– Так это его мы видели, – шепнула я Нике.
– Однако до сих пор живы, – ответила она.
– Ага, а что со Славиком?..
– Не знаю, по какому принципу «страшный мальчик», или кто это был, выбирал себе жертвы, – продолжила Анастасия Александровна. – Да только в следующий раз – ну, то есть в темные ночи октября, – один из этих смельчаков и поплатился. Третьеклассника нашли в своей постели с остановившимся сердцем. И снова никакого криминала и никаких попыток проникновения злоумышленников в дом. А его младшая сестренка, которая вечно не спала до полуночи, лепетала что-то…
– О страшном мальчике!
– Правильно. И что самое удивительное, дело было дома, а не в садике! Дом этот, кстати, стоял неподалеку, там, где сейчас свалка. Семья вскоре уехала оттуда. Как мать этого мальчишки убивалась, кричала, какими словами называла участкового за то, что из-за его расспросов погиб ее сын, – весь поселок, наверное, слышал. Так Оксанина мама говорила. А участковый, получив на свою голову новое дело, решил досконально разобраться, в чем тут проблема. Да только как это сделать? Все началось со сноса веранды, вот эта веранда покоя ему и не давала.
Долго он рылся в архивах, но нашел кое-какие документы, где речь шла о постройке и истории здания, в котором располагался злосчастный садик. И вот тут перед нами огромный знак вопроса. Не станет же сыщик болтать о своем расследовании всем подряд! Правда, как-то в праздник… – Анастасия Александровна призадумалась. – Да, точно, в праздник Седьмого ноября у кого-то из соседей было многолюдное застолье, там и Оксанины родители были, и воспитательница эта, знакомая их, пришел туда и участковый. И там, порядком захмелев, сказал кому-то, что уже почти во всем разобрался, все документы и улики добыл и скоро выведет преступников на чистую воду. Говорил, что давнее это дело, темное и страшное. Так-то они с вечера погуляли, а утром… В общем, пошел он вечером домой, да не дошел до дома. Так его и не нашли. И материалы дела, которое он вел, тоже пропали.
– Теперь-то мне понятно, почему семья Килинских после такого события спешно решила съехать, – сказала я. – Кто в эту историю влипает, тот и гибнет, как мы видим.
– Но с нами-то ничего не случилось! – воскликнула Ника. – Мы с тобой, Колька, Наташка, Стас и остальные – мы все были там, и ничего.
– И детсадовцы там были и, надо полагать, видели. Похоже, неизвестному убийце требуется одна жертва в год, – сделала вывод я.
– Может быть, может быть, – забарабанила пальцами по столу Анастасия Александровна. – В общем, разбирали и этот случай, и следствие снова закончилось ничем. Тогда на злополучное здание навесили железную дверь, обнесли его новым высоким забором, в окна вставили решетки, заперли ворота и, надо полагать, выбросили ключ.
– Снесли б его лучше, – пожала плечами Ника.
– Может, и лучше, но кто поверит в историю о страшном мальчике, да еще в то атеистическое время? И больше смертей не было. Жители поселка, конечно, обходили тот садик десятой дорогой, а о происшедшем вслух не говорили. Но, как мы убедились, хоть и прошло тридцать с хвостом лет, а нынешнее юное поколение отлично все знает, включая тот факт, что об этом говорить нельзя. Так что, Танечка, скорее всего, твой Славик жив-здоров, просто его мама, принявшая все слишком близко к сердцу, поспешила принять меры.
– Постойте, – вспомнила я. – Он мне на прощание сказал, что позвонит, может быть, потом, если сможет. А ведь мы до того дня созванивались каждый вечер без проблем!
– Вот! Он уже тогда знал, что предстоит срочный отъезд. Так что не переживай, а жди звонка или письма.
– Надо с этим разобраться, – сказала Ника.
– И думать не смей! – тут же повысила голос Анастасия Александровна. – Не видишь, что с любопытными бывает?!
– Но, мам…
– Никаких «мам». Ты мне живая нужна! Поняла?
Ника грустно кивнула.
– Лучше наберись терпения и жди звонка, – это уже было сказано мне. – Уж если милиционер поплатился жизнью за любопытство, то вам его проявлять тем более не стоит. Не смейте даже близко подходить к поселку!
Я нехотя согласилась. Действительно, что мы могли сделать? Еще раз обойти кругом страшное здание? Бр-р, как вспомню!..
– Славик тебе больше ничего не сказал? – спросила Ника.
– Ну, чтобы мы туда больше не ходили. А так – ничего.
Вообще-то он еще просил быть осторожнее, но я столько раз слышала эти слова от мамы, что они давно утратили для меня какое-либо значение.
Я тяжело вздохнула. Как же это трудно – ждать, не имея никакой весточки!
Мы устроились у Ники в комнате, она плотно закрыла дверь и с недовольным вздохом произнесла:
– Моя мама, как моя мама! Самый странный человек на свете. Рассказывает такие вещи, а потом еще хочет, чтобы мы в это дело не вмешивались.
– Похоже, в этом она ничем не отличается от всех остальных мам, – ответила я. – Мою маму странной не назовешь, но она ужасно мнительна. Когда я была меньше, только и слышала от нее – туда не ходи, сюда не ходи, кругом бандиты и маньяки, похитят, убьют и в землю закопают. Каждый раз, когда по телевизору рассказывали о пропавших без вести детях, она звала меня и показывала: вот, смотри, преступники не дремлют! Думала, наверное, что я испугаюсь. В итоге я имею хороший иммунитет от всех этих стращалок.
– Да, похоже на то, – задумчиво ответила Ника. – Кроме того, у моей мамы инстинкт сыщика и любовь к интересным историям. Когда она узнает что-то прикольное, загадочное, мистическое – если, конечно, это не государственная тайна, – то пока не расскажет кому-нибудь, не успокоится. А стращать она меня перестала с тех пор, как однажды на улице на нее напал грабитель и попытался отобрать сумочку. Я увидела это с балкона, выскочила и накостыляла ему как следует, а там и полиция подоспела. Теперь я сама ее иногда стращаю – туда не ходи, сюда не ходи, кругом бандиты и маньяки… А она уже за меня не так сильно боится.
– Круто! – воскликнула я. Хотела прибавить – мне бы так, но не стала. В самом деле, чтобы суметь дать отпор грабителю и занять в семье такое независимое положение, Ника несколько лет занималась рукопашным боем и борьбой. А если я хочу стать такой же, то кто мне мешает? Только собственная лень, и нечего тут завидовать.
Ника прошлась по комнате, приблизилась к окну и внимательно уставилась вдаль.
– Что там? – я шагнула к ней.
– Да ничего, просто смотрю на свое любимое дерево. Я люблю на него смотреть. Когда мы эту квартиру покупали, я поначалу не хотела переезжать. Но выглянула в окно, увидела это дерево, подумала и согласилась. На него посмотришь – и на душе легче.
– И что же за чудо-дерево такое? – Я окинула взглядом пейзаж за окном. Там раскинулся огромный Девятнадцатый поселок. Одноэтажные домики под серыми шиферными крышами, деревянные заборы, невысокие плодовые деревья. В одном месте за забором возвышалась островерхая крыша какого-то здания – тоже одноэтажного, но гораздо больше других. И деревья вокруг него росли высокие и старые, – они казались просто великанами по сравнению с плодовыми деревьями поселка, и за них в первую очередь цеплялся взгляд.
– А вон там, – ответила Ника на мой вопрос, указав как раз в сторону деревьев-великанов. – Видишь дерево справа от других, с абсолютно круглой темной кроной?
– Вижу.
– Так вот, это оно, мое деревце. У меня с ним какая-то астральная связь, – засмеялась Ника. – Хоть я его вблизи никогда не видела – так уж получилось, – но воспринимаю как что-то родное.
– Вблизи, говоришь, не видела? А ты вообще в курсе, где оно растет?
– Как-то не задумывалась. Точнее, подумывала, что стоит пойти поискать его… Но вечно забывала об этом.
– Как бы тебя, Ника, назвать поприличнее? – улыбнулась я, поворачиваясь к ней. – Оно растет во дворе того самого садика, где мы культурно отдыхали все лето. А вон ту высокую крышу, между деревьев проглядывающую, неужели не узнаешь? Это же садик и есть!
Ника присмотрелась и хлопнула себя по лбу:
– Ну и голова дубовая! Больше года на него смотрела и не сообразила, где оно находится. Да таких высоких деревьев, как во дворе садика, вообще больше нигде в поселке нет!
В тот вечер мы засиделись у Ники допоздна. Играли с Мишкой, бродили по Интернету. Уроки даже сделали. Было уже часов девять вечера, когда я, неохотно распрощавшись, покинула гостеприимную квартиру Чернореченских.
Выйдя на улицу, я первым делом почувствовала холод. Еще днем было относительно тепло, а теперь грянул неожиданный заморозок. Да, точно, края лужи затянула паутинка тоненького льда, а опавшие мокрые листья хрустнули под ногой. Небо прояснилось, в вышине теперь сверкали яркие звезды. Значит, к утру будет сильный мороз. Я огляделась. Возле Никиного подъезда горел фонарь, освещая небольшой участок, чуть дальше светились окна домиков Девятнадцатого поселка, от которого меня отделял небольшой темный пустырь. Летом здесь красиво, разнотравье, прямо как в степи, а сейчас… Сейчас жутковато. Но идти мне предстояло в другую сторону, только дом Никин обогну, а там дворы, трасса, и за ней – мой микрорайон.
