Ибо он был горд, и его гордость стоила ему жизни десять тысяч лет назад.
Гобдо, лежавший слева, послал мысль, в которой явно чувствовалась насмешка.
«Но все же лучше быть барсуком, чем крысой».
Если бы сердце Оро было живым и пульсирующим, оно бы немедленно взорвалось новой гордостью, но уже за своих воителей.
«Мои солдаты готовы к битве. Они будут сражаться, пока украденные ими тела падут; и тогда мы наконец-то обретем свет.
Наше время вот-вот придет».
Джульетта Дворецки удерживала крепость — не только в смысле присмотра за всем, пока родители Артемиса были на экологической конференции в Лондоне. Она действительно удерживала крепость.
Крепостью, собственно говоря, являлась старая башня Мартелло, что стояла, как часовой, на холме. С нее открывался замечательный вид на бухту Дублина. Башня была вся истерта, и странный черный плющ обвился вокруг стен, будто бы желая вернуть камень, из которогопостроена башня, обратно в землю. «Захватчиками» были братья Артемиса Фаула — четырехлетний Майлз и его брат-близнец Беккет. Мальчики с деревянными мечами вторгались в башню несколько раз, но их атаки Джульетта легко отражала, и осторожно толкала ребят в длинную траву. Беккет заливался смехом, но Джульетта видела, что Майлз, наоборот, выглядит все больше и больше разочарованным из-за провальных атак.
«Прямо как Артемис», — подумала она. «Еще один маленький преступный гений».
Прошедшие десять минут мальчики копошились за кустом, обсуждая новую атаку. Джульетта слышала сдавленное хихиканье и скупые команды — несомненно, это Майлз диктовал сложную серию тактических терминов Беккету.
Джульетта улыбнулась. Она вполне могла представить себе этот диалог.
Майлз явно говорил что-то вроде: «Ты идешь в эту сторону, Бек, а я — в эту. Такая… атака с фланга!». На что Беккет отвечал: «Мне нравятся гусеницы».
Братья любили друг друга больше, чем самих себя, это правда. Но Майлз жил в состоянии хронического разочарования тем, что Беккет не мог или не хотел следовать простейшим инструкциям.
«В любую секунду Беккету может надоесть обсуждение тактики», — подумала младшая сестра Дворецки, — «и он вылезет из-за куста и будет просто бродить и размахивать игрушечным мечом».
Пару секунд спустя Беккет действительно появился из-за куста, чем-то размахивая, но этим чем-то был не игрушечный меч.
Джульетта выглянула из окна башни и с подозрением в голосе позвала:
— Бек, что это у тебя там?
Беккет счастливо помахал предметом, который он держал в руках.
— Трусы! — открыто заявил он.
Джульетта посмотрела еще раз, и убедилась — треугольной формы объект в руках у Беккета действительно являлся трусами. Из-за детской футболки длинной по колени, которую он носил в течение последних 48 дней, было сложно понять, его это трусы или чьи-то еще. Скорее всего, трусы все же принадлежали именно Беккету, так как его ножки были голые.
Беккет был неуправляемым ребенком. За несколько месяцев работы няньки-телохранителя Джульетта повидала вещи куда хуже, чем снятое нижнее белье — например, ферма червяков, которую Беккет обустроил под лестницей и удобрял лично.
— Ладно, Беккет, — крикнула она с башни. — Просто положи трусы, малыш. Я принесу тебе новые.
Беккет явно не торопился исполнять просьбу.
— Нет. Беккета достали дурацкие трусы. Это тебе. Подарок.
На лице мальчика отразился невинный энтузиазм. Он был убежден, что его трусы — лучший подарок девушке, сравниться с которым могут разве что трусы, наполненные какими-нибудь насекомыми.
— Но сегодня у меня не день рождения, — парировала Джульетта.
Беккет стоял у подножия башни, размахивая трусами, как флагом.
— Я люблю тебя, Джул! Ну возьми подарок!
«Любит меня», — подумала Джульетта. «Дети всегда знают твои слабые места…».
Но она все же предприняла последнюю отчаянную попытку.
— Но разве твоя попа не замерзнет?
— Не-а. Мне не холодно, — был ответ Беккета.
Джульетта нежно улыбнулась. Поверить этому было просто. Щуплый Беккет отдавал достаточно тепла, чтобы вскипятить целое озеро. Обнимаешь его, а чувствуешь, будто обняла без устали работающий аккумулятор.
Поэтому не касаться трусов можно было только одним способом — безвредной ложью.
— Кроликам нравятся грязные трусы, Бек. Почему бы тебе не закопать их, как подарок для Папы Кролика?
— Кроликам не нужны трусы, — раздался зловещий детский голос за ее спиной. — Они теплокровные млекопитающие, и меха им вполне достаточно для нормальной жизни при нашем климате.
Джульетта почувствовала, как кончик деревянного меча Майлза коснулся ее бедра, и поняла — маленький хитрец использовал Беккета, как отвлекающий маневр, а потом просто обошел башню и вошел сзади.
«А я ничего не слышала», — подумала она. «Надо же, Майлз научился быть незаметным».
— Очень хорошо, Майлз, — сказала она. — Как ты заставил Беккета следовать твоим инструкциям?
Майлз самодовольно ухмыльнулся, неизменно вызвав у Джульетты ассоциацию с Артемисом.
— Я не стал ему приказывать. Просто намекнул, что, возможно, ему уже надоели трусы.
«А ведь этому мальчику еще даже нет пяти», — поняла Джульетта. «Скоро мир увидит настоящего Майлза Фаула».
Уголком глаза она заметила нечто треугольное, летящее к ней по воздуху, и инстинктивно схватила это. Не успели ее пальцы сжаться на этой вещи, как до нее дошло, что она держала в руках.
«Замечательно. Тебя обманули два четырехлетки».
— Ладно, мальчишки, — сказала она. — Пора возвращаться в дом и обедать. Что у нас сегодня в меню?
Майлз убрал меч в ножны.
— Я бы предпочел крок-мадам[3] с охлажденным виноградным соусом.
— Жуков! — воскликнул Беккет, возбужденно подпрыгивая. — Жуков в кетчупе!
Джульетта посадила Майлза на плечо и перепрыгнула через низкую стену башни.
— Значит, то же самое, что и вчера.
«Запомни, — сказала она себе. — Надо помыть руки!».
Мальчики были высоко на пастбищах, когда где-то вдалеке начался хаос. Беккет не уделил внезапной далекой какофонии много внимания, так как музыка в его голове, в принципе, и состояла из взрывов и криков. Но Майлз понял — что-то не так.
Он отправился обратно к башне Мартелло и вскарабкался вверх по каменным ступенькам, вновь демонстрируя схожесть с Артемисом, на сей раз в нехватке физических навыков. Это очень позабавило Беккета, который любил физическую активность в той же степени, в какой его братья ее ненавидели.
— Армагеддон, — объявил Майлз, оказавшись на вершине башни. — Конец света.
Беккет испугался:
— Только не Диснейленд!
Джульетта взъерошила его светлые волосы.
— Нет, конечно же не Диснейленд. — Внутри у нее нарастало беспокойство. Откуда исходили эти звуки? Такое впечатление, что где-то поблизости началась война.
Джульетта вскоре присоединилась к Майлзу, стоявшему на вершине башни. Оттуда открывался полный вид на город вдали. Обычно звуки, долетавшие сюда, ограничивались приглушенной сигнализацией застрявших в пробке на кольцевой дороге машин. Но сегодня магистраль, ведущая в Дублин, больше напоминала дорогу в ад. Даже с такого расстояния было видно, что машины на всех шести дорожных линиях полностью остановились. Некоторые двигатели взрывались, а один из грузовиков внезапно сделал переднее сальто. Чем дальше в город, тем большие взрывы грохотали тут и там, поднимая столбы дыма в вечернее небо, у которого, кстати, и своих проблем хватало: небольшой самолет сделал неожиданную посадку прямо на футбольный стадион, а громадные коммуникационные спутники валились из космоса.
Беккет взобрался по ступенькам и взял Джульетту за руку.
— Хармагеддон [harm (англ.) — вред, прим. ред], — тихо промолвил он. — Миру грозит большой «бум».
Джульетта прижала мальчиков к себе. Что бы ни назревало, это что-то казалось уж слишком большим для того, чтобы быть направленным только на семью Фаулов, хотя список людей, желавших поднять на воздух весь пригород Дублина только ради того, чтобы достать Артемиса, все увеличивался.
— Не волнуйтесь, ребята, — сказала она. — Я буду вас защищать.
Она сунула руку в карман. В ситуациях, когда происходило нечто угрожающе странное, первым действием всегда было только одно: звонить Артемису. Она пролистала список всех сетей, и не удивилась, увидев, что единственной работающей была только система FOX, которую Артемис установил для чрезвычайных звонков.
«Думаю, Артемис единственный в мире подросток, построивший и запустивший в космос свой собственный спутник».
Она хотела было набрать номер Артемиса, как вдруг громадная рука появилась в десяти футах впереди. Рука оканчивалась ладонью, и в этой ладони был зажат волшебный бластер «Нейтрино».
