От сытости я прибалдел и откинулся на сложенное валиком одеяло. С оружием чувствовалось совсем иначе, чем без него. Танюшка, сидя напротив, рассматривала мою куртку.
— Продрал, а у меня ниток нет, — вздохнула она, — расползётся…
— Не расползётся, — ответил я, — немецкая, надёжная.
— На завтра консервы и сухари ещё есть, а потом — всё, — подвела она итог и засмеялась: — Вот, а? Три часа назад и об этом не мечтала, а теперь недовольна!.. Котелок и одеяла надо взять, а?
— Возьмём, — кивнул я и встрепенулся: — Э, в смысле?
— Ну, мы же не тут останемся, — пожала плечами Танька. — Надо всё равно искать людей.
— Надо… надо ли? — и я быстро, но обстоятельно рассказал о том, что было ночью. Танюшка сидела, не сводя глаз с меня. Молчала. Потом вдруг сказала:
— Поучи меня фехтовать, Олег.
* * *
Ручей тёк по склону холма за блокгаузом — куда-то вниз, в сырость, где, похоже, была речка — один из притоков Цны. Тут я и нашёл их — хозяев этого места.
Шесть скелетов лежали в русле ручья — один на другом, так, что перепутались кости. Не знаю, принесли их сюда уже мёртвыми или убили прямо тут. Но что они были убиты — сомнений не возникало. Черепа — рассечены, кости — переломаны во многих местах.
Я набрал воды выше по течению и ещё раз всмотрелся.
Да. И эти скелеты принадлежали подросткам…
…На этот раз я заклинил дверь ещё прочнее. Танька сидела, закутавшись в одеяло и внимательно смотрела на меня.
— Ещё убитые? — догадалась она с ходу. Я кивнул, ставя котелок у огня и с размаху садясь на одеяла. Содрал с ног туфли и носки — от них воняло. — Завтра постираю. — тут же сказала девчонка, и получилось как-то совершенно не обидно, естественно. — Много?
— Шесть, — я подёргал себя за волосы и тяжело вздохнул: — Тань, я так понимаю. Минимум десять наших ровесников-англичан погибли тут больше двух лет назад. Но и сейчас тут есть какие-то люди… и ещё кто-то. Тань, — я глянул ей в глаза, — тут опасно. Очень. И я не знаю, сможем ли мы в ближайшее время отсюда выбраться. Вот так.
— Удивил, — задумчиво сказала она. — Я, Олег, давно это поняла, только боялась вслух самой себе признаться… Что будем делать?
— Искать способ возвращения, — я подбросил в огонь поленце. — Но завтра мы уйдём, Тань. Тут, конечно, хорошо. И тепло, и не капает. Но нас тут могут прибить, как тараканов. Особенно если нас и правда… выследили. Хочется надеяться, конечно, что тут есть и положительные герои… А сейчас давай спать, Тань, — и я начал стягивать футболку, предвкушая, как лягу в почти настоящую постель.
Закутавшись в одеяло, я улёгся как можно удобнее — лицом к огню. Танька всё ещё сидела, потом спросила вдруг:
— Олег, ты меня не бросишь?
Я аж снова сел.
— В каком с-с-смысле?!
— В самом прямом, — Танька не спускала с меня взгляда. — Решишь, что медленно иду… или что хлопотно вообще со мной…
— Тань, — нерешительно сказал я, — ты чего несёшь? Ты не заболела? Как это я тебя брошу?
Вместо ответа она тоже начала укладываться. Я ещё какое-то время посидел в одеяле, пытаясь "отойти" от заявления девчонки, потом покачал головой и улёгся, так и не восстановив душевного равновесия.
— Доберёмся до Цны и пойдём берегом на север, — сказал я в потолок.
— Там болота, — из-за огня ответила Таня.
— Может, это и к лучшему, — я подобрал одеяло, подоткнул плотнее. Потом, вздохнув, дотянулся, выпростав руку — и положил рядом револьвер.
На всякий случай.
* * *
За ночь я закопался в одеяла так, что с трудом отрылся обратно. И пригрелся так, что снаружи показалось холодно. Не высвобождая рук, я высунул нос и один глаз наружу…
…Танюшка стояла в проёме открытой двери голышом. Упершись ладонями в притолоку и чуть наклонившись вперёд — так, что лучи восходящего солнца залили золотом её спину и… то, что ниже. А потом она, словно купаясь в солнечном свете, встала боком и прижмурила глаза…
…Нет, в принципе, я, конечно, знал, что, как и где у существ противоположного пола находится. И не только по теории или там фоткам-порно, попадавшим в нашу компанию, но и в живую. Постельного опыта у меня, конечно, не было, но вы мне покажите мальчишку, который дожил до четырнадцати лет и не "щупался" с девчонками под видом какой-нибудь "игры"? Короче, я великолепно представлял себе, где что у "них" находится и как выглядит.
Но…
Я и раньше, бывало, "дорисовывал" себе то, что скрывает Танюшкин купальник — особенно по вечерам, лёжа в постели, на грани бодрствования. Потом приходили те самые — причудливые и головокружительные — сны. Фантазии были сладкими и немного пугающими, потому что следующим шагом были мысли о вполне естественном продолжении, о том, что у нас с Танюшкой и это когда-нибудь будет наяву… а я не знал, что думает об этом она. Только вот ни сны, ни фантазии не шли ни в какое сравнение с этим обычным зрелищем — обнажённая девчонка, купающаяся в утреннем солнце. Мне вдруг представилось, как я откидываю одеяло… встаю… подхожу к ней… обнимаю…
Я зажмурил глаза и завозился, словно просыпаясь. Услышал, как легко и быстро прошуршали мимо девчоночьи шаги.
— Та-ань?.. — сонно позвал я её и сел, расставив ноги и не откидывая одеяло. Зевнул и помотал головой. — Доброе утро.
— Доброе, — она появилась сбоку — уже в купальнике, запрыгивая в джинсы. — Поедим бутербродов, консервы на вечерний привал, — я кивнул, изо всех сил стараясь сделать вид, что ещё не вполне проснулся. — Кстати, — она вроде бы усмехнулась, судя по голосу, — ты в курсе, что кое-кто в Кирсанове называет нас "хорошей парой"?
— А? — я не нашёл ничего лучшего, как оглянуться через плечо в её сторону. — Это кто же нас так называл?
— Ну, это в целом не важно, — она накинула ковбойку и принялась скатывать одеяла — пару, одно в другое. — Кстати, носки я постирала, и они уже высохли. И возьми тоже пару одеял… И ещё раз покажи мне, как влезать во всю эту сбрую.
— Мне и самому надо потренироваться, — признался я, становясь на колени и начиная сворачивать те одеяла, с которыми уже сроднился. — Всё-таки согласна со мной — идём вдоль реки на север? — Танюшка кивнула. — Больше ничего тут искать не будем? — она покачала головой и улыбнулась. Потом уже озабоченно сказала, перестав валять дурака:
— Ты цнинские леса хорошо знаешь?
— Не очень, — признался я, — вернее — не все, но левобережье знаю. Да и ты знаешь.
Она снова кивнула. И задумчиво спросила вдруг, глядя по сторонам:
— "Ловушка"… Всё-таки — кто они были и что имели в виду? И что тут вообще происходит?
— Спросила, — вздохнул я и начал одеваться, но подмигнул и добавил: — Ничего, разберёмся!
…Одевшись и затянув ремни снаряжения, я с удовольствием прошёлся по комнате. Поймал немного ироничный взгляд Танюшки, но не смутился, а наоборот — раскланялся перед ней, как мушкетёр в кино.
— А знаешь, красиво, — немного удивлённо, но искренне призналась она и вздохнула: — Влезу-ка и я в свою снарягу…
Я хмыкнул. Вообще настроение оказалось хорошим — мы ели стоя, то и дело начинали смеяться и вообще откуда-то всплыла уверенность, что всё ещё будет хорошо. Потом мы влезли всё-таки на верхнюю площадку — и картина стала намного яснее. Оттуда открывался неплохой вид.
— О, — я приставил ко лбу ладонь. — Забирать надо на северо-запад, тогда обойдём болота и Ляду — помнишь такую речку?
— Помню, — Танюшка кивнула, нахмурилась и выдала: — И выйдем… м-м… где-то за Тулиновкой. Если мерить нашими мерками. Но вообще там тоже болота вдоль реки.
— Обойдём, — предложил я и, подумав, смущённо извинился: — Ты прости, Тань, но я твои вещи нести не смогу. У меня руки должны быть свободными.
— Ой, глупости какие, — нахмурилась она. — Я и сама отлично могу нести своё.
— Вот и хорошо, — кивнул я и ещё раз огляделся…
…Когда я читал "Хранителей" Толкиена, то всегда внутренне замирал над строчками, где описывались Чёрные Всадники. Их безликость была притягательнее и страшнее, чем самые жуткие описания — пятна тьмы, вокруг которых замирало всё живое. И сейчас, стоя на верхней площадке башни, я испытал то же чувство.
В каком-то километре от башни (не в той стороне, откуда мы пришли, а перпендикулярно нашему движению), где плоский холм поднимался над лесом, на его вершине стояли несколько человеческих фигур, казавшихся чёрными. И каким-то… чутьём я хорошо ощутил: они смотрят сюда.
— Вниз, Тань! — зашипел я, но она уже и сама заметила чёрные фигуры. Мы ссыпались вниз, соскочили в траву из двери и бросились в лес — как два испуганных кролика, если честно. Снаряжение мешало мне бежать, да и сам я держался позади — сжав в руке револьвер и оглядываясь.
Вроде бы нас никто не преследовал, но мы отмахали по лесу бегом километра два — наверное, с излишним шумом. И остановились только в каком-то глухом буреломе, около ручейка, где толклись комары.
