— Сама прекрати, мама. Зачем тащить мои вещи в машину? Я никуда не поеду. Дойдёт это до тебя наконец или нет? Я остаюсь с Тони, что бы там ни было. Я его люблю.
Мама подняла руку. Я думала, она хочет её ударить. Мартина тоже так подумала и попыталась увернуться. Но мама нежно провела рукой по её пылающей щеке, задержавшись у подбородка.
— Мартина, детка, неужели ты ничему не научилась на моих ошибках? Я знаю, что ты любишь Тони, — но это ненадолго.
— Ещё как надолго! Мы будем любить друг друга всю жизнь!
Мартина стряхнула мамину руку. Рука так и повисла печально с раскрытой ладонью. Мама глубоко вздохнула:
— Раз вы собираетесь любить друг друга всю жизнь, ты, может быть, уделишь мне месяц-другой? Мне нужна твоя помощь, чтобы устроиться на новом месте. Мне сейчас с этим не справиться — ты видишь, я еле поворачиваюсь из-за ребёнка. Я ни поднять ничего не могу, ни отнести, ни натянуть. Ты же видишь.
Мама развела руками, показываясь во всей красе.
— Мы тебе поможем, мама, — сказала я.
— Ох, Дикси! Ты ещё маленькая, я же тебе говорила. — Мама понизила голос. — А у Джуд слишком мальчишеские повадки, а Рошель слишком вредная. — Она проникновенно поглядела в глаза Мартине. — Ты мне нужна, родная. Ты ведь самая старшая моя доченька. Вдвоём мы справимся. Когда твой братик родится — ты свободна, дальше я могу вести лавочку сама. Помоги мне. Прошу тебя. Мне без тебя сейчас не справиться.
По маминым щекам потекли слезы. Она не жмурилась и не утирала их. Она неотрывно смотрела на Мартину.
Мартина вдруг тоже расплакалась.
— Мамочка! — сказала она, обнимая мать за шею. — Ладно, я еду.
— Я знала, что ты меня не бросишь, — сказала мама и прижала её к себе.
— Только до твоих родов.
— Ну, может быть, тебе придётся потерпеть ещё недельку-другую, пока я не оправлюсь. Я ведь не молодею, сама понимаешь. Я не могу сразу снова бросаться в бой, как когда-то, когда ты родилась. Но говорят, с мальчиками легче. Надеюсь, что малыш будет хорошо спать. Я себе даже представить не могу все эти кормления в два часа ночи.
— Я этим заниматься не буду, — сказала Мартина, но при этом прильнула к маме и уткнулась головой в её шею, как будто сама была младенцем.
— Моя взрослая девочка, — сказала мама нежно, разглаживая пальцами растрёпанные волосы Мартины.
— И так всегда, — заметила Рошель, протискиваясь к двери с грязной шваброй, чтобы отряхнуть её на лестнице. — Мне достаётся вся тяжёлая работа, я чищу и мою, как дура Золушка, да ещё и порчу при этом свои лучшие джинсы, а вокруг этой такая возня. Как эта паразитка Мартина стала твоей любимицей, а, мама?
— Вы все мои любимицы, мои Бриллиантовые девочки, — сказала мама. — Вы у меня как драгоценные камушки — целая горсть, особенно эта вот красавица в резиновых перчатках.
Рошель стянула розовые перчатки и шлёпнула маму пустыми резиновыми пальцами. Мама схватила другую перчатку, и они устроили целую перчаточную баталию.
Брюс вернулся, отделавшись от своей ноши, и осторожно приблизился к ним, покачивая головой.
— Мне что-то не очень нравится, что все эти ребята лазают туда-сюда по моей машине, — сказал он. — Некоторые, конечно, помогают загружать ваши вещи, но остальные просто балуются. Один полез крутить баранку, а когда я его стал ругать, он мне такое ответил, что вы и представить себе не можете.
— Очень даже могу, — сказала мама. — Не волнуйтесь так, Брюс, дружок, просто скажите нашей Джуд, чтобы она там навела порядок. Тем более мы уже почти готовы. Не могу дождаться, когда мы выберемся из этой помойки и поселимся наконец в нашем славном новом домишке, правда, девочки?
Мартина, похоже, не разделяла её энтузиазма. Она пошла сообщить Тони, что все же уезжает с нами. Он спустился нас проводить, когда погрузка была уже полностью закончена. Не обращая на нас никакого внимания, он заключил Мартину в объятия и прижался к её губам очень страстным глубоким поцелуем.
Мама что-то недовольно пробурчала, но не пыталась их останавливать. Вся компания Джуд гикала и свистела, а сама Джуд изображала, что её тошнит. Рошель глядела с завистью. Мне трудно было разобраться в своих чувствах. Я, пожалуй, хотела бы, чтобы меня кто-нибудь так сильно любил, и в то же время мне казалось, что так целоваться — это очень мокро и стыдно. Я решила, что волнистые попугайчики лучше, чем мальчишки, потому что они выражают свою привязанность сухими лёгкими прикосновениями клюва.
Самый большой мальчишка в компании Джуд вдруг схватил её за запястье и принялся целовать. Джуд, конечно, терпеть этого не стала. Она дала ему такого пинка, что он закачался и сел. Джуд обтёрла губы тыльной стороной ладони, вздрагивая от омерзения, как будто по ней прополз слизняк. Остальные мальчишки улюлюкали.
Рошель подошла к ним поближе, потряхивая красивыми кудряшками. Она выпятила розовые губки, показывая, что лично она ничего бы не имела против поцелуя. Мальчишки собрались вокруг неё, некоторые сладко причмокивая, но это они её просто дразнили. Рошель скорее забралась в машину.
— Вот уроды, честное слово, — сказала она. — И что ты липнешь к этой шайке, Джуд?
— Я к ним не липну. Это они ко мне липнут.
— Ну, прощайся со своей компанией, — сказала мама. — Мы отъезжаем. Мартина, отпусти Тони и садись в машину. Поехали наконец.
Брюс медленно вёл машину, выбираясь из жилых блоков нашего квартала, а мы изо всех сил старались удержать от падения сваленное сзади барахло. Мама опустила окно.
— Прощай, скучный старый Блечворт! — во всю глотку закричала она.
Люди оборачивались и смотрели на нас. Женщины покачивали головами и бормотали что-то неодобрительное. Мама в ответ тпрукала губами. Многие мужчины восхищённо присвистывали. Даже маляры, красившие подоконники в Южном блоке, наклонялись с лесов и махали нам вслед. Эта бригада уже несколько месяцев красила весь Блечворт. Все девчонки сходили с ума по самому молодому из ребят, брюнету с нагловатой ухмылкой. Он гулял каждый вечер с разными девчонками и успел уже стать отцом, хотя ему было всего семнадцать.
Ему, видимо, приглянулась наша Мартина, потому что он крикнул:
— Пока, красотка, приятно было с тобой познакомиться!
Он махал нам так усердно, что выронил кисть, которая с глухим стуком шлёпнулась прямо на машину Брюса.
— Разрази его гром! Вот идиот! Надеюсь, он мне не сделал вмятину в крыше, — ворчал Брюс. — Поехали скорее, пока он не кинул в нас ещё и банку с краской.
Мама смеялась и в то же время плакала.
— Мама, тебе грустно? Тебе теперь не хочется уезжать?
— Все в порядке, Дикси. Конечно, хочется. Мы начинаем совершенно новую жизнь. Давайте попробуем повернуть колесо фортуны!
— Мы уже подъезжаем? — спросила я.
— Да что ты, детка, мы ещё и десяти минут не едем, — сказала мама.
— Кажется, меня начинает тошнить, — предупредила я.
— Дыши глубже и гляди прямо перед собой, — сказал Брюс. — Я куплю тебе леденцов на ближайшей автозаправке.
— Спасибо, дядя Брюс.
— Я тебе не дядя, дорогая.
Тем не менее он вёл себя как дядя и купил нам всем конфет, пока заправляли машину. Меня все равно тошнило. Плохо было сидеть спиной к движению, но меня так затиснуло между коробок, что я не могла пересесть. Мартина сидела практически у меня на голове и строчила эсэмэски Тони, ни на секунду не отрываясь от мобильника. Джуд и Рошель дрались за жизненное пространство, энергично пиная друг друга. Иногда ненароком попадало и мне. Я вцепилась в Фиалку и представила себе, как мы с ней вылетаем в окно, взмываем высоко в небо и приземляемся на нашей тихой планете, где нет никаких сестёр.
До квартала «Планеты» было, видимо, очень далеко. Маме надоело ехать не меньше, чем нам, девчонкам.
— Я умираю с голоду, — заявила она.
— Возьмите леденец, — сказал Брюс, протягивая ей пакет.
— Мне надо питаться за двоих, дружок. Дурацкий леденец мне не поможет. Давайте остановимся на перекус. Будем считать, что это ранний обед, нужно набраться энергии для разгрузки.
Она заставила Брюса остановиться на ближайшей автозаправке. Мы ошеломлённо бродили по ресторанному дворику. Вот это выбор — не то что в ларьке с горячей картошкой или в китайской палатке.
Мартина сперва заявила, что не сможет и куска проглотить, так она несчастна. Потом добавила, что, может быть, возьмёт салатик. И пожалуй, порцию холодной курицы. И пакетик чипсов. А ещё какой-нибудь фрукт. А заодно уж чашку кофе и «Кит-Кат».
Джуд взяла большую порцию спагетти по-болонски.
Рошель — мороженое ассорти, пончик с кремом и шоколадный батончик «Марс».
Я взяла сандвичи с креветками. Булочку я не люблю, но уж больно здорово выуживать из неё маленькие розовые креветки и пускать их плавать по тарелке. Ещё я взяла порцию клубники со взбитыми сливками. Я черпала сливки ложкой до тех пор, пока каждая красная клубничная гора не покрылась собственной шапкой сливочного снега.
