А певец и сочинительница пяти песен стояли, взявшись за руки. По Машиным щекам текли слезы, но на губах сияла улыбка. Тима тоже лучился от радости и, едва шум немного утих, объявил в микрофон:
— Дорогие слушатели, только что на ваших глазах произошло чудо. Да-да! Порой случается, что мечты сбываются! Нужно только очень сильно захотеть и очень хорошо попросить. Так давайте же поприветствуем новую звезду и автора замечательного хита! Маше Караваевой — салют!
После концерта вечер незабываемых впечатлений продолжился: мы вшестером пили чай у Тимы в гримерке. Телохранитель Василий Михайлович принес из буфета два огромных блюда: одно — с бутербродами, другое — с пирожными.
— Чудеса случаются, и мечты сбываются! — воскликнул Сеня, накидываясь на бутерброды. — Чур, это все мое!
— Ага! Разбежался! — Танюсик оттеснила Сеню от еды, придвинула оба блюда к себе. — Девочек, вообще-то, надо вперед пропускать!
— А маленьких — тем более! — Я распихала друзей и навалилась на самые лакомые куски.
Один Леха вел себя вежливо (кроме взрослых, конечно), за что и был наказан — ему достался только один последний бутерброд и одно пирожное. И мне ни капельки не было его жалко! Как говорится, в кругу друзей не щелкай клювом.
— Иногда бывает так хорошо, что кажется, что это неправда, — задумчиво произнес Тима, глядя, с какой жадностью мы уплетаем угощение. — Вот как сейчас…
Танюсик икнула и посмотрела на меня сумасшедшими глазами.
— Что? Подавилась? Стукнуть по спине? — всполошилась я, но подруга только помотала головой и показала глазами на столик с косметикой.
Так вот она о чем! А я уже и забыла…
А Тима продолжал:
— Сестренки и братишки, вы уже второй раз выручаете меня. Чувствую, быть мне вечно вашим должником! А я не люблю оставаться в долгу. Что бы вам такое подарить… — Тима огляделся, взгляд остановился на разбросанной по столику косметике. — Выбирайте что хотите!
Мы с Танюсиком испуганно переглянулись, синхронно вздохнули и… и, словно бросаясь в пропасть, выпалили:
— А мы уже выбрали!
И в ответ на вопросительные взгляды вывалили на стол то, что утащили из гримерки в прошлый раз: Танюсик — карандаш для глаз, коробочку румян и помаду, а я — ручку.
— Тима, прости, пожалуйста! Даже не знаю, как так получилось… Само собой вышло… — бубнили мы наперебой, боясь поднять глаза.
— Я даже почти и не попользовалась ничем! — сказала красная как рак Танюсик. — Ну разве что тоном, самую капельку, и тушью…
— И я… Ручку берегла, я ею и не писала совсем! — добавила лиловая, как свекла, Сашуля, то есть я.
Но Тима вдруг расхохотался и хлопнул нас по плечам:
— Девчонки! Да, конечно, я вас прощаю! Если хотите, забирайте хоть все подчистую!
— Все? Подчистую? — Мы недоверчиво уставились на Тиму, а потом ринулись к столику и в один миг, под громкий хохот парней и Тимы, сгребли все, что там лежало.
— Вот это и называется настоящим счастьем! — промурлыкала Танюсик, прижимая к себе набитую сокровищами сумочку.
— Ага, — кивнула я, млея от блаженства.
И не было на свете девчонок счастливее нас.
А с Шалым мы больше не встречались. Его арестовали и посадили в тюрьму. Оказалось, что он промышлял кражей сумочек, собак и другими темными делишками. Вот почему от него иногда пахло женскими духами — факт, удививший меня во время одной из наших встреч. Ну, а краденые сумочки я и сама видела у него на кухне!
Вот так и закончилась эта история.
Но если вы думаете, что на этом можно ставить точку, то глубоко ошибаетесь.
Потому что Настоящее Приключение не кончается никогда!
Расставания и встречи
Четырнадцатичасовой перелет подходил к концу. Самолет лег на правый борт, заходя на посадку. Внизу показались высотные здания одного из самых знаменитых островов мира — Сингапура.
Мы прилипли к иллюминаторам. Танюсик щелкала камерой, то и дело восторженно вскрикивая:
— Ой, смотрите, море! Ой, волны! Ой, кораблики! Ой, небоскребы!
Мы снижались, подлетая к аэропорту Чанги.
— Аэропорт Чанги занимает первое место в мире по количеству развлечений, — пробубнил Брыкало, поднеся к носу туристическую брошюру.
— Ты читаешь это уже пятый раз, — отмахнулась я. — А до этого твердил, что сингапурские авиалинии занимают первое место по уровню сервиса.
— Ну да, — пожал плечами Сеня.
— А ты занимаешь первое место в мире по занудству! — не стерпела я, и Сеня, обиженно засопев, засунул брошюру в кармашек кресла.
А я закинула в рот карамельку и закрыла глаза. Уши трещали от громкой музыки, но на душе не становилось легче. Я пребывала в черной меланхолии после недавней душевной бури: парень, который мне нравился, уехал на каникулы в Мурманск, где должен был встретиться со своей бывшей, чтобы проверить чувства. Все четырнадцать часов перелета из одной части света в другую я мучилась от боли в раненом сердце и мысленно спорила с Лехой (так зовут мою любовь), доказывая, что разбитую чашку не склеишь, прежние отношения не вернуть и лучше с головой окунуться в новые чувства — то есть наши с ним.
Ах, ну почему в самолете нельзя пользоваться мобильником! Неотправленные эсэмэски переполняли душу отчаянными криками: «Я люблю тебя! Вернись!», «Не забывай меня!», «Я скучаю с первой минуты разлуки!». Я не чаяла, когда же наконец выйду из самолета, чтобы излить на Леху поток любви. Тоже ограниченно, конечно, соизмеряя романтику с возможностями роуминга.
И вообще, для меня вся эта поездка была ох как некстати! Ведь как раз сейчас, именно в эти часы, решалось, быть или не быть нашей любви. Мы договорились с Лехой, что когда он встретится со своей бывшей и определится, то вышлет мне сообщение с одним только словом: «Любовь» или «Дружба». Можете себе представить, как я изнервничалась за долгий перелет! Где-то там, на далеком Севере, среди снегов, вершилась моя судьба, а я ничего, ровным счетом ничего не могла поделать!
Как же я жалела, что не осталась в Москве, где можно было в спокойном одиночестве зализывать раны и предаваться ностальгии, гуляя по нашим с Лехой любимым местам… Жалко только, без собак — двое псов, благодаря которым мы познакомились, вернулись к хозяевам. По собакам я тоже ужас как скучала — алабай Ураган и йорк Мэджик снились мне чуть ли не каждую ночь — в компании с Лехой, конечно. Так что, как вы понимаете, мне совершенно не хотелось никаких новых развлечений и впечатлений, и я мечтала об одном: уткнуться в компьютер, положить рядом мобильник и ждать приговора.
Однако все повернулось по-другому. Когда мы наконец получили багаж и миновали «зеленый коридор», навстречу бросился огромный букет розовых и белых гладиолусов. Цветы бежали по залу и громко вопили:
— Народ! Как же я соскучился!
Возле нас букет распался на две части: розовая отправилась в объятия Танюсика, белая — ко мне, открыв нашим взорам сияющую физиономию Миши Смыша.
— Ну, наконец-то! Где вас так долго носило? — воскликнул мой ненаглядный сосед по парте.
— В нижних слоях атмосферы, — хмыкнул Брыкало, пожимая другу руку. А мы с Танюсиком накинулись на Мишу с двух сторон и расцеловали в обе щеки. Именно в этот момент я и почувствовала, что все не так уж плохо, и в эсэмэске от Лехи обязательно будет написано «Любовь».
— Ну и как ты тут без нас? — поинтересовалась Танюсик.
— Выживал, — пожал плечами Смыш. — А что еще было делать? Вас-то нет. Кстати, китаянки оказались такими симпатичными! И индианки… И малайки…
— Ах ты… — набросилась на «изменника» Танюсик, но разборка была прервана громким вопросом:
— Будем знакомиться?
К нам подошла еще одна фигура, и мы сразу скисли: персонаж не понравился с первого взгляда. Невысокая сухощавая женщина лет тридцати, в очках и на шпильках, волосы забраны в пучок, узкие губы строго сжаты — короче, старуха Шапокляк в молодости. Это была представительница турфирмы, организовавшей призовое путешествие, и она взяла нас под опеку (вернее, под стражу) в аэропорту Домодедово, приняв от родителей. Все надежды на отдых, свободный от Всевидящего Ока предков, в тот же миг рухнули.
— У нее глаза — как дула ружья, которое вот-вот выстрелит, — пожаловалась Танюсик.
— Да уж, у такой не забалуешь, — понурился Брыкало. — Лишнего шага не сделаешь.
Надзирательница встала рядом и строго посмотрела на Мишу.
— Меня зовут Полина Прокофьевна! — отчеканила она. — Я руководитель группы. А вы, как я понимаю, Михаил Смыш?
— Ну да, — буркнул Миша, озадаченно глядя на руководительницу. — Он самый!
— Отлично! Тогда помогите. — Начальница всучила Мише чемодан и бойко застучала каблуками по отполированному граниту в сторону выхода.
