«До чего же хитро всё устроено, — подумал я, — насильно заставляют зубрить школьные учебники! Но я не из тех, кто сдаётся».
Я взял учебник по физике и решил пройти его за один вечер.
Тут за мной зашёл Аарне, позвал кататься на лыжах.
— У меня нет времени.
— Зубришь? Успеется! Никак ты забыл, что завтра Женский день. Поехали, привезём из лесу веточек вербы. Если ты ещё не приготовил подарка своей маме.
Мне ничего такого и в голову не приходило. Я отправился с Аарне. Говорят, мамам надо дарить что-нибудь сделанное своими руками или же собственноручно принесённое. Это вроде бы доставляет им большую радость.
Мороз на улице был как по заказу. Мне нравится ходить на лыжах в морозную погоду. Лыжи идут словно по маслу. Через десять минут мы были возле горок. Только бесчувственный тип может просто так пройти мимо горки. Мы с Аарне не бесчувственные, мы взобрались наверх.
Аарне боялся прыгать с трамплина.
— Ну чего ты какого-то бугорка испугался. Поставь ноги пошире и подпрыгни до того, как подбросит.
Аарне съехал. А когда снова поднялся наверх, сказал, что горка первый сорт, и его уже за уши было не оттащить от неё. Но тут стало смеркаться, и мы помчались к реке.
Никакой вербы я там не увидел.
— Барашки ещё не распустились, но вербу надо и без того уметь различать, — сказал Аарне.
Но ни он ни я этого не умели. У реки было полно всяких голых кустов и деревьев. Попробуй разберись, которые из них вербы! Мы ощупывали почки руками, но толку от этого было мало.
Да, наука всё-таки вещь стоящая, она нужна всюду. И без ботаники, видать, тоже не проживёшь.
Общественный труд
Навязалась мне на шею забота! Во второй четверти я получил за общественный труд двойку, теперь мне грозит ещё одна. А всё оттого, что учитель решил воспитывать в нас самостоятельность. Сказал, чтобы мы сами находили себе работу на пользу обществу. Самостоятельности-то во мне — хоть отбавляй, но где взять работу? В нашем домоуправлении нет, у папы и мамы на работе тоже для меня работы нету. В школе — и подавно. Куда ни сунешься, всюду тебя другие опередили. Я спросил сегодня у Юри, как это он ухитряется нарабатывать свои часы? Вообще никакой хитрости тут нет, ведь у нас есть «Программа пионерского марша», но мы хотели быть самостоятельными. В домоуправлении, что подальше, работы сколько хочешь. И в магазине тоже.
Вот мы и пошли под вечер к магазину. Вначале таскали ящики с бутылками, а потом перекидывали лопатой уголь. По-моему, мы и начать-то не успели, как работа уже кончилась. Другой работы заведующий магазином не дал, сказал, что уборщица тоже хочет немного потрудиться, не то ей будет неловко зарплату получать.
Юри не очень-то хотелось идти со мною в домоуправление, он свои часы давно наработал, а больше пятёрки в дневник всё равно не поставят.
— Ты что, работы боишься? — подзадорил я его. — Только-только разохотились, сейчас мы с тобою гору свернуть можем!
В конце концов я его уговорил, и мы пошли в домоуправление. Начали скалывать с тротуара лёд. Вот это да, мужская работа! Я показал Юри, как работает настоящий ударник. Юри тоже не лыком шит, но выдохся всё же раньше меня.
— Устроим передышку, — предложил он.
Я уже тоже из последних сил тянул, но сделал вид, будто мне всё нипочём.
— Ну, если ты настаиваешь, можно и передохнуть.
Мы присели на скамейку.
— Послушай, ты уже целый месяц не заходил ко мне, — сказал я.
Юри моё замечание не понравилось.
— Некогда было.
— Небось мама посадила под домашний арест?
— Нет.
— Ясное дело, посадила. Чего ты стесняешься? Я несколько раз сидел, но если не хочешь говорить, не надо. Меня это и не интересует вовсе.
Я знал, что лучше всего не показывать другим своего любопытства, тогда тебе всё сами расскажут. Нервы не выдерживают. Вот и у Юри нервы не выдержали.
— У меня большой секрет. Если ты не проболтаешься, тогда скажу.
Я дал честное слово.
— Этого мало. Дай честное пионерское, — потребовал Юри.
— Честное пионерское.
— Мы купили цветной телевизор.
Так вот почему Юри не приходит больше ко мне смотреть телепередачи! Только разве это секрет, да ещё и большой?
— А почему ты из этого секрет делаешь?
— Я о телевизоре ребятам и заикнуться боюсь. Мама сказала, если мальчики повадятся к нам ходить да станут грязь в комнату таскать, так она и мне не позволит смотреть передачи.
— Разве у вас половика нет?
— Есть, конечно. Но как я скажу ребятам, чтобы вытирали ноги?!
— Послушай, ты на луне живёшь, что ли? Если за мной, к примеру, погонятся бандиты и я захочу у тебя спрятаться, так, выходит, ты меня не впустишь в дом только из-за того, что тебе неловко будет сказать, чтобы я вытер ноги?
В конце концов Юри понял, что я прав, и вернул мне моё честное слово.
Мы с ним ещё немного поработали, тётенька из домоуправления оказалась тоже человеком сознательным, три четверти часа она посчитала за час, как в школе. Вообще это был отличный день. Юри помог мне в работе на пользу общества, а я помог Юри преодолевать его глупую застенчивость. Теперь-то он с нею наверняка справится!
Борюсь с суевериями
Сегодня на уроке природоведения мы рисовали всякие птичьи домики. До сих пор я думал, скворечники вешаются только для скворцов, мне никогда бы и в голову не пришло, что домики даже для трясогузок делают.
Мааре, как всегда, распустила свой язык. Начала разговаривать слишком громко, и учительница посадила её рядом со мною. Я понимаю, Маре заслужила наказание, но зачем было сажать её ко мне? Выходит, и меня тоже наказали.
Вначале Маре сидела, уткнувшись носом в тетрадку, с таким видом, будто вот-вот распустит нюни. У девочек вечно глаза на мокром месте, хоть гидростанцию строй. Но прошло немного времени, и Маре стала мельком на меня поглядывать.
«Гляди, гляди, — подумал я, — а я на тебя ноль внимания». И продолжал рисовать.
Ещё через некоторое время мне пришлось одолжить Маре резинку, затем соседка принялась точить карандаш. Строгала его, словно палку, вж-жик да вж-жик, а грифель снова ломался. В конце концов я не выдержал, заточил ей карандаш. И откуда такие недотёпы берутся?! Маре до того этому обрадовалась, что к ней вернулось желание поболтать.
— Представляешь, сегодня по дороге в школу я нашла три однокопеечные монетки. И все лежали несчастливой стороной кверху. Вот и вышло три несчастья: возле школьных ворот меня чуть не сбили с ног мальчишки, потом меня посадили с тобой, а теперь вот грифель несколько раз подряд сломала. Видишь, какой огрызок остался от карандаша.
Маре самая суеверная девочка в нашем классе. Да не только в классе — во всей школе! Стало быть, моё соседство для неё — несчастье? Ну дождётся, чтобы я ей ещё когда-нибудь карандаш заточил!
— Но мне ещё и одно счастье должно выпасть, — продолжала шептать Маре, — сегодня в автобусе мне попался счастливый билетик.
Маре объяснила мне, как выглядит счастливый билет, но я не запомнил. Зря мама говорит, будто я всякую ерунду запоминаю, как видите, есть ерунда, которая даже в моей голове не укладывается.
«Ну погоди же, — подумал я, — устрою я тебе счастье!»
И с таинственным видом зашептал Маре в ухо:
— Я знаю отличное средство против всяких несчастий. Нужно взять три волоска от трёх умных людей. Один — чёрный, один — рыжий и один — седой. Их надо сплести, потом сжечь, пепел всыпать в стакан с нарзаном и выпить. Мировая штука! Но вернее всего действуют учительские волосы.
Маре засомневалась:
— А ты не врёшь?
Я спросил, неужто она не заметила, какие у меня в последнее время хорошие отметки?
— Да-да, ты ведь получил сегодня пятёрку по математике, — вспомнила Маре, она попалась на крючок! Лицо её расплылось в улыбке, наверное, подумала, что счастье от счастливого билета у неё уже в руках.
Тут учительница стала вызывать учеников к доске отвечать. Вызвала и Маре.
Я уже и забыл про наш разговор. Учительница обернулась к классу, хотела что-то сказать, но вместо этого вскрикнула:
— Ай!
Я, конечно, не смог удержаться от смеха, когда понял причину этого «Ай!». У меня прямо живот свело от хохота, и мне пришлось предстать перед классом.
Маре испугалась, что я её выдам, и быстро сказала:
— Это Тармо велел.
Учительница спросила:
— Что именно велел Тармо?
Тут уж мне бесполезно было играть в прятки.
Оказалось, Маре увидела на голове учительницы седой волосок и хотела незаметно его выдернуть, но зажмурилась от страха и вместо одного волоска выдернула несколько.
