Но моя перетрусившая девушка, похожая на пингвина, стояла у меня перед глазами, а злоумышленник Буздалов занес над нею свой утюг.
— Я остаюсь, — сказал я папе.
А папа сказал тренеру:
— Друг! Возьми моего сына в обучение. А то что у нас за семья? Мать больная, прикована к постели — у нее ангина. Я — ты видишь — сутулый, сухощавый. Пусть хоть сын у нас будет громила.
С этими словами папа внес за меня деньги и пошел покупать арбуз.
— Китайская борьба у-шу, — начал Александр Алексеевич, когда мы набились в физкультурный зал, — учит избавляться от образа врага. Достаточно представить его себе в деталях, или, как мы — мастера у-шу — это называем, — создать фантом.
Я отвернулся и стал смотреть в окно. Какое дуб необычайное дерево! Не липа, не тополь, чего в городе полно. А именно дуб! И желуди, я их всегда собираю. Это все равно как бесплатный подарок.
— Вот он стоит перед тобой — твой враг, — сказал Александр Алексеевич. — И бой с ним легок, как щелчок пальцев.
А я думал: «Чего слоны не стесняются без штанов ходить? Такие же люди, только жирные».
— Вы должны все вложить в свой удар, — настаивал Александр Алексеевич. — В бою, говорят китайцы, участвуют даже мышцы уха, хотя в ухе мышц нет!..
А я не понимаю, как может захотеться ударить человека? И также я не представляю, как это может чесаться хвост?
— Присел! — вдруг крикнул АлександрАлексеевич. — Чем ниже присядешь, тем тынедосягаемей. Стальной кулак! Удар!!!
По команде мастера секция боевых китайских искусств ринулась поражать образ своего врага. Тысячу синяков им насажали и миллион подглазников.
«Ну, — я подумал, — Буздалов, держись! Отмолочу, никакой бронежилет не поможет!»
И тут я увидел-фантом Буздалова. Фантом выжидательно смотрел на меня и взгляд у него был какой-то недобрый.
Дурак, я все детство гири не ворочал. Я бы этот фантом без китайской помощи — одной своей русской силой одолел. А так я ему два слабеньких убогих щелчка дал, а он мне как даст два здоровых!
Тогда я его ущипнул и укусил. А он на меня — с утюгом! Это был ужасный миг. Фантом Буздалова припер меня к шведской стенке. Я закрыл глаза и приготовился к самому худшему.
Бывают же такие беззащитные, У всех на земле есть коронный прием: удар ногой, подсечка или освобождение от захвата. Даже альбатрос может отпугнуть врага! Он отрыгивает переваренную пищу, вися на ветре, чем вводит в смятение любого хищника или неприятеля.
Но и у меня есть тайное могущество: я могу очень долго висеть на перекладине. У меня диплом — там так и написано: «За победу в соревнованиях «Вис»!
— Послушай, — сказал я фантому Буздалова. — Давай, кто кого перевисит?
Фантом с утюгом замер.
— Зависнем на шведской стенке? — дружелюбно говорю я. — Ты дольше провисишь — твоя взяла. Я дольше — моя.
И он повис — в полной уверенности, что перевисеть меня — проще пареной репы. Повисли за компанию бойцы у-шу, был даже среди них самый настоящий китаец, хотя все думали, что он грузин. Повис и наш мастер Александр Алексеевич.
Народ висел молча, погруженный в свои думы. Один боец упал, за ним второй и третий. Бойцы срывались и падали со стуком на пол, так что физкультурный зал был устлан павшими бойцами.
С прощальным криком полетел китаец, и я увидел его веснушчатую спину. С верхней перекладины загремел Александр Алексеевич.
Теперь мы висели один на один, с глазу на глаз, не на жизнь, а на смерть. Фантом висел ровно, суча ногами. Я тоже висел, сохраняя свободу и самоуважение. Бойцы у-шу сгрудились вокруг и стали спорить на арбуз — кто из нас победит. Китаец, оглушенный падением, подзадоривал фантома. Остальные, к их чести — болели за меня.
Вдруг фантом закачался, посинел, высу нул язык — весь в рытвинах и оврагах — гео графический язык! — и сделал попытку ляг нуть меня ногой.
Ярости фантома я противопоставил свое хладнокровие. Ведь в висении может помочь только висение. Надо тихо висеть и висеть, забыть, что ты можешь не висеть.
По мере того как он скисал, я все больше больше воодушевлялся. Шар на елке и плащ на гвозде не висят так спокойно и радостно, как я висел, атакуя Буздалова. Кислая мина фантома возвестила о его поражении. Он пал духом. А потом и весь рухнул, целиком.
— Нечестно! — закричал он. — У меня вкармане чугунный утюг!!!
А я ему:
— Мне-то что?
Что мне теперь до всего до этого?! Меня ждет папа с арбузом на лавке во дворе.
— Арбузика хочется! — говорит папа. — Жаль, нечем скибочку отрезать…
Я размахнулся и ребром ладони как расколю напополам арбуз! А из арбуза выскочил красный попугай, весь в арбузных косточках. И побежал в неизвестном направлении.
— Вы не представляете, — сказала Маргарита Лукьяновна моему папе, — какие у вашего сына низкие способности. Он до сих пор не запомнил таблицу умножения, и это мне плевок в душу, что он «ча-ща» пишет с буквой «я».
— Низкие способности, — сказал папа, — это не Андрюхина вина, а Андрюхина беда.
— Главное — старание, а не способности, — смягчилась Маргарита Лукьяновна. — И добросовестное отношение. Чтобы он света божьего не видел, понимаете? А то я его оставлю на второй год.
Всю дорогу домой папу одолевали черные мысли. А тут еще во дворе стали чистить канализационные люки. Из аварийной машины вышел шофер и, как бы обращаясь к детям планеты, сказал:
— Если хотите здесь работать, плохо учитесь. Все двоечниками были! — и показал на бригаду в люке.
— Любой ценой, — сурово сказал папа, — ты должен из двоечника выйти в удовлетвористы. Тут надо так, — сказал он, — ставить себе задачу, чтобы пупок трещал. А то время — фьють! Смотришь — сил нет, а там и умирать пора.
И он стал разучивать со мной таблицу умножения.
— Шестью шесть! Девятью четыре! Пятью пять!.. Ух! — погрозил он нашей безмятежно спящей таксе Киту. — Лентяй! Бородавки только растит, ничего не делает. Трижды три! Дважды два!.. Люся! — закричал он маме. — Люся!!! Я не могу решать эти примеры. Я не могу их ни решить, ни запомнить! Чудовищное что-то! Кому это надо?! Только звездочетам!
— Может быть, возьмем репетитора? — спрашивает мама.
Тут я закричал:
— Ни за что!
— Держись, Андрюха, — сказал папа. — Надо быть философом и бодро воспринимать всякое событие. Я предлагаю взять репетитором мясника или кассиршу нашего продовольственного магазина.
— Но это только по математике, Михаил, — возразила мама, — а по русскому? Как мы одолеем «ча-ща»?
— Ты права, — согласился папа. — Тут нужен широко образованный человек.
Решили посоветоваться с Маргаритой Лукьяновной.
— Есть у меня на примете, — сказала Маргарита Лукьяновна, — один, Владимир Иосифович. ГРАМОТНЫЙ педагог, у него все двоечники по струнке ходят.
Разные люди пахнут по-разному. Кто-то морковкой пахнет, другой помидорчиком, третий черепашкой. Владимир Иосифович не пах ничем.
Вечно он ходил озабоченный, и у него никогда не бывало блаженного выражения лица. К тому же он сильно пекся о своем здоровье. Каждое утро пять минут он лежал в ледяной ванне, и, когда меня привели к нему под конвоем, Владимир Иосифович протянул мне свою ледяную руку помощи.
— Сколько ног у трех кошек? — спросил он у меня с порога.
— Десять! — сказал я, помня завет Маргариты Лукьяновны: «Ответ пауза не украшает».
— Маловато, — уныло произнес Владимир Иосифович.
— Одиннадцать, — предположил я.
Вид у Владимира Иосифовича стал такой озабоченный, что, если б его сейчас кто-нибудь проглотил, он бы этого даже не заметил.
— Прошу вас пить чай, — сказал он.
На кухне в целлофановом пакете он хранил приправу. Там перец, аджика, разные сухие травки — такая желто-оранжевая смесь. Он щедро ею посыпал бутерброды — мне и маме.
— Мальчик запущенный, но не пропащий; —сказал Владимир Иосифович. — Надо им заняться всерьез, пока он мягкий как воск. Потом затвердеет, и будет поздно.
Мама с благодарностью пожала ему руку — так, что он присел. Приятно все-таки, что твой единственный сын в свои неполные десять лет НЕ ЗАТВЕРДЕЛ.
— Кем хочешь быть? — спросил Владимир Иосифович, сохраняя паучью серьезность.
Я не ответил. Не стал ему говорить, что я бы не хотел быть ни камнем, ни дубом, ни небом, ни снегом, ни воробьем, ни козлом, ни Маргаритой Лукьяновной, ни Владимиром Иосифовичем. Только собой! Хотя я не понимаю, ПОЧЕМУ я такой, какой я.
— Андрей, — говорил мне Владимир Иосифович, — я человек прямолинейный. Как пишется «ча-ща»? И сколько будет шесть умножить на восемь? Ты должен ПОЛЮБИТЬ эти слова: «гнать», «терпеть», «ненавидеть», «зависеть». Только тогда ты научишься верно изменять их по лицам и числам!..
