алости стеблей можно было представить себе её настоящий свекольный цвет.
А над морковью тихо шелестела кудрявая зелень.
Почти падали под бременем стручков фасоль, бобы и горох. Им давно не помогали ни крепкие палки, воткнутые в грядки, ни длинные зелёные усики, которые с таким усердием цеплялись за эти палки.
А салат, посеянный в это лето уже третий раз, своей нежной зеленью напоминал о первых днях весны.
Да, отличный был у них огород! И Катя, проходя между грядками, думала, что, наверное, колхоз нарочно дал их детдому такую замечательную, плодородную землю, чтобы у ребят было как можно больше овощей, чтобы ребятам как можно лучше жилось в детдоме.
Глава 7. Ссора на огороде
Перед огуречными грядками все остановились. Эти грядки были разбиты внизу, почти у самой речки, чтобы легче было носить воду для поливки.
— А ну-ка, девчата, — крикнула загорелая девушка с тёмными косами, уложенными вокруг головы — давайте разбивайтесь по-двое на грядку, будете обирать огурцы. А мальчики пусть сносят их на телегу. Им ловчее будет, правда?
Катя уже со вчерашнего дня знала, что это Марина, пионервожатая их отряда. Она Кате сразу понравилась, с первого взгляда. Только вчера она не поняла, что Марина — пионервожатая. А потом Мила её спросила:
— Катюша, нравится тебе наша пионервожатая?
Катя ей ответила:
— А знаю, какая она.
— Да вот же! Вот она, Марина… Мы уже все вопросы с ней обсудили: в какое нас звено и какую работу нам дадут… Она, знаешь, в этом году будет и работать в детдоме и кончать десятый класс. Она из-за войны не успела кончить школу…
Потом Мила рассказала Кате, что сама Марина из Белоруссии, а родные её не успели выехать и теперь находятся в оккупации.
— Она, по-моему, добрая, — сказала тогда Катя, разглядывая Марину.
— Девочки говорят — добрая, но строгая, — сказала Мила.
— Если добрая, это ничего, что строгая. Это даже, лучше…
Пока девочки делились на пары, Катя застенчиво стояла поодаль. С кем же она будет? Может быть, с той, беленькой? Её, кажется, Нюрочкой звать. Или с той, в красном платье?
Но не успела Катя и подумать, как беленькая девочка громко крикнула:
— Ольгушка, ты со мной? — и умчалась, схватив за руку свою пару.
А в красном платье запела на весь огород:
— Где моя пара? Где моя пара?
И тоже убежала.
Только Катя их всех и видела! Все они разлетелись в разные стороны.
Лишь двое их осталось — она да Наташа.
Катя вопросительно взглянула на Наташу. Значит, они будут вместе?
Но Наташа всё дулась, хмурилась. Катя нерешительно шагнула к ней и тронула за руку.
— Значит, мы с тобой вместе? — проговорила она.
Тут только Наташа увидела, что все уже убежали и, кроме этой новенькой, никого не осталось.
Она хмуро и пристально посмотрела на Катю.
Нет, эта девочка ей не нравилась. Тихоня и размазня. Сегодня утром никак не могла отыскать пояс от своего платья, а пояс преспокойно лежал в её же собственном, кармане. Целых десять минут ей, Наташе, пришлось ждать Милу: без этой тихони Мила ни за что не хотела итти на завтрак. А Наташе тоже ни за что не хотелось итти без Милы. Ещё хорошо, что не опоздали!
За завтраком эта размазня чуть было не опрокинула полную кружку кофе. Счастье, что успели подхватить! А то, нечего сказать, удовольствие, была бы кофейная лужа на их столе…
Нет, Наташа не будет вместе с ней собирать огурцы. Тут нужны быстрота, ловкость, сноровка. Охота ей быть на последнем месте! Лучше уж одной на грядке…
— Я с тобой не хочу! — проговорила Наташа и, посмотрев на Катю, вскинула вверх подбородок.
У Кати стали удивлённые и растерянные глаза.
— Почему?
— Не хочу, вот и всё! Ты мне не подходишь, сказала Наташа и повернулась к Кате спиной: — тихоня, размазня и тощая какая-то…
От обиды у Кати дрогнули губы.
— Ты очень злая, — тихо сказала она.
— Злая? — Наташа резко повернулась и посмотрела Кате прямо в глаза. — Злая? Почему я злая?
Катя не отвечает и медленно идёт к незанятой грядке. На глазах у неё слёзы… Но этого никто не должен видеть, в особенности Наташа. Катя присаживается на грядку и быстро-быстро начинает шарить под листьями, нащупывая огурцы и отрывая их от крепких черенков.
Наташа провожает глазами Катю.
Какая она маленькая, худенькая, и одна на длинной грядке!..
Наташа по соседству выбирает себе другую незанятую грядку и тоже опускается на корточки. Но руки её почему-то очень медленно отворачивают листья. Она, не спуская рассеянного взгляда с Кати, начинает тоже, но очень медленно обрывать огурцы.
Нет, почему же она злая? Если она хочет дружить только с Милой, разве в этом злость? Если она не хочет быть в паре с Катей, разве в этом злость?
Когда Аркаша с ведром прибежал за Наташиными огурцами, он только свистнул.
— Всего? — спросил он, показывая на собранные огурцы.
— Ну и что же? — вызывающе проговорила Наташа. — На ведро, что ли, тебе нехватит?
— Ты собрала меньше всех, — строго сказал Аркаша.
— Неправда, — сердито вспыхнула Наташа, — враньё!
— Вот посмотрела бы на новенькую, Катю. Тоже одна на грядке, а я от неё уж три ведра унёс… Вот посмотри, посмотри!
— И смотреть не стану!..
И всё-таки посмотрела.
И удивилась.
Как же она так успела? Уже обобрала почти половину грядки. И почему-то сидит не сбоку, как все, а на самой серёдке. Глупо! Ничуть не глупо, а очень правильно: теперь ей не придётся обирать гряду со второго бока.
Может быть, и ей так же сделать? Ни за что на свете! Ещё подумает, что обезьянничает!
