Серж. Нужно срочно узнать, что с остальными. (Решительно отстраняет Лаврушу, проходит в кафетерий.) Ксения Георгиевна, здесь Сильвестров.
Асенька (вбегает вслед за ним). Он без сознания. (Опускается рядом, пытается привести в чувство.)
Лесник. Здравствуйте.
Серж. Что, и вас прихватило?
Лесник. Всё, больше вы сюда меня калачом не заманите. Ко мне в гости — милости просим. На чай, на грибы… А к вам сюда — ни за что. Потому как неизвестно, что вы в следующий раз выдумаете.
Сильвестров (приходя в себя). Переключатель… оранжевый… Его надо обратно… На растормаживание… оранжевый…
Появляется Киля.
Киля (наклоняется к лежащему). Уже переключили. Вы не беспокойтесь. Лежите себе и растормаживайтесь.
Стеша. Ты откуда знаешь?
Киля. Так я же его и переключил.
Лавруша. Во даёт!
Киля. Не верите? Пошли наверх, покажу, там такой аппарат, называется «Мнемозина». От него всё и пошло.
Они втроём уходят из кафетерия. Наверху тем временем пищит передатчик. Сазонов включает динамик.
Директор. Юрий Семёнович, как там у вас?
Сазонов. Порядок. Оживают помаленьку.
Директор. Держитесь. Спасательная колонна с врачами уже в пути.
Сазонов. Будем ждать.
Директор. Тут из Зипунов хотят с ребятами поговорить.
Сазонов. Давайте. (Передаёт микрофон Димону.)
Ешкилева. Зипуны говорят, алё?..
Димон. Тётя Катя? Это я, Снегирёв. Да целы мы, все целы, не волнуйтесь.
Ешкилева. А Колька мой?
Димон. И Колька ваш. Он сейчас наверху хлопочет.
Ешкилева. Вроде и объяснили мне, что нашлись вы и всё обошлось, а всё равно, места себе не нахожу.
Димон. Он только ногу подвернул, но сейчас уже прошло. Даже не хромает.
Ешкилева. Прямо и не знаю верить тебе, аль нет. Может, ты меня просто утешить хочешь.
Димон. Да говорят же вам: с нами ничего худого. С учёными тут — это верно. Если б не Колька ваш, может, и погибли бы. А он всех спас. Вы даже не знаете, какой он… Какой выдающийся. И мы не знали.
Ешкилева. Неслух он выдающийся, вот кто.
В коридоре появляются Киля, Стеша, Лавруша.
Димон (не замечая, их). Пусть! Пусть выдающийся неслух. Зато мыто все оказались слишком послушные. Нам приказали бежать из здания, мы и драпанули. А он — нет! Единственный не послушался и остался. Просто нутром почувствовал, что нельзя уходить. Если б не он… Я тоже почувствовал, что нельзя, но не так сильно. И ушёл. А он остался. Эх, зря я вам рассказал. Вы теперь его ещё больше ругать будете.
Ешкилева. Да уж, пусть только появится.
Димон (машет рукой и отдаёт микрофон Сазонову. Потом замечает ребят). Слыхал, Киля? Домой тебе лучше не появляться.
Киля. Ничего, она у меня отходчивая. Главное, чтоб не попасться под горячую руку.
Димон. Ей, может, и не попадёшься, а от наших рук не уйдёшь. Знаешь, почему они у нас так горят и чешутся?
Лавруша. Потому что все сугробы возле дома лесника перерыли, тебя искавши.
Стеша. Думали, что ты опять провалился где-то и замерзаешь.
Лавруша. А он тем временем сидел в тепле под крышей и по радио разговаривал.
Димон. Что мы ему за это сделаем?
Киля. Ребята, да я…
Все трое накидываются на него и несколько раз подбрасывают в воздух. Когда отпускают, лицо его сияет от счастья.
Лавруша (кивает в сторону «Мнемозины»). Стеша, а ведь это как раз то, о чём ты мечтала: забывальный аппарат.
Стеша. Попроси учёных — они тебя облучат, и забудешь про того зайчонка.
Лавруша. Нет, я передумал. Лучше уж буду про него помнить.
Стеша. Зачем?
Лавруша. Так. Надо про всё помнить. Если б люди и правда научились забывать про плохое, страшное, тяжёлое, это было бы, наверно, страшнее всего.
Димон. Вот ты, Киля, если б ты не помнил, как плохо бывает человеку, когда его бросают одного всякие бессердечные, вроде нас, вернулся бы ты сюда?
Киля. Да ладно вам, ребята. Делов-то всех переключатель повернул. А разговоров… Но только знайте: если вы завтра отсюда домой на лыжах пойдёте, я опять за вами потащусь. Не думайте, что отстану.
Они смеются, обнимают его, хлопают по плечу.
КОНЕЦ
