— Думаю, я пас, — ответила Луиза, слегка обеспокоенная тем, что ее стилистки становились столь же строгими, как и ее мать.
Разве не она выбирает себе приключение? Да и будет ли оно вообще?
— Не слишком ли мы стали придирчивы, принцесса? — заметила Гленда, бросая платье на пол.
— Простите, наверное, у меня плохое настроение. Мой папа потерял работу, мы с матерью крупно поссорились, к тому же я не смогу поехать в Париж с моим французским классом. Это нечестно. Я уже никогда не смогу куда-нибудь поехать.
— Ну, это не совсем так, не правда ли, дорогая? — спросила Марла.
Луиза поняла, что ее «это нечестно» стало у нее новым заклинанием.
— На самом деле должна сказать, что ты уже недавно путешествовала немного дольше и дальше большинства юных леди, — хихикнула Гленда.
А-а, значит, они знали, что она была на «Титанике»!
— Не будем об этом забывать и подыщем тебе что-нибудь особенное. Как однажды сказала моя дорогая подруга Коко Шанель: «Есть люди, у которых есть деньги, а есть богатые люди». Если бы ты просто ценила все, что имеешь в какой-то момент, то понимала бы, что ты богата, дорогая.
— Думаю, именно сейчас я предпочла бы деньги, — обреченно изрекла Луиза.
Быть богатой, что бы это ни значило, не обязательно гарантировало ей билет в Париж и обратно. Что на данный момент, кажется, стало единственной целью ее жизни.
— И разве Коко Шанель не умерла почти пятьдесят лет назад? — спросила Луиза, озадаченная тем, каким образом Гленда и символ дизайнерской моды Коко могли быть близкими подругами.
— Божественный зеленый соус? — перебила ее Марла, грациозно лавируя в забитой одеждой комнате с подносом, на котором стояли тарелка с салатом из овощей и жутковатая на вид миска с чем-то похожим на плесень. — Фамильный рецепт. Взбивала специально для тебя! — воскликнула она, остановившись перед Луизой.
«В прошлом году?» Луизу так и подмывало задать этот вопрос. Жуткое на вид месиво было украшено вялой морковкой и стеблями сельдерея. Луиза сразу вспомнила, как она в прошлый раз пробовала что-то из кулинарных шедевров Марлы, и вежливо отказалась. А впрочем, что, если эта еда и вправду была отравленной, раз она вызвала такие жизненные сны о «Титанике»? Прежде чем она успела передумать, Марла обиженно ответила: «Как знаешь!» — и, вывалив нетронутую закуску в красно-белую полосатую шляпную коробку, быстро накрыла ее крышкой.
— Так вот, могу поспорить, что в своих книгах о винтаже ты ничего подобного не видела, — предупредила Гленда, отталкивая с дороги крутящуюся стойку, набитую бальными платьями с юбками из тафты пастельных цветов, чтобы показать запертый застекленный шкаф, стоящий в дальнем углу комнаты.
В этом высоком светлом футляре красовалось единственное светло-голубое бальное платье, которое, казалось, висело в воздухе. Тусклый луч послеполуденного солнца, просочившийся сквозь маленькое окошко коттеджа, явился идеальной подсветкой, придававшей этому платью почти мистический вид. У Луизы перехватило дыхание.
— Наверняка даже Метрополитен[31] не отказался бы заполучить эту вещь, — прошептала Гленда.
Платье было сшито из нежного светло-голубого атласа, цвета коробочки «Тиффани»[32]. Отделанный рюшами лиф, роскошная длинная юбка с кринолином, украшенная двумя декоративными драпировками, как на театральном занавесе, с золотыми кистями. Глубокий вырез сердечком был отделан белым кружевом и ярко-синей тесьмой, которыми был также обшит низ длинного, до пола, платья. Кружево ручной работы украшало и идеально ровные сборчатые рукава три четверти, прихваченные голубой лентой с крупным бриллиантом. По подолу шел аккуратный ряд бледно-розовых декоративных шелковых бантиков. Роскошное платье, казалось, парило в пространстве.
— Оно почти такое же старое, как и ты, — обращаясь к Гленде, пропищала Марла.
Гленда подняла тонкую бровь.
— Ха-ха, — уныло изрекла она, даже не улыбнувшись.
— Чья это модель? — спросила Луиза, все еще сдерживая дыхание.
Ничего похожего на это платье она никогда не видела и, почувствовав себя профаном, умирала от желания это узнать.
— Это… — начала Гленда и, выдержав эффектную паузу, закончила: — Подлинная Роза Бертен[33].
— Роза… кто? — спросила Луиза, удивляясь, что даже не слышала такой фамилии. А она-то думала, что более-менее знает всех великих кутюрье.
— Ох уж эти нынешние детки, — ответила Гленда, сморщив нос.
— Что может быть идеальнее для дня рождения Брук? — воскликнула Марла, не ответив на ее вопрос.
— Откуда вы знаете? — спросила Луиза, которую по-прежнему нервировала сверхъестественная способность Гленды и Марлы в точности угадывать цель ее поисков.
Разве она уже сказала им про затею с костюмированной вечеринкой? И о том, что это день рождения Брук? Вряд ли.
— Кажется, оно и в самом деле идеальное, — неуверенно проговорила Луиза, приближаясь к платью, чтобы получше его рассмотреть. — Но где вы его откопали? Так и кажется, что ему место в музее, а не в магазине винтажа.
— Будь оно в музее, неужели тебе предложили бы его примерить? — спросила Гленда. — В таких местах у них масса всяких правил.
— А вдруг я его порву? Оно такое тонкое.
— Вопросы, вопросы! Нет чтобы просто сказать «спасибо», — перебила ее Марла, неодобрительно цокая языком.
— Хотя для него еще не совсем настало время. Ты не согласна, Марла? — сказала Гленда, понизив голос и бросив на свою сообщницу острый взгляд. — Как говорится, все решает время.
— Ты права, кажется, в последние дни я и впрямь теряю нить времени, — быстро ответила Марла, снова хватаясь за стойку с бальными платьями пастельных оттенков. — Моя дорогая, ты не против, если мы дадим тебе его примерить на следующей распродаже?
Луиза осторожно провела рукой по нежной бледно-голубой ткани; у нее появилось ощущение, что она, того и гляди, рассыплется под ее пальцами. Сколько же лет этой вещи? Собственно говоря, она знала, что такого рода платья слишком старые, чтобы считаться винтажем. Оно наверняка антикварное, а значит, невероятно дорогое.
Тифф Фридман сроду ничего такого шикарного не носила. Тодд снова обратит внимание на Луизу, а может быть, даже в нее влюбится, когда увидит в этом роскошном наряде. Ради одного восхитительного вечера она могла притвориться богатой и позволить себе такое дорогое, будто специально для нее сшитое платье.
— Ну пожалуйста, — принялась умолять Луиза. — Мне так хочется его примерить.
Женщины обменялись нервными взглядами, но не успели они ответить, как в парадную дверь громко постучали. Под трезвон колокольчиков в облаке пыли в домик влетела рассерженная Брук.
— Брук? Что ты тут делаешь? — спросила в изумлении Луиза, пятясь в глубину помещения. У нее было такое чувство, будто столкнулись две совершенно разные стороны ее жизни.
— Лу, как ты могла скрыть от меня, что идешь на распродажу? Можно подумать, что ты ведешь какую-то тайную жизнь или что-то в этом роде. А я-то думала, мы подруги, — выпалила Брук, вскидывая руки в полном смятении.
— Мы и есть…
— Мне пришлось у твоей матери выспрашивать, где ты, — печально добавила Брук, словно речь шла о самом последнем предательстве. — Я думала, мы ничего не скрываем друг от друга. Да, конечно, я не понимаю твоей страсти к бэушной одежде…
Луиза заметила, что Гленда невольно помрачнела.
— Мы предпочитаем термин «винтаж», солнышко. «Бэушная» звучит как-то… вульгарно.
— О’кей. — Брук, все еще так и стоявшая на пороге, закатила глаза. — Пусть к винтажной. Но я хочу, чтобы меня держали в курсе!
— О, дорогая, — пробормотала Марла, быстро запихивая на место стойку с открытыми вечерними платьями, чтобы заслонить застекленный шкаф.
— Я просто… — заикаясь, начала Луиза, не уверенная в том, что сумеет увести разговор в сторону.
— Брук, дорогая моя. До чего мы рады снова тебя видеть! — воскликнула Гленда неестественно бодрым тоном, быстро пересекая комнату и покровительственным жестом обнимая за плечи расстроенную девочку.
— Видишь ли, Луиза не сказала, что вдет к нам, потому что ей хотелось удивить тебя на вечеринке своим новым платьем, — добавила Марла, гладя Брук по белокурой головке.
— Постой, что это на тебе? И в этом наряде ты собираешься явиться на мой день рождения? — спросила Брук, таращась на подругу.
Луиза опустила глаза на свой наряд — наполовину японский, наполовину в стиле восьмидесятых — и окончательно смутилась. Она и забыла, что это причудливое сочетание кимоно с мини-платьем могло производить ошеломляющее впечатление.
— Нет, конечно, — ответила она, краснея.
— А на тебе-то что, черт возьми? — громко спросила Гленда, отступая назад, чтобы окинуть критическим взглядом розовую хлопчатобумажную кенгурушку от «Juicy Couture»[34] и черные леггинсы, которые считались в Фэрвью вполне нормальной, даже модной одеждой, в которой будто бы ходили пришельцы с планеты «Бабл-Гам»[35].
