- И Васька со мной на Бар поедет? Пусть едет.. Не жалко. Ладно, мама? - Мурад поднимается на цыпочки и поправляет ей на голове седую прядку. - У меня компас, а у него бинокль и охотничий нож. Стальная с вырезом финка, знаешь, мама, третий номер. Чик - и ваших нет!
- Не выдумывай! Беги в порт. Да смотри, опять не сорвись... Смотри там, сынок!
Бежать без Васьки не хочется. Да, и уговор дороже денег - сегодня надо до острова добраться. Он докажет, что без лодки может доплыть до Кара-Ада. Сегодня туда, в другой раз саженками и по-матросски, не выбрасывая рук из воды, он проплывет и обратно от острова до Бекдуза. Не надо никаких лодок. И спасательных кругов, поясов.. Мурад поклялся и - доплывет.
Мурад раза три перечитал удивительно простенькую и необыкновенно живую книгу К. Паустовского "Кара-Бугаз". Из нее он узнал о гибели революционеров на островке Кара-Ада: их привезли на змеиный остров белогвардейцы. Умерли они почти все от голода и тифа. Бакинские студенты, желая спасти своих товарищей от смерти, поплыли зимой, в снегопад через пролив к тому берегу, где сейчас стоял городок Бекдуз. Но Каспий погубил двух смельчаков... Они утонули в проливе, не добравшись до земли... Так было написано в книжке. Больные парни утонули. А Мурад должен доплыть... Он решил так. Он здоров, ловкий и смелый, лучше всех в школе плавает, дольше других может под водой сидеть. Даже Васька Шабан не устоит против него. И он умеет стоять на своем, решил - сделает.
Но море не любит шутить. Мурад недавно опять пытался добраться до Кара-Ада, но не доплыл и до бакена, нахлебался и стал пузыри пускать... Подобрали дозорные с маяка. После этого упрямец недели две не подходил к морю, по крайней мере никто из друзей не видел его днем на берегу. Думали, что Мурада стало тошнить от одного вида морской воды, но, оказывается, плохо знали друзья упрямого сына Ковус-ага. Не подозревала о его секретах даже мать, Анна Петровна. Оказывается, длиннорукий и медлительный с виду кудряш бегал к морю ночью, плавал даже в ненастье, когда горящее сердце маяка на Кара-Ада посылало в морскую бучу тревожные сигналы: оно вспыхивало и билось без устали, и Мураду казалось, что это светит большое сердце героев, которые навечно остались на острове, чтобы светить и в туман, и в бурю, и когда кругом спокойно, чтобы со звездами и с космонавтами переговариваться... Вместе с ребятами Мурад не раз бродил по каменистым трущобам острова, был и на маяке, на волшебной, зеркальной башне, но все равно всегда смотрел на остров украдкой, с опаской, затаив дыхание. Кара-Ада казался ему загадочным, хотя и был небольшим островком, без единого деревца, открытым со всех сторон ветрам и волнам. В шторм, когда буря приходила с севера, волны перемахивали через остров, казавшийся издалека огромным валуном, обкатанным морем.
Каменный, овеянный легендами остров манил властно, звал к себе Мурада. Многое слышал он про него, но ему казалось, что пока сам не доплывает до Кара-Ада, так и не узнает самой важной тайны. Надо обязательно проплыть тем путем, по которому революционеры плыли... И пока не испытаешь себя - главного не узнаешь, никакие книжки тут не помогут. Надо одолеть пролив любой ценой... Так решил про себя Мурад. Он поклялся это сделать. И понять его в этом мог только тот, кто сам в жизни не боялся трудных и сложных задач. О таких людях Мурад читал, слышал. Таким он считал своего отца, воевавшего когда-то с басмачами, таймунщика Ковус-ага. Своими рассказами бывший партизан еще больше разжигал пылкое воображение мальчика, единственного в семье ребенка, попавшего к ним с Анной Петровной при необычных обстоятельствах пять лет назад.
...Ковус-ага плавал тогда на баркасе "Баклан", который ходил от Бекдуза до Красноводска, перевозя разные грузы для комбината "Карабогазсульфат". Осенью старенький баркас попал в холодную штормовую купель, напоролся на каменистый меляк, повредил винт и едва дотянул до порта. Стоянка затянулась на неделю, хотя ремонтники и старались побыстрее подлечить работягу "Баклана". Во время вынужденного простоя Ковус-ага с мотористом и матросами подолгу бывал на берегу. Возвращаясь как-то из города к причалу, он заметил возле пожарной каланчи с красной покатой крышей спрятавшуюся от косого дождя фигурку. Когда Ковус-ага хотел рассмотреть ее поближе, фигурка шмыгнула за огнетушитель и присела у ящика с песком и баграми. Щупальцы карманного фонарика отыскали парнишку с горящими, как у волчонка, глазами. Он был в синем костюмчике, берете и новеньких ботинках. Встреча была как бы случайной, но капитана баркаса малец сразу же узнал. И как старого знакомого спросил:
- Отчаливаете, дяденька шкипер?
- Да, скоро снимаемся... А ты откуда будешь? - поинтересовался Ковус-ага.
- Дежурный по столовой. Я... за пищеблок отвечаю.
- Что такое? Повтори, салажонок?
- Интернатский я...- парнишка доверчиво и с надеждой положил обе руки старику на грудь, потрогал легонько медные пуговицы. - Возьмите, дяденька, в Кара-Богаз. Я буду слушаться. Палубу драить, картошку чистить, за румбами смотреть!
- И долго ты думал? - засмеялся подошедший моторист Мамраз. - Мать, наверно, тебя выпорола, вот и решил броситься в море. Корсаром хочешь стать?
- Нет... Не хочу!..
- И не жалко мать оставлять?
- Нет матери, - без жалобы, но дрогнувшим голоском сказал малец, просяще глядя в строгие и внимательные глаза Ковус-ага... - Отца у меня вовсе не было. Никакого.
Косматый ветер бросал вокруг брызги и дождевую пыль, стегая по лицам, будто мокрым растрепанным веником. Вспышки фонаря в плотной, подвижной мути казались клочьями желтоватой пены, которую ветер сбрасывал с дощатого причала в море. Грузный "Баклан" со скрипом качался на волне и был готов к отплытию. Утром его загрузят тюками новеньких, спресованных мешков для сульфата, соляркой, лавровым листом, брынзой, шелковыми абажурами с кистями в подарок новоселам, кадушками под цветы и резиновыми сапогами для старателей соляных озер Бекдуза. Капитан "Баклана", трепанный каспийскими штормами, осторожный Ковус-ага подсчитывал в уме весомость всех этих грузов, уже перевешанных и в точности подсчитанных, словно и впрямь собирался взять на борт непредвиденного пассажира. Во всяком случае, такое мог предположить знавший слабости своего капитана Мамраз, песенник и силач, с красивым лицом и усами, чем-то похожий на запорожца, только на карабогазский манер; в рукавицах и резиновых сапожищах, просоленный ядовитым тузлуком и химикатами,
- Значит, берем с собой качкалдака, Ковус-ага? - подзадоривал парнишку Мамраз. Он приподнял его на уровень своего лица и посмотрел: кто таков. - Вижу, настоящий джигит, туркмен.
- Мурад - я!.. В классе старше всех - санитаром назначен, И на дутаре играю...- отозвался малец в берете, из-под которого постреливали во все стороны черные кудерьки.
- К кому же в Кара-Богаз собрался? - сам не зная к чему, разговорился и стал допытываться Ковус-ага.
Мурад с трудом высвободился из цепких и осторожных рук Мамраза. Осмелевший, хитроватый парнишка посмотрел на холодную лужицу у ног, вздохнул, поднял воротничок куртки и приклонил голову к притихшему Ковус-ага.
- А кого мне еще надо? - запросто и убежденно сказал Мурад. - Вы там есть... хватит.
- Вах, наконец-то нашлась родня! - Мамраз неловко потянул Мурада к себе, но тот, уронив берет, вырвался и снова прилип к старику.
Из мокрой, клубящейся темноты ударили склянки. Глуховатые металлические шлепки не улетали далеко в осеннюю мокрядь, а отлипались от колокола и словно тут же оседали в сырость.
- Вижу, Мурадик, ты, как буек на воде, стойкий. Понимаешь, дружок, ты мне чем-то нравишься. Оно и можно бы прокатить по волнам...- Ковус-ага провел по мокрым усам всей ладонью, недосказал, чего хотел, а когда уложил усы на место, то уже не вернулся к прерванному разговору. - Не все, видно, получается в жизни по пословице... Видишь, Мурад, вот старому верблюду как раз и не надо тянуться за верблюжонком!..- Ковус-ага прикрыл собой парнишку от ветра, погрел у себя на груди и натянул ему беретку до ушей. - Не фасонь, дружок, простудишься. Беги к своим ребятам. Не торчи тут один. Плохо одному-то... Сходим в Бекдуз и через неделю опять здесь пришвартуемся. Приходи тогда в гости. Потолкуем. Привезу тебе ракушек с острова Кара-Ада. Слышал про такой остров на Каспии?
- Читал... И ребятам про него говорил, - ответил неожиданно Мурадик. - Знаю про Кара-Ада. Ну, берете меня в море? Я так и знал. Вы... добрый капитан! Когда ребята встречали вас в интернате...
- Помню. Вай-вай, как ты поймал меня, старого моржа! - Ковус-ага рассмеялся, но тут же снова посуровел. - Я тебе ничего не обещал!
- А я вам поверил, тогда еще поверил, когда вы в интернате про революционеров с Кара-Ада рассказывали. Значит, зря я вам поверил? Ну, и пусть. Все равно - верю.
- Может и не зря, но только... Прощай, Мурадик. Пора нам на корабль. На вот, возьми на память!.. - старик что-то сунул ему в руку. - Получше ракушки эта штуковина.
