Когда до вершины недалеко
Много веков передается из поколения в поколение миф о фениксе — птице с золотыми перьями, которая сгорала дотла и вновь возрождалась из пепла…
Отгремели громы Великой Отечественной войны, и наша страна, как феникс, возродилась из руин и пепла.
Еще пахло гарью. Еще на дорогах и полях попадались мины. Еще в деревнях колхозники ютились во временных землянках и горожане ночевали в подвалах разрушенных домов. А над возрождающейся землей уже раздавалась дробь пионерского барабана — юные ленинцы вместе со всем народом шли на трудовой фронт. И много золотых перьев выковали они для чудесного советского феникса.
Стремительны и величавы послевоенные годы. Освоение целины, борьба за мир, за добрый работящий атом, полеты первых землян — Юрия Гагарина и Германа Титова — по космической трассе, великий форум в Кремле — XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза — вот исторические вехи последнего десятилетия, которое вплотную подвело нас к коммунизму.
Мы уже видим сияющие вершины будущего, начертанного в Программе партии, того будущего, в которое войдут красивые, смелые, честные, трудолюбивые люди — те мальчишки и девчонки, которые сегодня воспитывают в себе качества, необходимые для граждан эпохи коммунизма.
Изота Моржика освободили от должности председателя колхоза, вывели из состава правления, а дело о его злоупотреблениях передали в прокуратуру.
Трудный колхоз достался новому председателю, присланному из области. Это было в тот год, когда партия послала для укрепления руководства колхозами большой отряд коммунистов, знающих и любящих сельское хозяйство.
Новый председатель был человеком напористым и решительным. Вскоре его крепкую руку почувствовали все, даже ребята. Председатель зашел в школу, осмотрел ее, познакомился с учителями, обратил внимание на преподавателя русского языка Степана Моржика — брата бывшего председателя. От Степана несло спиртным перегаром. Это никого не удивляло. Были случаи, когда он по неделе не являлся в школу.
Новый председатель пристально посмотрел на Степана Моржика и многозначительно кашлянул. А через месяц в школу прислали нового учителя. Директор представил ребятам Алексея Александровича и сказал, что он будет преподавать русский язык и литературу.
Весь класс — семнадцать пар любопытных глаз уставились на коренастую, чуть сутулую фигуру пожилого учителя.
— Давайте знакомиться! — сказал он и окинул учеников беглым, но внимательным взглядом.
Так начинали почти все новые учителя. Ребята ждали, что Алексей Александрович подойдет к столу, раскроет классный журнал и начнет вызывать их по алфавиту. Но получилось совсем по-другому.
— Пусть те из вас, у кого есть друзья или подруги, подымут руки! — предложил учитель.
Поднялось семнадцать рук.
— Отлично! — продолжал учитель. — У всех!.. Опустите. А теперь попрошу поднять руки только тех, кто хорошо знает своего друга или подругу.
И на этот раз поднялось семнадцать рук, но уже не так дружно.
— Значит, все могут выполнить мое первое задание. Оно заключается в том, чтобы вы помогли мне получше познакомиться с вами. Откройте ваши тетради и запишите тему сегодняшнего сочинения.
Выждав, когда утихнет шелест бумаги, Алексей Александрович закончил:
— Тема такая: «Мой друг» или «Моя подруга». В вашем распоряжении сорок минут.
В классе удивленно зашушукались. Кто-то хихикнул. С задней парты донесся громкий шепоток:
— Маша! Я — про тебя, а ты — про меня! Ладно?
Учитель не пытался унять шумок. Он подошел к окну, заложил руки за спину и отвернулся от ребят, давая понять, что предоставляет им полную свободу. И шум утих сам собой. Ученики заскрипели перьями…
В этот день было пять уроков: история, география, урок русского языка, на котором ребята писали сочинение, потом арифметика и последний — литература. За свободный час между третьим и пятым уроками Алексей Александрович успел прочитать сочинения и, снова войдя в класс, ошеломил ребят неожиданной фразой:
— Ну вот мы и познакомились!
— Прочитали? — послышалось несколько голосов.
— Прочитал! Вы добросовестно выполнили задание. Отметок я ставить не буду. Мы просто побеседуем о ваших сочинениях. Начнем вот с этого. — Учитель вытащил из стопки нижнюю тетрадь. Сочинение называется «Мой друг», но слово «друг» заключено в кавычки, а это, как вы знаете, придаст слову противоположный смысл. Читаю дальше: «Фамилию моего друга в кавычках я называть не буду. Но если бы я была в два раза сильнее его, я бы обязательно отколотила его, потому что он самый плохой человек в деревне: жадный, как Изот Моржик, и хулиганистый. Маленьких бьет, ягоды и грибы отнимает у них в лесу…» Так начинается сочинение.
Алексей Александрович закрыл тетрадь и спросил:
— О ком здесь написано?
— Свахин это! — загудел класс. — Свахин!
— Встань, Свахин! — сказал Алексей Александрович.
Крышка передней парты хлопнула. Митяй Свахин поднялся.
— О тебе написано? — спросил Алексей Александрович.
— А я почем знаю! — ломким баском ответил Свахин и неуклюже переступил с ноги на ногу.
Алексей Александрович не стал его расспрашивать.
— Садись… А теперь поговорим об авторе сочинения. Он с сожалением пишет: «Если бы я была в два раза сильнее его…» А на самом деле автор не в два, а в десять раз сильнее своего друга в кавычках, потому что все остальные мальчики и девочки на стороне автора. Так ведь?
— Так! Так! — одобрительно зашумели в классе.
— А кто это писал? — угрюмо, в нос спросил Свахин.
Алексей Александрович посмотрел на него, укоризненно склонив голову набок, и ответил:
— Автор сейчас почувствовал свою силу, и, я надеюсь, он не побоится назвать себя. Так кто же это писал?
У стены поднялась из-за парты сухонькая девочка с двумя забавными косичками.
— Это… моя тетрадь, — тихо сказала она и потупилась.
Учитель встал, подошел к ней.
— Вера Никитина, ты написала хорошее, полезное сочинение. Садись. Оно поможет твоему другу снять с себя кавычки!
Алексей Александрович вернулся к столу, отобрал сразу несколько тетрадей. Ребята вытянули шеи, чтобы увидеть, чьи тетради взял учитель. С передней парты послышалось:
— Кукушкин… Петухов…
— Правильно! — произнес Алексей Александрович. — Кукушкин и Петухов. Посмотрим на них… Где они?
Два друга, сидевшие за одной партой, встали.
Учитель разрешил им сесть.
— Ваши сочинения, как говорят литературоведы, типические. Половина класса писала сочинение так же, как и вы: Петухов про Кукушкина, а Кукушкин про Петухова. Очень хорошо, что дружба у вас обоюдная… Почитаем, что же получилось… «Мой друг — Захарчик Кукушкин. Мы никогда с ним не расстаемся и все делим пополам. Мы даже в колхозе работаем вместе — пасем лошадей. А какая беда случится, — у нас есть лозунг: «Не выдавать друг друга!» И я лучше умру, чем скажу про Кукушкина…»
Алексей Александрович сделал паузу.
— И так далее, все в том же чисто дружеском духе… А вот начало из сочинения Кукушкина. «Мой лучший друг и товарищ — Андрюша Петухов. Мы будем дружить навеки, потому что он самый верный человек. У меня от него нет никаких тайн. И он их никому не расскажет до гробовой доски…»
Несмотря на то, что Алексей Александрович не скупился на иронические интонации, ребята не увидели в этих отрывках ничего смешного. Тогда учитель спросил:
— Какую басню Крылова напоминают эти сочинения?
Вопрос был неожиданный. Класс притих. В наступившей тишине отчетливо прозвучал торжествующий голос Свахина:
— Кукушка и Петух! Кукушка хвалит Петуха за то, что хвалит он Кукушку…
Так в классе еще никогда не смеялись — до слез, до колик в животе: уж очень уморительным показалось ребятам совпадение фамилии их товарищей с именами героев басни. Даже Кукушкин и Петухов не выдержали — смеялись вместе со всеми.
— А знаете, почему мы смеемся? — повысив голос, спросил учитель. — Не потому, что дружба Петухова и Кукушкина смешная. Нет! Ома не столько смешная, сколько нетребовательная. Может быть, в действительности это и не так, но, судя по сочинениям, получается: «Ты про мои проделки помалкивай, и я тебя не выдам». Вот она — основа их дружбы! Шаткая, неустойчивая основа! Тут у меня восемь парных сочинений, и все они на одно лицо: сплошные Кукушки и Петухи! Но зато есть у меня для вас настоящий сюрприз! Как вы думаете, у кого в классе больше всех друзей?
Посыпались фамилии. Ребята назвали почти всех. Но ту фамилию, которую надеялся услышать Алексей Александрович, так никто и не назвал.
— Странно! — вслух произнес учитель. — А ему посвящены пять сочинений. И пишут о нем откровенно, не по-кукушечьи! Даже прозвище его сообщают. Прозвище не очень приятное, и я пока не понял, откуда оно появилось… Не догадываетесь, о ком идет речь?
