ЧТО НИКЕ ДЕЛАТЬ?
Ника был вовсе не маленький мальчик. Он даже в школу ходил. Знал почти все буквы. Наверняка он не маленький был, а большой.
Но… Он не мог сам одеваться. Его одевали папа с мамой. Папа с мамой его оденут, и он идёт в школу, так, словно он сам оделся. А раздеваться он почему–то мог. Это он умел делать вполне. У него получалось это.
Папа с мамой, бывало, ему говорят:
— Ведь ты сам разделся. Теперь сам попробуй одеться. Точно так же, как раздевался. А он машет руками. Ногами стучит. Согласиться не хочет. И зря… Вот что вышло.
Был урок физкультуры. Наш Ника разделся со всеми. Побегал, попрыгал. Потом урок кончился, все оделись.
А Ника не знает, что делать. Он сам ведь не может одеться. Его должны мама с папой одеть. А их нету. Они дома. Как же они его оденут?
Держит Ника под мышкой штаны и рубашку.
И ждёт чего–то.
Но ждать–то нечего. Кого ждать?
Пришлось ему самому одеться.
Он надел туфли не на ту ногу. Задом наперёд рубашку. А штаны так и не смог надеть.
Так и пошёл домой в трусиках. Со штанами в руках. Хорошо ещё, была осень.
А если бы вдруг зима была?
Самому надо делать всё с самого детства.
И всё будет тогда прекрасно!
Шёл Ника в школу, остановился. Стал в небо смотреть, на облака. Даже рот раскрыл, до того засмотрелся.
Плывут облака по небу. Вон одно облако, как петух. Вон другое — похоже на зайца. Третье — белый медведь бежит.
«Чудеса какие! — думает Ника. — Забавно как получается: по небу звери и птицы плывут!»
Спешат мимо ребята в школу. Только Ника пока не торопится.
Он слегка недоволен небом. Одни только звери плывут по нему. Вот если бы паровозик проплыл! Хорошо бы с вагончиками. Без вагончиков тоже не плохо. Но с вагончиками все же лучше.
Ждёт Ника паровозик.
А его нет.
А Ника ждёт.
А паровозик всё не появляется.
Может, ещё появится?
Ника сломал у стула ножку. Но этого в классе никто не видел.
Ника приставил ножку к стулу, чтобы стул кое–как стоял. И поставил его на место.
Косится одним глазом: интересно всё же, кто сядет на стул! Но никто, как назло, не садится.
На другой день Ника забыл про стул. Сам сел на него и свалился со стулом на пол.
— Кто стул сломал? — крикнул Ника.
— Так это же ты сломал! Ведь ты только что упал со стулом!
— Я вчера сломал, а не сегодня!
— Значит, ты два стула сломал!
— Я нечаянно!
— Так бы и сказал.
— Ты опять на мороз выбегаешь без шапки?
— Ну и что же? — говорит Ника.
— Ты опять болтал на уроках?
— Ну и что же? — говорит Ника.
— Ты опять твердишь «ну и что же»?
— Ну и что же? — говорит Ника.
Прямо сладу с ним нет!
Вот однажды Ника лёг спать, и ему
приснилось: идёт он по дорожке. Навстречу ослик бежит.
— Кря–кря, — сказал ослик.
— Не кря–кря, а иа, — сказал Ника.
— Ну и что же? — сказал ослик.
Удивился Ника и дальше пошёл.
Навстречу курица скачет.
— Ау! — сказала курица.
— Не ау, а куд–кудах, — сказал Ника.
— Ну и что же? — сказала курица.
Удивился Ника и дальше пошёл.
Навстречу верблюд бежит.
— Мяу–мяу! — сказал верблюд.
— Не мяу, а по–другому, — сказал Ника.
— Ну и что же? — сказал верблюд.
— Опять «ну и что же»?! — крикнул Ника.
И проснулся. Сел на кровати, думает: «Как хорошо, что это сон».
С тех пор он не говорит «ну и что же».
Перед уроком ребята построились в пары. Таня — дежурная — проверила у всех руки, уши: чистые ли?
А Ника за парту спрятался. И сидит, как будто его не видно. Таня кричит ему:
— Ника, иди покажи свои уши. Не прячься!
А он словно не слышит. Сидит под партой, не шевелится. Таня опять ему:
— Ника, ну! Покажи свои уши и руки!
А он опять ни слова.
Когда Таня у всех проверила, она подошла к парте, где спрятался Ника, и говорит:
— А ну, вставай! Как не стыдно!
Пришлось Нике вылезти из–под парты.
Таня вскрикнула: «Ой!» — и попятилась.
Ника был весь в чернилах — лицо, руки, даже одежда.
А он говорит:
— У меня немножко руки грязные были.
А чернила я только что пролил. Когда залезал под парту.
Вот как нехорошо получилось!
Бывают же такие рассеянные люди!
Вот послушайте.
У Ники с парты упала ручка. И он полез искать ручку под партой. Он долго ползал под партой, до тех пор, пока Анна Петровна ему не сказала:
— Ну, Ника, хватит тебе там ползать!
— Я сейчас, — говорит Ника. И он вылезает из–под парты, только совсем из–под другой, и садится совсем за другую парту, с Костей Кошкиным. Костя в этот раз один сидел.
Кошкин даже испугался, — представляете, вдруг вылезает кто–то и садится! Тем более, он не узнал сразу Нику.
Он как закричит:
— Ой, кто это?!
А Ника тоже сразу не понял, в чем дело. Растерялся и говорит:
— Это я.
Тут Костя Кошкин узнал Нику и говорит:
— Ты зачем тут очутился?
Ника растерянно отвечает:
— Не знаю.
— Как это так не знаешь?
— Я думал, я сел за свою парту. А оказалось вдруг — не за свою. Это как–то так получилось! Вот да!
Анна Петровна спрашивает:
— Ну, а ты ручку нашёл?
— Ой, — говорит Ника, — я забыл, зачем я полез под парту…
У нас в квартире Катя живёт. Она трусиха. Если слышится из коридора песня, — это Катя от страха поёт. Она темноты боится. Она свет в коридоре зажечь не может и песни поёт, чтоб не страшно было.
Я темноты не боюсь нисколько. Чего мне темноты бояться! Я вообще никого не боюсь. Кого мне бояться? Я удивляюсь тому, кто боится. Например, Ника. Я Кате рассказал про Нику.
Мы летом в палатках жили. Прямо в лесу.
Как–то вечером Ника ушёл за водой. Прибегает вдруг без ведра и кричит:
— Ой, ребята, там чёрт с рогами!
Пошли, посмотрели, а это пень. От пня ветки торчат, как рога.
Мы весь вечер над Никой смеялись. Пока не уснули.
Утром взял Ника топор, пошёл пень выкорчёвывать. Ищет, ищет — не может найти. Пней много. А того пня, что на чёрта похож, нигде нет. В темноте пень был похож на чёрта. А днём он совсем не похож на чёрта. Отличить его от других невозможно.
Смеются ребята:
— Зачем тебе пень выкорчёвывать?
— Как же так, — отвечает Ника, — ведь я ночью опять испугаюсь?
Ребята ему говорят:
— Ты вот что сделай. Все эти пни выкорчуй. Среди них непременно тот пень будет. И ходи себе смело.
Глядит Ника на пни. Много пней. Штук сто. А может быть, двести. Попробуй все выкорчуй!
Махнул Ника рукой на пни. Пусть стоят. Пни ведь не черти.
Послушала Катя рассказ про Нику. Смеётся.
— Ой, какой Ника смешной!
Лыжи — очень хорошая вещь! На лыжах можно с трамплина прыгать. Можно бегать наперегонки… Замечательная вещь — лыжи!
На дворе зима. Прелесть. Снежок летает. На лыжах девочки с гор съезжают. И Ника с лыжами ходит.
Он их на плече носит. Ходит и носит.
Походил, походил, постоял, посмотрел.
И снова ходит.
Потом посидел на лавочке.
И опять стал ходить. И лыжи с плеча не спускает. На лыжах кататься можно. С гор съезжать. Не у каждого есть свои лыжи.
Вот он с ними и ходит. Ходил, ходил, трудно лыжи носить. Переложил их на другое плечо.
И снова ходит.
Ходит и думает: «На меня все смотрят. Все видят: я настоящий лыжник. У меня совсем новые лыжи. Красивые. На них можно с гор кататься. Можно бегать наперегонки. Замечательная вещь — лыжи».
И продолжает ходить. Как ни в чём не бывало.
Ходит и думает: «Как хорошо! Папа мне купил лыжи. Захочу — встану на них и поеду. Захочу — с горки спущусь. Хорошо иметь лыжи!»
И продолжает ходить.
Ходит себе и ходит. По сторонам посматривает. Носит лыжи на плече. И думает. Он думает, как хорошо иметь лыжи. И прочее.
А на дворе уже солнце садится. Все кончают кататься. Все кладут лыжи на плечи. И идут домой. Наконец–то!
