Тут Иван совсем растерялся и проговорил:
— Я бы тебе тоже стукнул, но с девчонками драться нельзя.
— Правильно, — согласилась Аделаида, — потому что они слабее. А со мной можно. Я сильная. Но предупреждаю: драться со мной очень опасно.
— Почему? — хором спросил класс.
— Я силы рассчитывать не умею, — сказала Аделаида, — так стукнуть могу… — она тяжело вздохнула.
— Как? — опять спросил класс.
— А так… — Аделаида показала свой большущий кулак. — Видите? Раз и — вызывайте скорую помощь.
Класс притих.
И никто не заметил, как улыбается Анна Антоновна.
— Я не согласен, — дрожащим голосом пробормотал Иван. — Это что же получается? Буксир обязан тащить, а не бить.
— А я и не собираюсь тебя бить, — сказала Аделаида. — Если ты меня слушаться будешь, зачем мне тебя бить?
— Значит, договорились, — сказала Анна Антоновна.
ИВАН ВЫДАЁТ СЕБЯ ЗА ЛУНАТИКА
Впереди, боязливо втянув голову в плечи, шёл Иван.
За ним широко и тяжело шагала Аделаида.
А на некотором от неё расстоянии стайкой семенили ребята.
Вдруг Иван резко остановился, обернулся и радостно закричал:
— Больной ведь я!
Подошли ребята. Аделаида спросила:
— Чем ты болен?
— Лунатик я, — гордо ответил Иван. — Ночами-то я не сплю. По крышам гуляю, по столбам прыгаю, по проводам хожу. Устану, не высплюсь — какая тут может быть учёба?
Ребята смотрели на него с удивлением.
— А почему тогда не лечишься? — спросил Колька.
— Лечусь, да ничего не помогает.
— А не врёшь? — спросила Аделаида.
— Можете проверить, — ответил Иван, — пожалуйста, в любую ночь выходите и проверяйте. Ребята восторженно загалдели.
— Тише, мелюзга! — прикрикнула Аделаида. — Проверим лунатика. Когда по крышам ходишь?
— Ну… часов так с двенадцати до… до самого утра! Иногда вы уже в школу идёте, а я всё ещё по крышам скок-скок.
— А где?
— А везде. Сначала на нашу крышу влезаю. Потом прыг-прыг до клуба. Потом по проводам, по столбам!
— И не падаешь?
— Могу и упасть. Тогда уж смерть. — Иван подмигнул притихшим ребятам. — Очень серьёзная болезнь.
— Вот это болезнь, я понимаю! — с завистью прошептал Колька. — А как тебе заболеть удалось?
— Не помню.
— А если тебя верёвками на ночь связывать? — спросил Паша.
— Пробовали. Но я любую верёвку раз и пошёл дальше.
— А цепью если?
— То же самое получается…
— Ладно, ладно, — грозно проговорила Аделаида, сверкнув золотым зубом. — Всю ночь буду за тобой смотреть. И если ты наврал… — она погрозила большущим кулаком.
— Пожалуйста, смотри, проверяй сколько тебе угодно, — храбрился Иван. — Но учти: болезнь заразная. Тут один за мной подглядывал, так теперь ночами вместе со мной по крышам скачет. Понятно?
— Никаких болезней я не боюсь, — спокойно произнесла Аделаида. — Я очень здоровая.
— Моё дело предупредить, — упавшим голосом пробормотал Иван.
— А моё дело… — Аделаида опять погрозила ему своим большущим кулаком.
И когда она скрылась за углом, Иван сквозь зубы процедил:
— Как бы я тебя на буксир не взял, крокодильская ты дочь!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
в которой описываются события одной ночи, а также подготовка к ней
ЛУНАТИК ТРЕНИРУЕТСЯ И ЧУДОМ СПАСАЕТСЯ ОТ ГИБЕЛИ
Если вы думаете, что Иван струсил, то ошибаетесь. Конечно, ему было не по себе; конечно, он побаивался, но отступать не собирался.
Он сидел на крыше и размышлял: «Жалко, если навернусь головой вниз. Реветь все будут, сто раз пожалеют, что такого человека погубили. Судить ведь всех будут! Ну ладно, так и быть — постараюсь не упасть. Придётся для этого потренироваться».
Сказано — сделано: Иван начал тренировку.
Он пошёл по гребню крыши. Дом трёхэтажный, не очень и высоко, а колени трясутся.
Но если решил стать лунатиком — вперёд!
Балансируя руками, Иван осторожно переставлял ноги. Глаза у него были закрыты — как будто бы кругом ночь.
Вдруг он услышал глухой хриплый рёв, и в ноги ему ударилось что-то тяжёлое и упругое.
Иван полетел вниз…
На мгновение открыл глаза — навстречу ему стремительно опрокидывалась земля. Всё перевернулось.
Он зажмурился…
Иван катился вниз по крыше, руками нащупывая, за что бы зацепиться.
Пальцы его вцепились в водосточный жёлоб.
Руки от усилий онемели. Он не мог ими пошевелить. Ногами он шевелить боялся: казалось, что одно движение, и он соскользнёт с крыши.
И даже лежать неподвижно и то было страшно.
«Да-а, — пронеслось в голове, — ещё бы немного, и одним будущим отличником стало бы меньше».
Поднявшись на четвереньки, он вернулся на гребень крыши и сел. И тут-то увидел виновника своего падения, которое едва не кончилось гибелью, — кота Бандюгу.
Кот сидел на трубе и ехидно улыбался.
— Дурак! — крикнул ему Иван. — Ты соображаешь или нет?
— Ма-а-а, — ответил Бандюга.
— Ма-а-а, — передразнил его Иван. — Балбес! Был бы у тебя хвост, я бы тебя за него и — с крыши!
Бандюга показал ему язык, отвернулся и помахал обрубком хвоста.
«А вдруг он меня ночью так же? — испуганно подумал Иван. — Тогда — всё. Надо поймать его и спрятать».
— Бандюжечка миленький, — позвал Иван ласково. — Бандитик ты мой дорогой. Ну иди сюда, разбойничек.
— Ма-а! — ответил кот, даже не посмотрев в его сторону.
— Золотой мой, бесхвостенький, иди сюда! Но недаром кота звали Бандюгой: хорошего к себе отношения он не принимал.
— Иди сюда, а то получишь, бесхвостая твоя натура! — закричал Иван.
И тогда кот подошёл.
Загремела крыша и загудела, когда Иван бросился на Бандюгу и придавил его к железу.
— Ма-а-а-а-а-а!
— Два-а-а-а-а-а-а!
Куда же его спрятать?
Справиться с этим ужасным котом не было никакой возможности. Он орал, будто раненый тигр, кусался и царапался.
До того оба устали, что умолкли.
— Дурак ты, — тяжело дыша, сказал Иван, — чего ты? Я тебя накормлю, бай-бай уложу, а сам лунатить пойду.
Бандюга закрыл глаза и утих. Но Иван знал его подлый характер и рук не разжимал. Так они и сидели на чердаке, пока не отдышались.
Казалось, Бандюга совсем успокоился, но едва Иван поднялся, как кот снова обезумел. Опять он орал, кусался и царапался.
И — вырвался!
С победным рёвом кот ринулся вниз, в отверстие, к которому была приставлена лестница.
По дороге он сбил с ног маленькую девочку. Иван девочки не заметил, запнулся об неё и полетел кувырком, считая головой ступеньки.
Стук!
Стук!
Стук!
Стук!
Другой бы на его месте тут же умер. Но Иван столько раз в жизни падал и ударялся о твёрдые предметы, что для него подобный полёт — ерунда. Встал он, шмыгнул носом, почесал ушибленные места и — побежал дальше.
Бегал он за Бандюгой до позднего вечера, вернулся домой еле живой от усталости, поел хорошенько и лёг отдохнуть.
Впереди была трудная ночь…
ЛУНА БЫЛА БОЛЬШАЯ И ЯРКАЯ
Предстояло сложное дело: надо было улечься спать, в двенадцать часов незаметно выскользнуть из квартиры и так же незаметно вернуться.
Особенно трудно было сделать это Аделаиде. Мамаша её до смерти боялась жуликов. Поэтому во дворе на здоровенной цепи сидел здоровенный пёс, а на двери было три висячих и четыре врезных замка, две щеколды да ещё цепочка.
Окна закрывались ставнями, а ставни — замками.
Но Аделаида твёрдо решила сбежать.
А как выскользнуть из дома, в котором даже окна закрываются на замки?
Мамаша Аделаиды в этот вечер так ругалась с покупателями, что еле дошла до дома, хриплым голосом попросила пить, выпила семь стаканов квасу и легла. И сразу заснула.
Около двенадцати часов ночи Аделаида уже была в условленном месте — на скамейке под огромной липой напротив клуба.
Сюда пришли ещё трое: Паша Воробьёв, Колька Веткин и — совершенно неожиданно! — Алик Соловьёв.
— Мама с папой уехали в дом отдыха, — сказал он, — я остался с бабушкой. А бабушку я легко пер-хитрил.
А Паша и Колька придумали так: соврали, что будто бы ночуют друг у друга.
— Смотреть в оба! — приказала Аделаида, и в лунном свете золотой зуб её грозно поблёскивал.
Луна была большая и яркая.
Смотрели ребята, смотрели на пустые крыши, заскучали.
— А это правда, что ты его бить будешь? — спросил Алик.
— А это от него зависит, — ответила Аделаида.
Мимо прошёл дед Голова Моя Персона с Былхвостом.
— Отведу я тебя, дурака, в больницу, — донеслось до ребят, — там тебе дадут жизни. Взвоешь. Пожалеешь, что не слушался меня.
