Мари-Од Мюрай - Мисс Черити

Бедный малыш, как ему хочется поиграть.

Слово «поиграть» тут было не совсем уместно. Питер стремился к знаниям. Так, я научила его служить, прыгать через кольцо и переходить по досочке-мостику между двумя комодами.

Год 1883 протекал в приятных занятиях, а в мае папа объявил важную новость: лето мы проведем в графстве Кент, где будем снимать дом неподалеку от усадьбы Бертрамов. Значит, я снова увижу кузин. Пришло время сдержать важное обещание: подружиться с Энн и Лидией.

Обычно мама почти не обращала на меня внимания. Но чем старше я становилась, тем больше она начинала ценить некоторые мои качества, особенно молчаливость. Ей необходимо было поведать мне столько всего важного: о том, какого мнения мисс Дин о преподобном Доноване, и о том, что Мэри совершенно не умеет готовить пирог с почками. Мое другое качество — хладнокровие — также оказалось для мамы полезным. Я подносила ей нюхательную соль, когда она была готова упасть в обморок, прикладывала ко лбу пакет со льдом, если кровь ударяла ей в голову. Я подставляла плечо, чтобы помочь добраться до экипажа, когда мама, не сделав и трех шагов, подворачивала ногу.

Но ей и в голову не могло прийти, что у меня нет ни малейшего желания разъезжать с нею по гостям. Меня выручал Шекспир. Я про себя повторяла заученные наизусть отрывки, отчего ее подруги заботливо осведомлялись, не болят ли у меня зубы.

Когда папа объявил, что лето мы проведем за городом, мама немедленно предалась мечтам о наших с нею грядущих прогулках в коляске, с зонтиком от солнца в руках и флаконом нюхательной соли в ридикюле. Раздумывая, как сохранить хотя бы малую толику свободы, я сказала папе, что обожаю собирать грибы. Папа же оказался страстно предан ловле рыбы на мушку. Так что мы с ним прекрасно друг друга поняли.

Дингли-Белл, где мы собирались жить, располагался всего в миле от усадьбы Бертрамов. Мама не желала ударить в грязь лицом перед леди Бертрам, поэтому мы взяли с собой горничную, кухарку, кучера, няню и гувернантку. Мою свиту составляли Питер, Дентия, Джулиус, Дорогуша, Клювохлоп, Кук (утка, спасенная от кастрюли) и Маэстро (недавно прирученная сова). Мой зверинец давно уже ни для кого не был секретом.

Двухэтажное здание Дингли-Белл было увито диким виноградом и обрамлено зарослями ароматных трав: тимьяна, шалфея, мяты; дальше росли наперстянки и мальвы, а еще дальше — фруктовый сад, за которым прилежно ухаживал садовник по имени Нэд. За низкой каменной оградой наших владений, сколько хватало взгляда, простиралась холмистая равнина, покрытая лесами, лугами, виноградниками и полями. То было счастье прямо перед моими глазами. Лишь одно меня беспокоило: обязательство подружиться с Энн и Лидией.

На другой день после нашего приезда кузины явились в Дингли-Белл; Лидия сама управляла повозкой, запряженной пони. Она показалась мне очень самоуверенной, но не такой красивой, как я запомнила. На крыльях носа высыпали красные прыщики, а из-за неправильного прикуса губы слишком выступали вперед. Ей исполнилось пятнадцать, а Филипу — семнадцать.

У Филипа сейчас каникулы?

Вместо ответа Энн фыркнула, но Лидия снизошла до пояснений: Филип заболел в Итонском пансионе, и его пришлось забрать домой. С тех пор он занимается дома под руководством немецкого наставника, герра Шмаля. И у них с сестрой тоже гувернантка-немка. Лидия говорила будто нехотя, проглатывая окончания слов. Брат, сестра, деревня — все нагоняло на нее тоску.

К счастью, после обеда фрейлейн нас отпускает.

Этот факт должен был меня обрадовать, ведь я намеревалась взращивать нашу дружбу. Но не знала, как ответить. Лидия давила зевоту. Внезапно меня осенило.

Хотите посмотреть на сову и… и… кролика?

В моем зверинце кузины немного оживились. Вскрикнув от отвращения при виде Дорогуши и Джулиуса, они принялись дразнить Маэстро, который приоткрыл один глаз, услышав их визг. Увидев одноногого Клювохлопа, Лидия заявила, что бессердечно было сохранять ему жизнь.

Лучше убить, чтобы не мучился.

Да, давайте его пф-ф-фридушим!

Клювохлоп был славной сойкой с белыми, черными, коричневыми и синими перьями; но однажды он имел несчастье покалечиться.

Он внезапно поднял хохолок, заскрипел — «кж-же-е-ек» — и принялся неистово долбить клювом по прутьям клетки.

Пф-ф, какой он ужасный…

А вам бы понравилось, если бы вас собирались придушить?

Нельзя сказать, что этот вопрос помог мне завоевать расположение кузины. К счастью, она вскоре переключилась на Питера. Она нашла его «миленьким», и я тут же решила воспользоваться этим и развлечь кузин его замечательными трюками. Однако Питер отказался прыгать через кольцо, притворился, что не способен сосчитать и до трех, а на задние лапы мне пришлось его ставить, ухватив за шкирку. Никогда еще он так меня не подводил! Тут я заметила, что, пока я сердилась на Питера, Энн вытащила Дентию из клетки и принялась ее тискать.

Осторожнее, вы ее слишком сильно сжимаете!

К моему превеликому огорчению, Дентия от страха описалась. Какой ужас — платье испорчено! Что за нелепая идея собрать всех этих уродцев! О происшествии сообщили Табите, которая тут же меня отчитала; потом призвали мадемуазель, которая рассыпалась в извинениях. У Энн глаза были на мокром месте; в уголках губ Лидии пряталась довольная усмешка. Я с облегчением выдохнула, лишь когда двуколка, запряженная пони, удалилась в сторону поместья Бертрам.

На следующий день мы с мадемуазель отправились собирать гербарий. О грибах мама даже слышать не желала. Цветы казались ей куда благороднее. Я начала со зверобоя, оставляющего на руках кровавые следы, потом перешла к мыльнянке, которой их можно было смыть, и к коровяку, который не имел с коровами ничего общего. Мадемуазель мало волновали названия и отличительные особенности растений, и она сидела в тени, читая роман.

Не заходите далеко, Черити!

Но, цветок за цветком, я забрела довольно далеко. Небо ярко синело, и жара становилась изнуряющей. На секунду я присела на пенек и закрыла глаза, уставшая и совершенно счастливая.

С земли доносилось звонкое «кри-кри-кри»: где-то рядом со мной надрывался сверчок. На четвереньках, осторожно раздвигая траву, я принялась его искать. Услышав шаги позади себя, я едва успела выпрямиться.

Вы что-то потеряли, мисс?

Все еще стоя на коленях, я обернулась и моментально узнала Кеннета Эшли, хотя он очень повзрослел. Не дожидаясь ответа, он присел на корточки рядом со мной.

Ищете сверчка?

Я кивнула. Тогда он приподнял траву и показал мне норку в земле.

Это порог господина Сверчка. А вот тут вход. Держу пари, он у себя в гостиной, в конце коридора.

Он оторвал травинку и засунул в норку.

Пощекочу-ка его. Может, тогда он выйдет.

Я снова уселась на пенек и подумала, что мадемуазель наверняка скоро начнет обо мне беспокоиться. Но не могла же я бросить мистера Эшли, который пытается поймать для меня сверчка.

Хм-м… Наверное, он что-то заподозрил. Отвернитесь, мисс. Я на него пописаю.

В приличном обществе никто не осмелился бы произнести ничего подобного. Я решила, что ослышалась. Но следующее движение Кеннета не оставило никаких сомнений. Какое-то время я задумчиво изучала проплывающие по небу облачка.

А вот и он, наш славный малый… Оп-ля!

Он поймал сверчка одной рукой.

Ему не понравился потоп!

Тут я услышала, как меня зовет мадемуазель. Мистер Эшли тоже ее услышал. Он переложил сверчка мне в ладони.

Вот, вверяю его вашим заботам. Он теперь будет жить у вас, как та крыса?

Не дожидаясь ответа, он исчез. Мадемуазель успела увидеть только убегающую фигуру.

Кто это был?

Один мальчик с фермы.

Я завернула сверчка в носовой платок и, как только мы вернулись в Дингли-Белл, соорудила ему при помощи садовника Нэда малюсенькую клетку.

Как вы его назовете?

Ной. Ной, переживший потоп.

Никто так и не понял, почему я рассмеялась.

На следующий день я думала прогуляться по берегу реки, где папа удил рыбу на мушку с преподобным Брауном. Однако я совсем позабыла о традиционном вторничном чаепитии у леди Бертрам.