— Старшие. Вон особенно тот хулиган. — Лидка показала на темно-бурого приземистого верблюда. — То от кормушки оттеснит, то гонять начнет по вольеру. Беда с ним.
— Ну, ничего, ладно, — пробормотал Дельфин. — А как ты здесь вообще-то? Хорошо?
Лидка нахлобучила берет на ухо, подтянула свои чаплинские брючищи.
— Нормально. Работы, конечно, невпроворот. Вкалываю… Чищу, кормлю, восстанавливаю справедливость.
— И как они?
— Ничего, привыкают понемногу. Перевоспитываются.
Деловито подхватила ведерко и совок, отошла от решетки.
Потом мы увидели ее в другом загоне, среди мелких каких-то лошаденок, наверное, пони. Лидка нагнулась, чтобы подобрать навоз, и тут довольно крупный рыже-белый жеребчик подошел сбоку и звонко ударил ногой по ведерку. Ведро покатилось. Лидка заругалась, бросилась подбирать, а жеребчик все заходил сбоку, резво подбрасывая передние ноги, мотая башкой. Группа самок стояла невдалеке, с интересом наблюдая за действиями жеребчика, похоже, что конек из чистого бахвальства перед ними вытворял все эти шутки. Нагнулась Карякина, чтобы взять ведерко, а он подступил вплотную и толкнул Лидку башкой так, что бедняга едва не растянулась. Схватила метлу на длинном черенке, пригрозила баловнику. Но тот не отставал и, когда Лидка повернулась спиной и пошла, нахально увязался следом. Она прибавила шагу, жеребчик тоже. Досадливо махнула рукой, подхватила ведерко и совок, побежала к выходу… Жеребчик, видно, только этого и ждал: что есть мочи погнался за Лидкой. Она оглянулась и не на шутку запаниковала. Во всяком случае, бросив совок, метелку и вообще все свои орудия производства, пустилась бежать опрометью… Выскочить все же не успела, жеребчик прогнал ее мимо калитки. Лидка мчалась по кругу, придерживая обеими руками брюки, а коняшка преследовал ее, набирая скорость. Бег его был целеустремлен и плавен, как у иноходца… Такое увидишь разве что в старых, начала века, фильмах. Но мы забеспокоились. В самом деле, а вдруг лошачок-то кусается? Да и остальные лошадки подозрительно оживились, вышли из своего угла, заинтересованно поворачивали морды вслед этой карусели: Лида — коняшка Лида — коняшка — Лида…
Короче говоря, Витька не выдержал и полез через решетку. Я за ним. Стоило только нам оказаться на зеленом поле вольера, сердитый жеребчик сразу же переключился на нас. Опасно приблизилось и остальное стадо. Удирать теперь пришлось нам, и мы довольно успешно пробежали два круга, пока Лидка, подобрав разбросанные вещи, не отперла калитку. Мы выскочили. Ну и ругала же она нас!
— Куда полезли! Запрещено беспокоить животных, не положено! Хорошо еще начальства поблизости не было, а то бы… И с какой стати вы сюда заявились? А ну марш отсюда!
И это вместо благодарности за спасение. Разобиженные, мы удалились. И тут-то, когда ворота зоопарка остались далеко позади, мы насмеялись вдоволь. Смеялись даже в трамвае, повергая в недоумение пассажиров, хохотали и никак не могли остановиться. Старикан, сидевший на «месте для детей и инвалидов», долго терпел эти наши приступы, наконец укоризненно покачал головой и обратился к пассажирам:
— Вот! Посмотрите на них.
И все действительно на нас посмотрели.
После, стоило нам только вспомнить, как Карякина «восстанавливала справедливость» среди зверей, мы снова начинали хохотать. Что поделаешь, уж больно смешно у нее это получалось.
…На другой день получили мы с мамой письмо от отца. Приехать в скором времени он не мог и поэтому звал нас погостить к себе на Урал. Мама взяла отпуск, собрались и поехали… Вернулись мы на исходе августа. Уже запахло началом школьных занятий: писчебумажные магазины гудят от ребятни, я даже испугался, что не успею купить тетради, атлас по истории и запас стержней для шариковой ручки. Около нашего подъезда намело целые сугробы желтых листьев, и это удивляло меня: уезжал-то я в самом начале лета, на березах тогда была изумрудная зелень… Словно и лета не было, хотя я очень здорово провел его вместе с отцом на Урале. Странно это получилось — погостил где-то на Урале, а вернулся домой и тихо ахнул: в чем дело, почему сразу осень? Ведь была же весна! Чувство потери. Вот ведь как бывает…
Конечно, первым делом побежал я навестить Дельфина. Не терпелось узнать, как он там, побывал ли в Крыму, на море, как собирался, или родители упекли его в деревню к родным? И вообще хотелось поговорить. Я бегом спускался с лестницы и едва не налетел на Мишку — пацан тащил продовольственную сумку, тяжелую, видно было, что еле доволок.
— В магазин ходил? Молодец, мужик самостоятельный! — похвалил я.
— Подумаешь! Кому же еще, — ворчливо отозвался Мишка. — Дома никого нет, все на работе.
И он поглядел на меня исподлобья, в точности как Лидка. А я-то считал, что между ними сходства никакого нет. Лидка длинная, худая, а братец Мишук, наоборот, плотный крепыш. И характеры у них разные…
— Как Лида поживает? Небось всех зверей там перевоспитала? — поинтересовался я.
Мишка трудно засопел.
— Не. Они ее.
— Как так?
— Она старалась, а они все равно… Один там даже оплевал Лидку. Верблюжонок.
— Неужели Гришка?
— Ага. Она все заботилась, воспитывала, хлеб из дому таскала, а он подрос да и оплевал.
Мишук жалостно шмыгнул носом, но тут же насупился, умолк и, как подобает мужчине, пошел своей дорогой.
— Сестре привет передай! — крикнул вдогонку я.
Дельфина дома не было, мать сказала, что он пошел в кино на семичасовой. Было полседьмого, я помчался к нашему кинотеатру. Витьку увидел еще издали, он стоял около входа и нетерпеливо поглядывал на часы. Джинсы на нем были новые, с иностранным ярлыком на заднем кармане, рубашка яркая, с голубыми разводами.
— Здорово, Дельфин! Ну и ну! Стиляга, больше никак не назовешь.
— Сергей! Приехал наконец! А я уж заходил к тебе. Позавчера был, что за черт, думаю, куда он там провалился…
— А я иду сейчас, а навстречу Мишка. Вспомнилось, знаешь, как мы в зоопарке-то… Помнишь? Вот смеху было!
Я принялся было хохотать, но заметил, что Дельфин в общем-то не очень-то разделяет мое веселье. Прищурился как-то озабоченно, по сторонам оглядывается, на часы смотрит.
— Ты что, ждешь кого-нибудь?
— Да вот Карякина просила билетик взять.
Дельфин отвернулся, как бы вглядываясь в толпу, пригладил рукой белесые гладкие волосы. Мне показалось — он немного смутился.
— Кстати, что там случилось с Лидкой? — Я торопился спрашивать, стрелки часов передвинулись уже на без десяти. Что-то Мишук рассказывал, я не понял. Что, она теперь в зоопарке не работает?
— Нет.
— Сама ушла или…
— Сама. Видишь ли, она со зверями все-таки не сработалась.
— Как так?
Витька беспокойно оглянулся.
— Да ты ведь знаешь, она какая. Все напрямик, всерьез… А там все-таки звери. Как ни говори.
— Но, я думаю, навоз-то убирать все равно…
— Да ведь Лидка же! Ей все мало. Обидят кого, еду сожрут у слабого или побьют… Удав проглотил живьем кролика, обезьяны морды друг другу побили, она и психует. А тут еще любимчик Гришенька в благодарность за все заботы плюнул, да и наподдать пытался. Подрос, возмужал верблюдик, агрессивный стал. В общем, не сработалась, ушла. Давно бы надо…
Из кинотеатра донесся звонок, публика торопливо начала втискиваться в двери.
— Опаздывает, — сказал я.
— Значит, не придет, — констатировал Дельфин. — Она, знаешь, любит пораньше…
Я украдкой взглянул на Витьку. «Любит пораньше». Не в первый раз, значит, в кино ходят вместе. Подозрительно.
Уже давали три звонка. Мы заторопились в зрительный зал, уселись с краю, на свободные места.
— А сейчас не работает? — продолжал я.
— Почему? Работает. Ваша Юлия Михайловна устроила ее к себе в контору. Секретарем-машинисткой. Я думал, ты знаешь… Уже целый месяц работает…
Фильм был дурацкий, про какого-то алкоголика-слесаря. Слесарь этот только и делал, что пил-гулял. Причем гулял он без всякого восторга, даже без малейшего удовольствия. Будто жвачку жевал. И ради такого времяпрепровождения слесарь где попало хапал трешки, пятерки. Унылый тип! Его полюбила такая же унылая девица. Как только героиня эта появилась в кадре, мы переглянулись и фыркнули. Дельфин прошептал мне на ухо:
— Не сахар!
Я был полностью согласен с ним. Можно было понять слесаря, который никак не желал влюбляться в эту дурочку, но уж совсем трудно понять девицу: ну что нашла она хорошего в безнадежном алкоголике, рваче и, в сущности, ненормальном типе?.. Все это тянулось целых две серии, под конец совсем надоело сидеть в духоте. Было бы из-за чего. По-моему, если уж снимать фильмы, то обязательно про ярких, смелых людей. Ну, если и не про смелых, то хотя бы чем-то интересных, выдающихся. Так, чтобы захватывало, чтобы потом было о чем поспорить. А тут мы вышли из кино какие-то расслабленные. Разговаривать не хотелось, молча дошли до моего дома.
