— и прошлые, и позапрошлые — Борька хотя бы на месяц летал в Одессу. Раньше он тоже летал, но только вместе с мамой, а последние два года — сам по себе. И сейчас тоже должен был, если бы не этот проклятый ремонт.
— Да-а, дела, — вздохнул папа. — Ну что ж, посидит в Москве.
— Исключено, — сказала мама. — Ребенок не должен проводить лето в городе.
Нельзя сказать, чтобы Борьке улыбалась перспектива торчать летом в Москве. Ребята все разъезжаются, даже мяч погонять не с кем. Только и остается, что в кино ходить, а одному и в кино скучно.
Но все-таки непонятно, почему это в конце мая ребенку в Москве нормально, а в июне уже — никак? Тем более что ребенок уже в восьмой класс перешел и в длину вымахал до метра семидесяти пяти. Папе это тоже не было понятно. Но мама сказала, что рост здесь ни при чем. Каменная душегубка, бешеное движение (как будто автомобилей летом становится в сто раз больше, а температура поднимается, как в Сахаре). И вообще это — аксиома. Прямо как две параллельные прямые, которые никогда не пересекаются.
— Ну, тогда бери отпуск и поезжай с ним куда-нибудь, — предложил папа.
— Ты же знаешь, что я сейчас не могу, — сказала мама.
— И я не могу, — сказал папа. — У меня эксперимент. Да и куда, собственно, ехать?
— Поговори завтра в профкоме, — сказала мама. — Может, еще можно приткнуть его в лагерь…
Так вот родители обсуждали Борькины каникулы — без Борьки. Как будто его тут и не было. Со взрослыми вообще такое случается. Только и слышишь: «ты уже взрослый парень», «да я в твои годы», «не маленький — сам должен решать», а доходит до серьезного дела, так и спросить забудут, словно ты не человек, а пустое место.
«Ну и пожалуйста», — обиделся Борька и сидел — рта не раскрывал. До тех пор, пока речь не зашла о лагере. Но тут уже не выдержал и твердо сказал:
— Не поеду.
Что он там, спрашивается, забыл, в лагере этом? В прошлом году он туда уже ездил — на третью смену, сразу после Одессы. У бабушки с дедушкой раздолье: сел на трамвай, уехал на море — и делай целый день что хочешь. Хочешь — купайся. Надоело (оказывается, когда полная свобода, то даже плавать в море может надоесть) — там можно тут же вылезти на здоровенный камень и ловить с него бычков. Или пойти и съесть мороженое. Или кино посмотреть, а потом опять вернуться на море. А в лагере бесконечные линейки, построения, в столовую — шагом марш, после обеда — тихий час, отбой. Нет, все это не для него. За территорию — ни-ни. Раз вылезли с ребятами через дырку в заборе, так потом на линейке объявляли, вожатый Игорь два дня лекции читал. А когда они с Сережкой Анчутиным в тихий час спустились по веревке из окна, то начальник лагеря позвонил папе в институт и вызвал его. «В такой ситуации я не могу брать на себя ответственность за вашего ребенка!» То есть спустился-то один Борька, Сережка собирался, но не успел, потому что
Борьку сразу поймали. И вызвали соответственно одного Борькиного папу.
— Взрослый парень, а ведешь себя как дошкольник! — кричал тогда папа. — У меня срочная работа, а я ее должен бросать и ехать с тобой разбираться! Ни ответственности, ни дисциплины…
А чего разбираться? Спальня-то была на втором этаже, оттуда не то что на веревке — просто так спрыгнуть можно. Борька уж не стал говорить, что они как раз и собирались спрыгнуть, а спуск на веревке был началом подготовки к прыжку… А насчет дисциплины… Им бы на работе такую дисциплину установить, как в этом лагере, тогда папа бы, наверное, по-другому заговорил. Сам он, между прочим, все время жалуется на пожарника, который не дает им в лаборатории чай кипятить. Отбирает электрочайники и даже грозится оштрафовать. А они новый купят — и опять за свое. И еще ругаются, что формализм. А тут сразу — «ответственность», «дисциплина»…
В общем, Борька все родителям выложил — и про то, почему он в лагерь не хочет и что он — человек, а не пустое место и имеет полное право голоса, тем более что речь идет о его собственных каникулах.
Совершенно неожиданно мама спорить не стала.
— Согласна, — сказала она, — имеешь. Давай свой голос.
И тут выяснилось, что право голоса — это еще не все. Нужно еще иметь, что сказать. Чего Борька не хотел — это он знал хорошо. А вот чего хотел…
Вот такой это получился неудачный день.
Одесса накрылась.
«Спартак» проиграл.
Что делать с каникулами — неизвестно.
В конце концов на семейном совете решили, что будут думать дальше — все вместе и каждый порознь.
Первой придумала мама.
— Хочешь поехать в туристический лагерь? — спросила она на следующий же вечер. — Палатки, походы, комары — романтика!
Борька всегда немного завидовал парням с рюкзаками и гитарами, бодро шагающим к вокзалу. Идут куда хотят, останавливаются где понравится. Дикая природа, рыбалка, грибы. А вечером звенит гитара, звучат песни, в горячей золе доходит печеная картошка… Идея была отличная. Но, чтобы не ронять марку, Борька не стал кричать «ура», а как можно небрежнее пожал плечами:
— Можно, конечно, и в турлагерь.
— «Можно, конечно», — передразнила мама. — Знаешь, как он называется? «Лагерь капитана Гранта»! Здорово, правда? Так я договариваюсь? — И не дожидаясь Борькиного ответа, мама схватилась за телефон.
— Здравствуйте, моя фамилия Лисовская. Это насчет моего сына вам вчера… Что? Ну конечно, мальчик спортивный… Обожает! Да он просто помешан на туризме!
— Послезавтра, — сказала мама, закончив разговор. — Лагерь уже выехал, но послезавтра инструктор оттуда будет в Москве. С ним и поедешь.
Инструктор — это Борьке понравилось. Как-то серьезнее звучит, чем пионервожатый. Но времени до послезавтра оставалось в обрез. А столько всего еще нужно было купить! Не теряя даром времени, он сел к столу и составил список самого необходимого:
1. Рюкзак.
2. Спальный мешок.
3. Палатка.
4. Гитара.
На этом фантазия у Борьки временно иссякла. Но он напряг память и вспомнил, что у виденных в электричках туристов к рюкзаку обязательно приторочен…
5. Котелок.
У мамы Борькин список должного восторга не вызвал.
— Палатки и спальные мешки там, к счастью, дают, — сказала она. — Твой папа еще не лауреат Нобелевской премии. Что дальше? Гитара?
Мама оторвала взгляд от бумажки и посмотрела на сына с нескрываемым интересом.
— Ты играешь на гитаре? Вот новость!
Еще во
