Дедушка вздрагивает и тоже кричит:
— Остановите, немедленно остановите!
— Тысяча чертей! — ворчит водитель. — До остановки ещё далеко…
Но по улице навстречу автобусу действительно несётся бабушка. Фридер никогда ещё не видел, чтобы бабушка так быстро бегала. И она совсем-совсем бледная.
Водитель тормозит так, что шины визжат. Двери открываются почти рядом с бегущей бабушкой.
— Бабушка! — радуется Фридер, бросаясь к дверям. — Бабушка, я тут! Я снова тут!
Бабушка резко останавливается. Сумочка у неё падает, шляпа соскальзывает с головы, а внук выпрыгивает из автобуса прямо ей в руки и кричит:
— Бабушка! Автобус привез меня назад, ты рада?
Бабушка крепко прижимает Фридера к себе, она немножко дрожит, и голос у неё тоже дрожит, когда она бормочет:
— Ах, внук-внук, я чуть не умерла от страха!
— Я тоже, бабушка! — говорит Фридер. — Я чуть не потерялся!
— Господи, ты вернулся, родной мой! — Бабушка ещё сильнее прижимает Фридера к себе и вытирает глаза. — Никогда больше так не делай!
Фридер кивает и крепко сжимает бабушкину руку. Он её больше ни за что не выпустит!
Пассажиры в автобусе сгрудились у окон, они смеются и машут руками, и дедушка машет большим носовым платком, а водитель автобуса сигналит три раза, и автобус снова уезжает. Бабушка и Фридер машут им вслед и рука об руку направляются к булочной.
— Мне нужно что-нибудь съесть после всего этого ужаса, не то станет совсем плохо! — сказала бабушка.
— Мне тоже! — кивнул Фридер. И обрадовался. Потому что бабушка купила пирожные, со взбитыми сливками сверху. И они вместе понесли их домой. Рука об руку. И там съели. Тоже вместе.
— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, давай устроим сегодня день телячьих нежностей!
— И откуда ты таких слов понабрался? — удивляется бабушка.
Она стоит в ванной комнате и складывает грязное бельё в стиральную машину. Машина уже почти полная.
— Ну бабушка! — кричит Фридер ещё громче и прыгает перед ней. — Я хочу нежностей, ба! Телячьих!
— Не кричи так, я не глухая, — говорит бабушка совершенно спокойно и кладет в стиральную машину носки, штаны, фартуки и рубашки. Плюшевого медвежонка отправляет тоже — ему срочно надо помыться. — Не прыгай тут у меня на грязном белье!
Бабушка наклоняется, охая, и вытаскивает у Фридера из-под ног два носка.
— Послушай, внук, ты же видишь — мне сейчас не до нежностей, — продолжает она. — Я занята. Я тебя очень люблю — и этого достаточно.
Она гладит Фридера по голове, проводя носками за ухом. Фридер разочарован. Разве это нежности, когда лишь слегка погладят по головке!
Бабушке больше нравится стирать, это он уже заметил. Она нажимает на кнопки, вода с шумом бежит в стиральную машину и принимается в ней бурлить.
Довольная бабушка кивает и снова принимается разбирать грязные вещи.
Фридер плетётся в детскую и плотно закрывает за собой дверь. Но делает это тихо, потому что сегодня ему не хочется хлопать дверью, сегодня ему хочется нежностей, а для этого нужна тишина.
И к тому же стиральная машина работает слишком громко, так что бабушка и не услышит, как он хлопает дверью. Фридер тяжело вздыхает и оглядывается. Детская очень большая и странно пустая. В ней только мебель: шкаф, стол, стул и кровать. Ещё полка с книжками и коробка с игрушками. И всё какое-то неуклюжее, с углами… Какие тут могут быть нежности! Для нежностей нужны круглые вещи!
Фридер подходит к книжной полке и перебирает книжки с картинками. Они ему очень нравятся, особенно когда бабушка читает ему эти книжки вслух, но нежничать с ними не станешь, они просто красивые и к тому же прямоугольные.
Фридер подходит к столу и проводит по нему рукой. Стол на ощупь приятно гладкий, но к нежностям тоже не приспособлен, у него целых четыре угла.
Фридер сопит и роется в корзине с игрушками. Кое-что круглое там есть — мячики. Но они резиновые и холодные… И машинки и экскаваторы тоже холодные и твёрдые, хотя и яркие…
В общем, в коробке нет ничего, что по-настоящему подошло бы для нежностей. Фридер, пригорюнившись, садится на свой стульчик и сопит очень громко. Голову он кладёт на стол. Стол такой жёсткий…
Вот если бы с ним был его плюшевый медвежонок… Он мягкий и для нежностей подходит в самый раз, раз уж бабушка не хочет.
Но медвежонка стирают. Фридер сам это видел. Достать его из стиральной машины прямо сейчас не получится. А потом его прицепят за уши к бельевой верёвке, и он будет сохнуть целую вечность. Это уж точно.
Фридер шмыгает носом. Ему нужен его плюшевый мишка, нужен прямо сейчас. Потому что никто другой не хочет с ним нежничать. Про бабушку и говорить нечего — она же стирает!
И вдруг Фридер чувствует себя как-то очень странно. В животе у него делается совсем пусто. Так же пусто, как у него в руках. Он жалобно всхлипывает, бежит к кровати и утыкается лицом в подушку с маленькими синими слонами. Слёзы льются прямо на них, и слоны становятся совсем мокрыми.
Бедный Фридер! Никто его не любит! Бедный мишка, бултыхается совсем один в стиральной машине и ничем не может помочь своему хозяину! Фридер плачет, громко всхлипывая… и вдруг чувствует, что ему надо в туалет. Не очень сильно, но всё-таки.
Он нехотя выбирается из детской… и тут же в изумлении останавливается. На полу в коридоре лежит конфета!
Раньше её там не было, иначе Фридер её обязательно увидел бы!
А дальше лежит ещё одна. И ещё одна, и ещё. Настоящая дорожка из конфет! Она ведёт к двери ванной комнаты. Удивлённый Фридер вытирает слёзы: так ему лучше видно. Он подбирает все конфеты. Их много, и конечно, их разложила бабушка! Бабушка! Где же она? В ванной, это ясно, ведь конфеты привели его туда. Фридер распахивает дверь ванной… Там стоит бабушка, в одной руке у неё мишка, в другой — фен. Она сушит мишку феном.
— Ну вот! — говорит бабушка и отряхивает медвежонка. — Я подумала, что он тебе очень скоро понадобится! Такие плюшевые игрушки ведь сохнут целую вечность!
И она кладёт мишку Фридеру в руки. Фридер сияет, и кивает, и на радостях обнюхивает свежевыстиранного медвежонка. Тот пахнет совсем как новый. Фридер показывает бабушке все свои конфеты и говорит:
— Бабушка, мне было так грустно, а теперь уже нет. Только я очень хочу в туалет.
Бабушка смеётся и звонко чмокает внука в щёку. Фридер идёт в туалет, усаживается там с мишкой на коленях и конфетами в карманах.
А потом приходит бабушка, и спускает за ним воду, и вытирает ему попу (как будто Фридер ещё маленький), и застёгивает ему штаны (как будто он ещё маленький) и несёт Фридера вместе с мишкой на кухню (как будто он совсем маленький).
Там бабушка садится в кресло, а Фридер с мишкой в руках уютно устраивается у неё на коленях. Она крепко обнимает прильнувшего к ней внука, и Фридер счастливо вздыхает:
— Вот это настоящие телячьи нежности, правда, ба?
— Ну конечно, родной мой, — отвечает бабушка и чмокает Фридера в обе щеки. — Ты мой самый любимый телёночек на всём белом свете, если хочешь знать.
И Фридер снова счастлив. Да ещё как!
— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, смотри, какой снег идёт! Я хочу лепить снеговика. Прямо сейчас!
— Да отстань от меня ради бога, шпингалет, — сердится бабушка и показывает за окно. — Я, конечно, старая женщина, но не слепая! Какой там снег! Три снежинки всего. Из них никакого снеговика не слепишь.
Бабушка сидит в кресле на кухне, в руках у неё газета, на носу очки.
Фридер стоит рядом. Он разочарован. Если внимательно посмотреть в окно, видно, конечно, что снег идёт еле-еле. На снеговика его действительно не хватит! Гадство! Ведь так хочется, чтобы снега было много, чтобы можно было слепить снеговика, большого и толстого — почти такого же большого, как дом.
— Послушай, внук! — говорит бабушка и гладит Фридера по голове. — Ты сейчас пойди во двор поиграй, а я почитаю газету, ладно?
Фридер тяжело вздыхает. Он любит играть во дворе, но сегодня игра у него не ладится, а ничего другого не придумывается…
— Бабушка, — ноет он и снова дёргает бабушку за юбку, — бабушка, ну пойдём же, поиграй со мной…
— Нет, я сказала, — ворчит бабушка и, охая, кладёт ноги на табуретку. — Сначала я прочитаю газету, а уж потом буду с тобой играть. Я старая женщина, а не скорый поезд. Марш во двор и надень куртку, тёплую.
Фридер недовольно смотрит на газету. В ней очень много страниц, бабушка будет читать вечно. Так долго ждать он не может. Лучше уж пойти во двор. Фридер надевает куртку, тёплую, и сердито плетётся по лестнице вниз. Исподлобья осматривает двор. Там стоят мусорные баки, а на перекладине для выбивания ковров висят маленькие качели. Это его качели. Но зимой, когда идёт снег, на качелях ведь не качаются! Зимой лепят снеговиков и играют в снежки.
