Тем временем Кейти и Кловер вошли в гостиницу, очень довольные отсрочкой и возможностью провести еще один тихий вечер наедине с папой. Им нужно было привести в порядок свои мысли и восстановить силы после всей суматохи этого дня и необычных рассказов Лили. Было очевидно, что Монастырь совсем не таков, каким они ожидали найти его, но также очевидно было и другое – скучно там не будет! Одна Роза Ред, без всякой посторонней помощи, уже могла это обеспечить.
Ночь показалась короткой, так как утомленные путешествием девочки спали как сурки. Около семи часов Кейти разбудил стук, и, открыв глаза, она увидела Кловер, стоящую у окна и выглядывающую в щель между приоткрытыми ставнями. Услышав, что Кейти зашевелилась, Кловер воскликнула:
– Иди скорей сюда! Так интересно! Я вижу колледж, церковь и, как я думаю, Монастырь, только я не совсем уверена, потому что все дома так похожи.
Кейти вскочила и подбежала к окну. Гостиница стояла возле сквера. Он был обнесен выкрашенной в свинцово-серый цвет оградой, гравиевые дорожки шли через него по диагонали. Напротив гостиницы, по другую сторону сквера, тянулся длинный ряд красных домов, в котором виднелись два коричневых здания с куполами, – все это, очевидно, принадлежало колледжу. А большое серое здание со шпилем, вероятно, было церковью. Но догадаться, какой из множества белых с зелеными ставнями домов, расположившихся с двух других сторон от сквера, был Монастырем, девочки не могли. Кловер предполагала, что это тот, рядом с которым находится сад, но Кейти так не думала, потому что Лили ничего не говорила ни о каком саде. Они спорили так долго, что звонок к завтраку прозвучал неожиданно для них и пришлось одеваться второпях, чтобы не заставлять папу ждать.
После завтрака доктор Карр велел им надеть шляпы и сказал, что они пойдут с ним в школу. Кловер взяла папу под руку с одной стороны, Кейти с другой, и все трое прошли за свинцово-серую ограду и затем по одной из диагональных дорожек, ведущих через сквер.
– Вот и школа, – сказал доктор Карр, указывая на один из домов.
– Совсем не тот, что ты выбрала, Кловер, – заметила Кейти.
– Не тот, – ответила Кловер, немного разочарованная. Дом, на который указал папа, был далеко не так хорош, как тот, который выбрала она.
Это было высокое узкое здание со слуховыми окнами в крыше и квадратным портиком с выбеленными колоннами. Возле колонн было нагромождено множество дорожных сундуков. Сверху доносились звуки голосов. Когда ворота повернулись на петлях, из окон верхнего этажа высунулось несколько голов, а когда открылась дверь, появилось еще больше голов, глядевших вниз через балюстраду лестничной площадки второго этажа.
Гостиная, куда провели доктора Карра, Кейти и Кловер, была обставлена массивной старомодной мебелью. Диван и стулья, обитые черной волосяной тканью, стояли у самой стены. На столе лежало несколько книг – они лежали по две, одна на другой, и каждая верхняя строго под прямым углом к каждой нижней. В камине стоял пук сухой травы. Картин не было, кроме одного написанного маслом портрета, изображавшего неприятного старого господина в парике и в очках, который сидел величественно, заложив палец в полуоткрытую Библию. В целом комната не была веселой, рассчитанной на то, чтобы подбодрить вновь прибывших, и Кейти, которую длительное заточение в четырех стенах сделало очень чувствительной к виду помещений, невольно придвинулась ближе к папе, когда они вошли в эту гостиную.
Навстречу им поднялись две дамы. Одна, высокая, величественная, была миссис Флоренс, директриса. Другую она представила так:
– Моя заместительница, миссис Нипсон.
Миссис Нипсон была невысокой. У нее было круглое лицо, узкие губы и полузакрытые серые глаза.
– Миссис Нипсон руководит школой вместе со мной, – объяснила миссис Флоренс. – Когда я оставлю должность, она полностью примет на себя управление делами.
– И скоро это произойдет? – спросил доктор Карр, удивленный и не очень довольный тем, что учительница, о которой он столько слышал и на попечение которой предполагал оставить своих дочерей, собирается уступить свое место незнакомке.
– Срок еще не назначен, – ответила миссис Флоренс. Затем она изменила тему разговора, вежливо, но так решительно, что у доктора Карра не было никакой возможности продолжить расспросы. Она говорила о занятиях в школе, о том, какие предметы предстоит изучать Кейти и Кловер. Наконец она предложила отвести девочек наверх, чтобы показать отведенную им комнату. Она сказала, что папа может пойти вместе с ними.
– Лили Пейдж сказала мне, что она ваша кузина, и, я полагаю, она уже описала вам устройство нашего здания, – заметила она, обращаясь к Кейти. – Комната, которую я предназначила для вас, находится в задней части дома – в Квакер-коридоре, как называют его девочки. – При этих словах она улыбнулась, и Кейти, впервые встретившись с ней глазами, поняла, что Лили была права: миссис Флоренс действительно была в известном смысле «королевой».
Они прошли наверх. Несколько девочек, смотревших вниз через перила лестницы, поспешили прочь при их приближении. Миссис Флоренс покачала головой им вслед.
– В первый день занятий всегда такие вольности, – заметила она, направляясь к двери в конце не покрытой ковром лестничной площадки, откуда, спустившись на несколько ступенек, они вошли в квадратную комнату, где с трех сторон висели полки с тазами и кувшинами. Сверху на крючках висели полотенца. Кейти догадалась, что это была та самая умывальная, которой она так боялась.
– Наша умывальная, – заметила миссис Флоренс любезно. За умывальной шел очень длинный коридор; свет проникал в него через расположенные по концам окна. Двери с обеих сторон были пронумерованы – 1, 2, 3 и так далее. Некоторые из дверей были полуоткрыты, и, проходя мимо, Кейти и Кловер мельком видели девочек, открытые сундуки, кровати, заваленные вещами. У двери с номером 6 миссис Флоренс остановилась.
– Вот комната, которую я предполагаю дать вам, – сказала она.
Кейти и Кловер с любопытством огляделись. Комната была маленькая, но в окно весело светило солнце. Кленовая кровать, стол, пара стульев, полка с книжками – вот и все, если не считать того, что в стену были вделаны выдвижные ящики с черными ручками, а над ящиками – дверки буфета.
– Это вместо комода, для вашей одежды, – объяснила миссис Флоренс, выдвигая один из ящиков. – Надеюсь, когда вы устроитесь, вам будет удобно. Комнаты маленькие, но молодым и не нужно так много места, как людям более старшего возраста. Впрочем, ваша старшая дочь, доктор Карр, выглядит гораздо более взрослой, чем я ожидала. Сколько вы сказали ей лет?
– Исполнилось шестнадцать; но она так долго не покидала своей комнаты по причине болезни, о которой я вам писал, что, возможно, вы найдете ее в некоторых отношениях заметно отставшей от других девочек. И кстати, в связи с этим, – папа проявил большую находчивость, – я очень хочу, чтобы и в школе она придерживалась той системы, к которой была приучена дома, – среди прочего это обтирание холодной водой каждое утро. И так как я вижу, что спальни не оборудованы умывальниками, я прошу вашего позволения купить один для моих девочек. Не будете ли вы добры посоветовать, где мне лучше присмотреть умывальник? – Просьба доктора Карра была отнюдь не приятна миссис Флоренс, но возразить ей было нечего. Она назвала магазин. Сердце Кейти радостно забилось. Она подумала, что с умывальником комната номер 6 может оказаться очень удобной. Даже голые стены и простота обстановки имели в себе какое-то очарование новизны. Было и нечто занимательное в мысли о целом доме, полном девочек.
Осмотрев комнату, они не задержались в школе, а отправились за покупками. Магазинов в Хиллсовере было мало, и находились они на большом расстоянии друг от друга; но папа и девочки все-таки нашли маленький аккуратный кленовый умывальник и кресло-качалку, и еще папа купил низкий удобный стул со спинкой из реечек и подушкой – для Кейти.
– Никогда не сиди за уроками подолгу, чтобы не заболела спина, – сказал он ей. – Если устанешь, полежи на спине полчаса. Это по моему указанию – объясни миссис Флоренс.
– Или миссис Нипсон, – невесело рассмеялась Кейти. Миссис Нипсон ей не понравилась, и перспектива ухода из школы миссис Флоренс ее совсем не радовала.
Затем они второпях пообедали в гостинице, и пришло время доктору Карру уезжать. Все вместе они пешком дошли до школы и простились на пороге. Девочки не плакали, но прильнули к папе и вложили столько чувства в прощальные поцелуи, сколько не выразят и полдюжины отчаянных приступов плача. Лили, вероятно, сочла бы их бессердечными, но папа – нет; папа лучше разбирался в этом.
– Вот и славно, мои девочки! – сказал он. Потом он поцеловал их еще раз и торопливо ушел. Может быть, он не хотел, чтобы они заметили, что его глаза тоже затуманены слезами.
