Медведь знает о типографии всё. Я — ничего. Поэтому я догадываюсь, о чём разговор, как могу, госпожа Тендер делает уместные замечания, чтобы мне было легче догадываться, а я шепчу ей на ухо, какие цвета нам показывают.
Мы побеждаем. Журнал выходит с нужной обложкой.
* * *
Надвигается зима. Госпожа Тендер представляет: новый редактор, Полина Андреевна Мракобесенко.
Выглядит редактор так: тётенька в возрасте, но при этом жестикулирует и причёсывается, как юная девушка, разговаривает бодрым, весёлым голосом, носит стразы и любит шифоновые шарфики. Редактор как редактор, ничего особенного.
Жаль только, что мы на работу опоздали: Медведь всю ночь верстал, я писала «На волю! В пампасы!» — свои воспоминания о начале самостоятельной жизни после школы, потом расшифровывала запись интервью с юной звездой оперы, и мы проспали. Хотя живём в разных концах города. Теперь до интервью осталось каких-нибудь полчаса, и мы пытаемся обсудить одновременно всё. И рассказать тоже всё. Чтобы редактор был в курсе.
— …Так вот, потом змеи. Оль, у нас ведь есть змеи?
— У нас уже нет змей. У нас есть клещи.
— Почему?
— Потому, что клещи, лучше, чем змеи. Они кусают чаще.
— Да? Ну, ладно. Значит, мама — зло у меня.
— Отлично. Пришлёшь зло вечером. Теперь фильтруй базар. Когда ты собираешься фильтровать базар?
— Завтра.
— Да? — робко спрашивает новый редактор.
— Видите ли, это вот что, — я мучительно соображаю, как быстро всё изложить. — Первое — небольшая инструкция ребёнку, у которого мама пришла с работы не в настроении. Это — зло, понимаете?
— Да, это зло, — соглашается редактор. — Ой, какое мы бываем зло! И что же, у вас есть инструкция для ребёнка, что ему делать в таких случаях?
— Есть. Мы её с Техническим вдвоём написали. На два голоса.
— Ой, это нужно! — восклицает редактор. — Ой, хорошо! А скажите, Лена, почему вам нужно фильтровать базар? И почему только завтра? Раньше никак?
— А, это другое. Вот мы, в смысле, взрослые, ругаем детей за выражансы. А, между прочим, сами…
— Да-да, поняла. Спасибо, — говорит редактор. — Так, значит, базар — завтра?
— Да, раньше никак, — Медведь поднимает палец. — Коллеги ещё вот это: Под кроватью чудовище.
— Ой, девочки, как интересно! — редактор пытается успеть за нашей мыслью. — А под чьей кроватью чудовище?
— Под моей, — отвечает Медведь. — Лена, у тебя лыжи в углу. Помнишь?
— А это ещё что? — спохватываюсь я.
— Я не знаю, что это, — огорошивает меня Медведь. — Ты просто просила напомнить.
— Ладно, разберусь, — бормочу я. — А! Помню, помню.
— Ну, и что это? — спрашивает редактор.
— Это лыжи в углу.
— И что эти лыжи? Спортивная тема? Или они какие-то особенные?
— Нет, это та же тема: ночные ужасы. Просто у меня за ними волк. У Технического под кроватью чудовище, а у меня кроме чудовища, ещё волк за лыжами.
Чем больше мы стараемся, изложить всё как можно короче и понятней, тем ужаснее всё звучит. И чем ужаснее всё звучит, тем больше мы перебиваем друг друга. Редколлегия превращается в цирк. Может, это потому, что нам сегодня как раз в цирк и надо?
Нет, не проситься на работу клоунами. Совсем наоборот — брать интервью у директора.
За директором цирка мы охотились около двух недель. Сначала он обещал перезвонить и не перезвонил. Потом долго прятался. А потом и вовсе заболел. Но мы его изловили. После ещё двух суток и шести или семи героических попыток связаться, директор противным голосом заявляет, что времени у него нет и в нашем распоряжении не больше получаса.
Медведь хватает фотоаппарат, и мы бежим в цирк. Или, вернее, Медведь бежит сначала в соседнюю школу — снимать какую-то девочку, которая прилетела по школьному обмену из Америки и уже сегодня вечером улетает, а я — в цирк. Брать интервью у директора и ждать Медведя с аппаратом.
Как давно я не была в цирке! И как ловко придумала с интервью! Цирк! Сегодня это слово почти ушло в прошлое. А раньше — раньше для всякого ребёнка слово «цирк» и слово «счастье» означали почти одно и то же! Все, кто не мечтал стать космонавтом, мечтали стать укротителями львов или воздушными гимнастами. Фокусниками-иллюзионистами. И особенно — клоОльгами. Ну, предположим, стать клоуном мечтал не каждый, но любимый клоун, без очередного номера которого нет счастья в жизни — такой был почти у каждого.
Попасть в цирк — воплощение мечты. Было. Когда я училась в школе. Не знаю, поймут ли меня сегодняшние балбесы. (Нет, это не оскорбление, мы тоже были балбесами. Всякий ребёнок — балбес. Ему так положено). Именно поэтому я иду по тёмному коридору. Потому что, как бы ни менялась жизнь, одно остаётся неизменным: мечта. Наши мечты, наши возможности, и невозможности, а также случайности и прочие фокусы, из которых состоит реальная жизнь. И директор цирка — именно тот человек, с которым я хочу поговорить об этом.
Никакой клетки с тигром, через которую нужно пройти, чтобы попасть в кабинет директора. Передо мной полноватый человек в бархатном «цирковом» пиджаке с галстуком-бабочкой. Пышная манишка. Тёмные волосы аккуратно причёсаны на пробор. Осанка безупречна, а лицо, пожалуй, слишком серьёзно.
— Что, испугались? — радуется директор. — Это я всем так говорю: сижу в клетке с тигром.
— По-моему, это гнусно — так морочить людям голову, — обижаюсь я. — Мы уже приготовились! Я, может, всю жизнь мечтала войти в клетку к настоящему тигру!
— И что, вы бы не испугались?
— Мне ваша вахтёр сказала, она каждый день через эту клетку проходит. Туда-сюда. Что я, хуже?
— Я не виноват, — конфузится директор. — Это до ремонта мой кабинет действительно находился рядом с тигриной клеткой. Вы на меня не сердитесь?
— Сердимся, — говорю. — Точнее, сержусь.
— Ладно, — директор машет рукой. — Так о чём ваше интервью?
— Это специальное интервью. Для школьников. В рубрику «Профессия». Так что выкладывайте, что у вас за профессия.
— У меня нормальная профессия.
— Не прибедняйтесь. Вот, например: как становятся директором цирка?
— А вам зачем?
— А я школьник. Я хочу стать директором цирка.
— Тогда у вас ничего не получится, — директор барабанит пальцами по столу. — Ну, или получится. Ладно, так и быть, расскажу.
И он рассказывает. Оказывается, директорами цирка становятся двумя способами. Способ первый: директора в цирк назначают. Таким способом может стать директором цирка, чей-нибудь близкий друг. Например, бывший директор бани. Или начальник тюрьмы. Им трудно понимать цирковую среду. Например, начальник тюрьмы долго не мог отвыкнуть отвечать на стук в дверь не «Войдите!», а «Введите!» Я в тихом ужасе спрашиваю, неужели какой-нибудь цирк работает под таким руководством, но директор утешает: начальник тюрьмы не смог отделаться от своих профессиональных привычек. Его уволили.
— Так, — говорю. — Об этом нельзя писать. Давайте второй способ.
— Во-вторых, — директор цирка поднимает палец, — директором становится специалист, который много лет у нас проработал. Честно скажу: не хотел директором становиться. Не мечтал. Я ведь, кроме циркового училища, закончил режиссёрский факультет. Думал, буду спокойно сидеть, создавать номера. Но за все эти годы только и создал номеров пять или шесть. Не хватает времени. Да, я контролирую работу цирка. Я художественный руководитель. Я ставлю ёлки — да. Но вот так, чтобы создавать номер — мне очень сложно. Быть директором, на мой взгляд — не самый лучший вариант. Хотя оно престижно — всё-таки начальник, но и ответственность большая. Ответственность не только за людей, но и за здание цирка, его состояние, ремонт — я всем должен заниматься. Все эти бесконечные переговоры с городской администрацией, вопросы бюджета — да, это не то, о чём я мечтал. И потом, ещё животные! Они ведь путешествуют в течение всей своей творческой жизни из одного цирка в другой. Можете себе представить?
— Могу, — вздыхаю.
— Нет, вы не можете. Я не хотел!
Я долго молчу.
— Скажите, — надо срочно взять себя в руки, а то он чёрт знает, что, подумает, — а вы могли тогда отказаться от назначения?
— Ну, мог. Это было, конечно, нежелательно, но я мог это сделать.
— Почему же вы не отказались, раз не хотели?
Тут директор смотрит на меня.
— Ай, да ну! — теперь уже я машу рукой.
— Давайте-давайте, — директор откидывается на спинку кресла и расправляет полы своего бархатного пиджака. — Что там у вас?
И я, помявшись, излагаю ситуацию. Что если я сейчас не попрошусь в редакторы, или, вернее, не возьму госпожу Тендер на абордаж, начнётся ад. Уже начался. А если возьму…
И я заканчиваю: «Плыви, плыви, спина спасибо скажет».
Директор выстукивает пальцами по столу.
