– Что за правила? Какого рода правила? – воскликнули Кейти и Кловер в один голос.
– Ох! Насчет того, чтобы вовремя читать молитву и отгибать матрас для проветривания, прежде чем идти к завтраку, и не разговаривать в коридоре или в те часы, которые отведены для самостоятельных занятий, и вешать полотенце на свой крючок в умывальной, и все такое.
– В умывальной? Что это значит? – спросила Кейти в ужасе.
– Умывальная в Квакер-коридоре, в самом начале. Все девочки там умываются; только по субботам нас водят в баню. У каждой есть свой таз, мыльница и крючок для полотенца. А что? Почему ты делаешь такие большие глаза?
– Никогда ничего отвратительнее не слышала! – воскликнула Кейти, когда к ней вернулся голос. – Неужели ты хочешь сказать, что у девочек нет умывальников в их комнатах?
– Ты к этому привыкнешь. Все привыкают, – ответила Лили.
– Я не хочу к этому привыкать, – заявила Кейти, решив сразу обратиться к папе, но папа ушел в вагон для курящих, и ей пришлось подождать. Тем временем Лили продолжала болтать.
– Если вам дадут комнату в конце Квакер-коридора, вы увидите все интересное, что бывает, когда приходит время выпуска в колледже. Миссис Сирлс дает большой бал в своем доме, и вы сможете сидеть у окна и видеть людей и стол, накрытый к ужину, как если бы сами были там. Прошлым летом Берри и Эльфус Секомб взяли кучу пирожных и конфет со стола, вышли во двор и бросали все это одно за другим Розе Ред и ее подруге по комнате. Хотя у них была даже и не последняя, а предпоследняя в ряду комната.
– Роза Ред![7] Какое смешное имя! – заметила Кловер.
– Ее настоящее имя – Розамонда Реддинг, но девочки зовут ее Роза Ред. Она величайшая чаровница во всей школе, не то чтобы красивая, понимаете, но уморительная и прелестная. И она вечно попадает в самые ужасные истории. Миссис Флоренс уже давным-давно исключила бы ее из школы, если бы она не была всеобщей любимицей и к тому же дочкой мистера Реддинга. Понимаете, он член конгресса и все такое, и миссис Флоренс гордится тем, что Роза учится в ее школе… Берри Сирлс такой смешной! – продолжила Лили. – Его мать – кошмарная старуха и вечно ему надоедает. Иногда у него собирается компания приятелей, и они играют в карты, а мы видим, как она движется по дому со свечой, а когда дойдет до его двери, то пробует открыть, а потом стучит и кричит: «Эбернези, сынок!» И все его приятели суют карты в карманы, а бутылки под стол, в один миг вынимают книжки и словари, и, когда Берри открывает дверь, все они усердно занимаются. И у миссис Сирлс бывает такой разочарованный вид! А однажды вечером я думала, просто умру от смеха. Мы с Мэри Эндрюс так хохотали.
Я совершенно уверена, что, если бы доктор Карр присутствовал при этом разговоре, он вышел бы из поезда на следующей же станции и забрал своих девочек назад, в Бернет. Но он вернулся из вагона для курящих уже тогда, когда все истории о Берри были исчерпаны и Лили снова заговорила о миссис Флоренс.
– Она совсем как королева, понимаете. Все прислушиваются к ее словам. Она высокая и всегда красиво одета. И глаза у нее прелестные, но, когда она рассердится, становятся просто ужасными. Роза Ред говорит, что предпочла бы встретиться с разъяренным быком, чем с миссис Флоренс, когда та в гневе. А Розе лучше знать, потому что она получила больше выговоров, чем любая другая девочка в школе.
– А сколько в школе девочек? – спросил доктор Карр.
– В прошлом семестре было сорок восемь. А сколько будет в этом – не знаю. Говорят, что миссис Флоренс собирается уходить. А это именно из-за нее все хотят учиться в этой школе.
Все это время поезд продвигался к северу, и с каждой милей местность становилась все красивее. Весна еще не совсем вступила в свои права, но уже зеленела травка, а раскрывающиеся почки деревьев придавали лесам такой вид, словно на них опустилась нежная зеленоватая дымка. Дорога везде шла вдоль реки, которая то и дело изгибалась и петляла. Горизонт закрывали ряды голубоватых гор, и то тут, то там поднималась какая-нибудь ближе расположенная гора. Воздух был прохладным и полным бодрящего аромата, который девочкам с Запада никогда не приходилось вкушать прежде. Кейти казалось, будто она пьет шипучий напиток. Она и Кловер бросались от окна к окну с такими восторженными восклицаниями, что Лили была удивлена.
– Не понимаю, чем тут восхищаться, – заметила она. – Это всего лишь Дирфилд. Довольно маленький городок.
– Но какой красивый! И как уютно устроился он среди гор! Горы – прелесть, правда, Кловер?
– Эти горы – ерунда. Вот видели бы вы горы Уайт-Маунтинс, – сказала опытная путешественница Лили. – Мы с мамой провели там три недели в прошлые каникулы. Там было совершенно замечательно.
После обеда Кейти отвела папу на заднее сиденье и там призналась ему в своих огорчениях относительно умывальников.
– Папа, разве это не отвратительно? Тетя Иззи всегда говорила, что истинная леди должна обтираться губкой по утрам, но как можно это осуществить, если находишься в одной комнате с сорока восьмью другими девочками? Не знаю, что мы будем делать.
– Я думаю, мы все устроим; не огорчайся, дорогая, – ответил доктор Карр. И Кейти была удовлетворена, так как, если папа брался за дело, все всегда было в порядке.
Когда они добрались до последней остановки, был почти вечер.
– Еще две мили в дилижансе – и мы в нашем противном Монастыре, – сказала Лили. – Фу! Посмотрите на этот снег. Здесь тает гораздо позже, чем дома. Терпеть не могу эту станцию! Я буду ужасно тосковать по дому; знаю, что буду.
Но в этот момент она заметила дилижанс, стоявший на посадке, и настроение ее изменилось, так как там было полно девочек, которые прибыли на станцию другим поездом.
– Ура! Вон Мэри Эдвардс и Мэри Силвер, – воскликнула она, – и, смотрите-ка, Роза Ред! О, драгоценная моя! Как поживаешь? – И, вскарабкавшись на подножку дилижанса, она бросилась к девочке с вьющимися волосами и розовым лукавым лицом и принялась пылко ее целовать. Роза Ред, похоже, не пришла в такой же восторг.
– А, Лили, как поживаешь? – сказала она и затем продолжила разговор с девочкой, сидевшей рядом с ней, чью руку она держала. Лили тем временем двинулась вдоль скамьи, целуя других и получая ответные поцелуи. Она не представила Кейти и Кловер другим девочкам, а так как папа сидел снаружи на козлах рядом с кучером, девочки почувствовали себя очень одиноко и непривычно. Все остальные весело болтали и, очевидно, были хорошо знакомы друг с другом. Лишь Кейти и Кловер оставались вне общего разговора.
Кловер наблюдала за Розой Ред, чье лицо ей понравилось. Оно наводило на мысль о пунцовой гвоздике или о ярком цветке шиповника с дерзко торчащими из-под него бурыми листиками. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала, все, казалось, было полно ее собственного, особого аромата. Ее глаза, голубые и не очень большие, сверкали весельем и озорством. Ее щеки были круглыми и пухлыми, как у ребенка, и, когда она смеялась, на них появлялись две ямочки, вызывавшие желание засмеяться вместе с ней. Стройная белая шейка, словно стебель цветка, поддерживала эту хорошенькую головку, и вся она была как цветок, если не считать того, что цветы не говорят, а она болтала не переставая. Все, что она говорила, вероятно, было очень забавным, так как девочки, окружавшие ее, то и дело принимались хохотать, но Кловер могла уловить лишь отдельные слова среди шума, который производил движущийся дилижанс.
Вдруг Роза Ред наклонилась вперед и коснулась руки Кловер.
– Как тебя зовут? – спросила она. – У тебя глаза, как у моей сестры. Ты едешь в Наш Монастырь?
– Да, – кивнула Кловер, улыбаясь в ответ. – Меня зовут Кловер – Кловер Карр.
– Какое миленькое имя! Именно такое тебе подходит!
– Так же как и тебе – Роза Ред, – смущенно сказала Кловер.
– Такое смешное имя! – возразила Роза Ред, пытаясь сделать вид, что надувает губки. В этот момент дилижанс остановился.
– Что такое? Кто выходит у гостиницы? – хором закричали девочки.
– Я, – ответил доктор Карр, просунув голову в дверь с улыбкой, пленившей всех девочек. – Кейти, Кловер, выходите. Я решил, что вы пойдете в школу только завтра.
– Вот это да! Мне бы такого папу! – воскликнула Роза Ред.
Дилижанс снова тронулся в путь.
– Кто эти девочки? Как их зовут? – закричали все. – Какие милые!
– Это мои дальние родственницы, они приехали с Запада, – ответила Лили, которая теперь, когда заметила, что доктор Карр произвел на всех приятное впечатление, была не прочь признаться в родстве.
– Почему же тогда ты их не представила? Как это на тебя похоже, Лили Пейдж! – вставила Роза Ред с негодованием. – У них был такой несчастный вид, что мне захотелось их обеих приласкать и погладить. У младшей такие чудесные глаза!
Тем временем Кейти и Кловер вошли в гостиницу, очень довольные отсрочкой и возможностью провести еще один тихий вечер наедине с папой. Им нужно было привести в порядок свои мысли и восстановить силы после всей суматохи этого дня и необычных рассказов Лили. Было очевидно, что Монастырь совсем не таков, каким они ожидали найти его, но также очевидно было и другое – скучно там не будет! Одна Роза Ред, без всякой посторонней помощи, уже могла это обеспечить.
