Вовке нечего было делать, и он скучал, стоя позади всех.
— Давайте играть! — вдруг воскликнул он. — Как будто мы пожарные и смотрим, где загорится!
— Правильно! — раздался веселый голос у двери. — Пошлем тебя поджечь какой-нибудь дом! А потом Тпруневич оседлает Кутырина и помчится гасить!.. Представляю, что останется! Одни головешки!
В просвете чердачной двери стоял Женька Зажицкий.
— Привет-салют наблюдателям! — воскликнул он. — Думаете, я не видел, как вы на чердак полезли? Чей бинокль? Твой, Данилов? Хороший! Ну-ка, Тпруневич, дай я погляжу.
Женька бесцеремонно отнял бинокль у Олега, приник к окошку и стал что-то сосредоточенно рассматривать.
— Так… — приговаривал он. — Так… Это там, кажется, идет Мишкина мутер. Ага, она. А что это она несет? А несет она ремень. И так ласково на него посматривает… Сейчас… — Зажицкий перевернул бинокль и приставил его к глазам так, чтобы он не увеличивал, а уменьшал. — Ну и бинокль! Замечательная вещь! Волшебная лампа Аладдина! В него можно увидеть будущее! Стойте, стойте, не мешайте!.. Пончик, не сопи! Вижу!.. Вижу!.. Вот Мишкина маман берет этот ремень, кладет бедного Мишеньку на кушетку. И этим новеньким крепким ремнем… Ой! — воскликнул Женька, получив подзатыльник. — Ты, Кутырин, шуток не понимаешь. Сразу драться. Ну вас! Возьмите ваш бинокль!
Пока все смотрели, Степка скромно стоял позади. Глядеть из окна все уже начали по второму кругу, когда Таня, которой Костя уступил свою очередь, сказала:
— Степа, а ты почему не смотришь? Посмотри! Очень красиво.
— Конечно, Степка, — подхватил Костя, — иди сюда!..
Да, вид с чердака открывался необыкновенный. Далекие развалины монастыря казались выросшими совсем рядом. Обомшелые стены, башни с обрушившимися зубцами, среди которых кое-где росли тоненькие деревца, были сумрачны и суровы… Но стоило перенести взгляд немного вправо, и картина менялась, будто по волшебству. Там, за низкими крышами, кипели движением улицы. Мчались автобусы и легковые машины, шли, торопясь, люди, и двери магазинов открывались и закрывались, сверкали в лучах заходящего солнца… Еще правее, совсем недалеко, высилось недостроенное здание пятиэтажного дома. Пустыми черными окнами этот великан глядел на обступившие его ветхие домишки, словно на надоедливых карликов. Этот дом строился для рабочих консервного завода. Отец говорил, что, может быть, и ему с матерью и Степкой дадут в нем квартиру. Вот хорошо, наверно, будет там жить! Одно плохо — не будет уже в том дворе ни подвалов, ни темного чердака с диваном, креслом и паутиной…
Степка перевел взгляд налево, мимо монастыря и крыш домов на Садовой, туда, где за высокими деревьями пряталось городское кладбище. Но там уж совсем не на что было смотреть. Кресты и могилы… Ничего интересного. Он отдал бинокль Олегу и отошел от окошка.
Женька Зажицкий и Вовка Пончик устроились на диване и о чем-то шептались. Вдруг Женька откинулся на спинку и сказал:
— Я вам расскажу одну сказку…
Все обернулись к дивану. А Женька спросил:
— Хотите слушать?
Наверно, чердак сам собою располагал к тому, чтобы рассказывать и слушать всякие таинственные истории. Сколько было их рассказано здесь!
И лучшим рассказчиком по праву считался Зажицкий. Он знал невероятное количество разных сказок про привидения, про ведьм, про разбойников и про всякие чудеса.
Ребята мигом окружили его, рассевшись кто на диван, кто на стулья, кто просто так — на ящики. Сам Женька пересел в кресло. Оно по уговору считалось законным местом того, кто рассказывал.
Синеватые сумерки уже вползали в полукруглое окошечко. Весь угол, где сидели ребята, был погружен в полумрак. И, нарочно понизив голос, чтобы было интереснее и страшнее, Женька начал рассказ.
— Жил на свете один добрый молодец… — начал Женька свою сказку. — Вот однажды он идет по лесу, а навстречу ему старуха. Нос у нее крючком, уши — торчком, а волосы косматые, седые, во все стороны развеваются…
Степка знал эту сказку. Он слышал ее уже не один раз. И знал он теперь, почему шептались Женька и Вовка. Сказка рассказывалась специально для новичков на чердаке. А новичком таким была Таня. Вероятно, это поняли все. Один бестолковый Мишка Кутырин протянул разочарованно:
— Ну… Я эту сказку слыхал…
— Слыхал и помалкивай, — оборвал его Пончик.
— Правильно говорит Мишка, — недовольно вставил Костя. — Расскажи лучше другую сказку, Женька.
— Нет, эту, эту! — опять закричал Вовка.
И Оля Овчинникова тоненько подхватила:
— Эту! Рассказывай, Женя!
— …А старуха та была ведьма, — не обращая внимания на спорщиков, продолжал Женька. — Вот она и говорит: «Стой, добрый молодец, сейчас я тебя погублю…» — «Куда тебе, старая ведьма! — засмеялся молодец. — Я с тобой, знаешь как, одной левой справлюсь!» Схватил он старуху за волосы да как швырнет о землю. Из нее и дух вон. Пошел добрый молодец дальше и не заметил, что ползут за ним следом три старухиных волоска.
Степка украдкой покосился на Таню. Она сидела на одном из поломанных стульев и доверчиво, с широко раскрытыми глазами слушала Женьку. И Степке вдруг стали противны и Женька, и коварный Пончик, и глупый Мишка Кутырин. Встать бы сейчас да и сказать: «Не слушай их, Таня, они просто хотят тебя напугать». Но Степка молчал. В конце концов кто ему эта Танька? Не сестра, не лучший друг… Пусть повизжит.
— Пришел добрый молодец домой, — рассказывал Женька. — Лег спать. Вдруг ночью чувствует, будто душит его кто-то. Смотрит, а это седые волосы обвились вокруг шеи, давят, давят, дышать не дают… Тут завыло, засвистало кругом… Дверь хлопнула. Глядит молодец, а в дверях стоит старуха ведьма — глаза у нее горят, клыки изо рта торчат… И говорит старуха замогильным голосом: «Отдай мои седые волосы…» — «Отдай мои седые волосы!» — грянуло вдруг на весь чердак.
Вовка Чмоков, незаметно подкравшись к Тане сзади, дернул ее за косичку. Таня отчаянно завизжала.
В этом и заключался смысл шутки. Кое-кто обижался на шутников, но в большинстве случаев все кончалось общим весельем.
Спустя минуту Таня уже хохотала, запрокидывая голову, заливалась весело, как звонок, который зовет на перемену. Она ничуть не обиделась, и Степка, пожалуй громче всех закричавший «Отдай мои седые волосы!», почувствовал к ней уважение.
Не смеялся один Костя.
— Глупая сказка, — проговорил он сердито, когда смех умолк.
— Конечно, глупая, — согласился Олег. — Ведьмы всякие… Черти, мертвецы…
— А что? — запальчиво воскликнул Пончик. — Ведьмы на самом деле бывают. Одна мамина знакомая…
— Самая настоящая ведьма, — закончил Женька.
— Не ведьма, не ведьма! — закричал Пончик. — А она сама домового видела… и привидение…
— Вот страшно-то! — жалобно протянула Оля.
— Страшно! — фыркнул Олег. — Поверила тоже!
Медлительный Треневич не верил ни в домовых, ни в привидения. Да и какие, в самом деле, могут быть суеверия, если Олег увлекался одной из самых современных и чудесных наук — электроникой!
Он начал увлекаться ею в прошлом году, когда прочитал в каком-то журнале заметку об удивительной электронной черепахе, которая послушно подползала на свист, на свет фонарика, «обходила» углы шкафов и ножки стульев. Смастерить такую черепаху стало тайной мечтой Олега. Если бы кому-нибудь вздумалось порыться у него в портфеле, то там непременно отыскалось бы несколько технических журналов или книжка про счетные машины, кибернетику, квантовую механику… С некоторых пор он стал просить в школьной библиотеке только такие книги. Библиотекарша Анна Николаевна разводила руками: «Ну где я тебе достану про кибернетику? Возьми лучше вот «Бронзовую птицу». Но Олег не хотел читать «Бронзовую птицу». Ему нужны были книги про электронных черепах. И, конечно, он не верил ни в какие чудеса.
Степка в спор не вмешивался, но в душе был согласен с Олегом.
— Ага, значит, не бывает? Не бывает? — горячился Вовка. — А сам небось на кладбище ночью один не пойдешь — побоишься.
— Я побоюсь? Нисколечко!
— А вот побоишься!
— А вот и нет! Хоть сейчас пойду!
— На спор!
— Давай!
— Если пойдешь, — задумался Вовка. — Если пойдешь… то я тебе дам свой фонарик с батарейкой.
— Ладно! — Олег поднялся с балки, отряхнул ладонью запылившиеся штаны и шагнул к двери.
— А там, на кладбище, мертвецы-ы-ы!.. — провыл Зажицкий.
Олег махнул рукой и стал спускаться по лестнице во двор.
— Стоп! — проговорил Женька. — А как же мы узнаем, что он на кладбище пошел? Может, возьмет да и пойдет домой чай пить.
— Ничего, — ответил Вовка. — Мы в Степкин бинокль будем смотреть. На крышу влезем и посмотрим.
