На уроке театра учитель сказал:
– Дети, запишите задание в дневник. Придумайте три скороговорки.
Я записал в дневнике:
«Медленноговорки».
Понравилось и я сделал всё наоборот.
Сегодня на ИЗ0 Светлана Владимировна сказала:
– Нарисуйте симметричную картинку.
Я нарисовал лифт, а ребята накалякали на лифте моём.
Светлана Владимировна сказала:
– Ты должен нарисовать или пейзаж, или симметрию.
Я спросил:
– А что такое пейзаж и симметрия?!
– Пейзаж – это явления природы, а симметрия – это всё противоположное.
А я ей сначала лифт нарисовал, а потом – стену и всё противоположняйшее.
Она посмотрела на моё ложняйшее и сказала:
– Ты способный. Но рисовать не хочешь. Нет настроения? Вот переведу снова в первый класс!.. Давай сюда дневник и я поставлю тебе двойку!
А я сказал:
– Лучше поставьте себе в журнал двойку!
И я ей не дал поставить мне двушечку.
Просто не понёс ей дневник.
Она ничего не сказала, но после урока на перемене через Риту вызвала папу в класс.
Папу начали ругать, а я слушал и смотрел в окно на проезжавшие мимо машинки и на столбы с лампами.
Мне было всё до лампочки.
На улице папа сказал:
– Если ты ещё будешь с учительницей окусываться...
– Она мне не учительница, а смертельная кость в горле. Она невежливая и мне не приятная. Пускай три дня походит по потолку вверх пятками и разучится учить.
24 сентября 1999. Пятнуха.
– Мы едем кататься на велосипедах, но включённую плиту, папа, оставлять нельзя. Это всё равно, что в грозу спрятаться под высокое дерево.
6 октября 1999. Среда.
– Пап, а почему, когда люди плачут, они произносят только гласные? А согласные не произносят?
– Дело вкуса...
– Значит, не знаешь?
– Не до согласных, когда нет согласия. СО-ГЛАСИЯ. Остаётся голосить.
– Как-то путаешься...
14 октября 1999. Четверг.
– Пап! Я сегодня бежал в коридоре по прямой линии.
А налево под резким углом поворот в темноту. В кабинет немецкого языка.
Я бежал на урок немецкого.
К доброй Олесе Александровне.
Я повернул в кабинет.
И тут выявился навстречу такой же маленький мальчик, как я.
Мы не могли разомкнуться и ба-бах! Сошлёпнулись лбами.
Мой лоб был крепчей. И необидчивый.
А у него лоб обидчивый. Надулся шишкой.
И ещё я нарвался на пятёрку по немецкому. Олеся Александровна целой пятёрки не пожалела мне. Нарвался на круглый пятак!
Хорошая нарвалка!
Хорошо бежал!
20 декабрика 1999. Пони.
Распорядок дня на 15 апреля 2000 года. Составил и отпечатал на машинке я сам.
Сегодня папа мне сказал:
– Иди, Гриша, покатайся на велосипеде вокруг садика.
– Нет. Я не хочу в садике. Я кататься буду только вокруг нашей части дома.
Я оделся. И с велосипедом отправился в лифт.
Как-то сгоряча вместо того чтобы нажать на кнопку с цифрой один, я нажал просто по ошибке на кнопку с цифрой пять.
Лифт благополучно довез меня только до пятого этажа.
И на нём я увидел незнакомого мальчика.
Я сказал из лифта:
– Заходи.
Он зашёл и сказал мне:
– Классный у тебя велик!
– Да, хороший, – согласился я.
Мы вышли из лифта, я спросил:
– Как тебя зовут?
– Меня? Руслан. А тебя?
– Гриша. Но по-Распорядок дня на 15 апреля 2000 года. Составил и отпечатал на машинке я сам. настоящему таракан. Такой низкостный... Ну, не совсем дробыш... А просто небольшой, средненький...
Руслан вырыл ямку возле колодца.
Мы с Русланом сели и говорили обо всём.
Потом я поехал вокруг нашей части дома, а Руслан бежал за мной
Когда мы снова добежали плюс[12] доехали до нашего четырнадцатого подъезда, мы остановились. Руслан сказал:
– Дай мне, Гриша, пожалуйста, свой велик.
– Нет, нельзя. А вдруг папа не разрешит? Если он увидит тебя на моём велике... А ну заругается? Да во-он папа смотрит из того окна сюда!
– Тогда я, – сказал Руслан, – лучше поезжу не перед окном. А с обратной стороны. Там папа не увидит.
Я поехал. Руслан побежал рядом.
– Нет, – сказал я. – Не дам. Папа попеременно ходит то на эту, то на другую сторону. А иногда даже выходит из подъезда посмотреть, всё ли в порядке.
– Ну, я покатаюсь в арке.
– Там тоже нельзя. Там же битком народу и машина стоит.
– Ладно, – кисло вздохнул Руслан. – Тогда пойдем покатаемся около детского городка.[13]
– Ладно, пойдем туда.
И мы пошли.
В городке я поставил свой велосипед под мостик, и мы с Русланом стали играть в салочки.
А потом стали кататься на моём велике поочередно. Пока ездил Руслан, я сидел на бордюре. Когда же я катался, на бордюр садился Руслан.
Накатались. Сели на бордюр.
Сидевши, я и Руслан смотрели друг на друга.
Руслану снова захотелось покататься и он поехал. В это время на велосипеде подлетел папа за мной.
Тут из-за дома показался Руслан. Папа сказал ему с улыбкой:
– Стой.
Папа вовсе не ворчал, что я дал покататься Руслану.
Я поспешно сказал Руслану на прощание:
– До свидания!
И я с папой на великах погнали на рынок за молоком.
29 мая 2000.
Сегодня я еле выпросил у папы подольше погулять на улице.
То я долго и нудно одевался, а тут в секунду управился.
И сказал:
– Пап! Ну, пожалуйста, не закрывай сразу дверь. Закроешь, когда я спущусь на лифте до пятого этажа.
– Ладно, – кисляйшо вздохнул папа.
Я проскочил на лифте сразу до первого этажа и побежал к метро.
Контролерша на меня не отреагировала, без платы впустила.
Второпях я вбежал не в тот поезд.
Мне надо на «Октябрьскую», а меня понесло в противоположную сторону.
На «Битцевском парке» я перебежал через платформу и полетел к «Октябрьской», к моему великому счастью, в вагоне, в котором не было света.
На «Октябрьской» я посмотрел на номер поезда, в котором только что ехал.
Номер оказался двенадцатым.
В переходе я спросил у одной слишком захудалой старушки:
– Вы не знаете, как проехать к Киевскому вокзалу?
Старушка обомлело всплеснула тоненькими ручками-палочками:
– Мальчик! Ты такой маленький и один едешь на вокзал? Как тебя отпустили одного такого маленького?
Я обиделся, что она дважды назвала меня маленьким, и огрызнулся:
– Вы тоже маленькая! Но Вас-то почему одну отпустили? Вам не страшно ехать одной?
Я отбежал от неё и спросил про вокзал у мужчины. Мне интересно было поскорей посмотреть, как живёт Киевский вокзал.
Дядя ответил:
– Переходишь на кольцо. Две остановки и ты у цели. Выходишь. Завернешь за зеленый дом и с обратной стороны этого дома будет Киевский вокзал.
На мое счастье № 2, передо мною оказался вагон с четырьмя начальными темными лампами. Я сел в него и проехал две остановки.
Выхожу на «Киевской», смотрю на номер поезда.
Двенадцатый!
Вот как повезло! Два поезда с одинаковыми номерами и вагоны полутёмные! Везучка день!
Выхожу к вокзалу.
Думаю, как говорится, Бог любит троицу. Раз так, то мне и в третий раз подряд должно повезти.
Ну, раз должно...
Я просто пришёл посмотреть на поезда.
Только перекинул я свой взгляд на поезда дальнего следования, тут, на мое самое великое горе, ко мне подошел сзади какой-то дядя и взял меня за руку:
– Мальчик; ты кто?
Я ничего не ответил.
Он не отпускал мою руку. Тогда я спросил у него:
– Что вам от...
– Где твои родители?
– Я один вышел гулять.
– Дети одни на вокзал не ходят!
– Ходят!.. Что вам от меня надо?!
– Отвести тебя в отделение...
– Скорой помощи? – быстро подсказал я.
– Скорая помощь здесь ни при чем! Я хочу повести тебя...
– В отделение службы газа!
– У тебя есть спички в кармане?!
– Нет.
– Я хочу...
– Повести меня в отделение пожарной охраны?
– Ты мне хочешь брызнуть в лицо воды?
– Нет.
– Я хочу повести тебя в отделение милиции.
Дядя покрепче взял меня за руку и повел.
Он отвел меня в подвал. И посадил в так называемую тюрьму.
Я спросил у него через стекляшку:
– Так когда же я выйду отсюда?
– Когда твои родители приедут, – ответил он и закричал во весь подвал:
– Лёшка! Я еще одного тут нашёл!
Дядя-милиционер подошел ко мне:
– Скажи мне твой адрес.
И я долго начал говорить свой адрес:
– Станция метро «Ясенево», Новоясеневский проспект, дом №...
Милиционер спросил фамилию.
– Санжаровский.
– Ка-ак?
– Первая буква эс, вторая а, третья эн, четвертая жэ, пятая а, шестая эр, седьмая о, восьмая вэ, девятая эс, десятая ка, одиннадцатая и, двенадцатая и краткое.
Милиционер потребовал у меня имя.
Я ему ответил:
– Григорий.
Затем милиционер потребовал у меня отчество. Я ему тоже не отказал:
