Роуэн понял, что каждый по-своему старается его подбодрить.
Он застенчиво улыбнулся Аллуну, взял у Марли конфету, кивнул Силачу Джону и сказал:
— Пойду посмотрю.
Он отковырнул с пергамента засохшую грязь и повел пальцем по тропинке, чтобы найти на карте то место, где они сейчас отдыхают. Оказалось, что около трети пути уже пройдено. Отсюда нужно будет снова повернуть на запад и дальше пойти вверх, до какого-то места, похожего на крутой утес, где почему-то обрывается красная линия. При мысли еще об одном страшном восхождении сердце у Роуэна ушло в пятки.
Он нашел на карте третье пустое место, где раньше белело пятно. В неверном свете костра он с трудом разобрал:
Иди, куда рука махнет,
Там, где детишек хоровод.
Когда, дыша, склонится лик,
В глаза заглянешь напрямик.
Лучи отметят — не свернуть —
От вечной тьмы к спасенью путь.
— Дети! — воскликнул Аллун. — Интересно, где же здесь могут быть люди? Ах, Марли, люди — это вода! Корыто с горячей водой, чтобы помыться. Мягкие постели. А еще миски с похлебкой!
— Похлебка похлебкой, но не забывай, что люди носят с собой оружие, и бойся незнакомцев, — сказала Марли. — Их может быть много, а нас — всего лишь горстка.
Силач Джон посмотрел на мрачную молчаливую Гору.
— Если здесь и живут люди, они хорошо спрятались, — сказал он. — Что ж, посмотрим. А сейчас отдыхаем. Выйдем завтра на заре. Если мы будем гостями, то лучше прийти пораньше.
Роуэн сильно устал, но, даже когда все пожелали друг другу спокойной ночи, он еще долго не засыпал. Силач Джон и Аллун, точно гусеницы, завернулись в свои одеяла, Марли просто натянула одеяло на себя. Роуэн подумал, что ночью будет очень холодно. Пока же от остывающего костра шло тепло — его угли тихо тлели. У Роуэна в голове все крутились слова карты. Он пугался, слова не давали ему заснуть, снова и снова вспоминалось: «…От вечной тьмы к спасенью путь… От вечной тьмы к спасенью путь».
* * *
Роуэн проснулся с тяжелой головой и услышал, как Марли засыпает угли землей, а Аллун что-то насвистывает. Было еще темно, но на краю неба уже брезжила заря, а птицы начали петь свои песни. Роуэн подумал о Звездочке и о других букшахах — сейчас Джиллер и Аннад поведут их на озерцо. Он представил себе, как недовольно фырчат звери, ведь там ничего не изменилось. Им, наверное, очень хочется пить. Сейчас они попробуют грязную бурую воду, помотают своими тяжелыми головами и начнут рыть копытами землю. И все время будут удивляться, куда это подевался Роуэн.
«Звездочка, мы постараемся быстрее дойти, — мысленно обратился к ней мальчик. Он закрыл глаза и снова и снова повторял про себя эти слова, как будто хотел, чтобы Звездочка его услышала. — Мы скоро будем на вершине Горы. Мы скоро найдем там воду…»
И тут глаза Роуэна расширились от ужаса при мысли о том, что завтра — ну послезавтра — они дойдут до вершины Горы. А там — Дракон. В сердце что-то екнуло, и его затошнило. С ним уже столько всего случилось, он такого уже натерпелся, что чуть было не забыл о самом ужасном. И вот теперь Роуэн вспомнил о нем. Он кое-что заметил: вставал новый день, занималась заря, а с Горы доносилось только щебетание птиц. Дракона опять не было слышно.
Роуэн не переставал об этом думать даже тогда, когда они двинулись в путь, на запад, и стали подниматься на Гору.
— Аллун, — тихо позвал он, — как ты думаешь, может, Дракон умер? А может, он здесь больше не живет?
— Надеюсь, очень надеюсь, — весело отозвался Аллун. — Знаешь, я поразмыслил и решил, что, пожалуй, я не хотел бы встретиться с ним.
— Утром я его не слышала, — добавила Марли.
— И вечером было тихо, — заметил Силач Джон и бросил быстрый взгляд на Роуэна. — Многие, конечно, говорят, что на Горе нет никакого Дракона, ведь его никто не видел. Мы же не знаем, правда ли то, что говорится в старинных легендах.
— Понятное дело, Бронден им не верит, — сказала Марли.
Похоже, все подумали об одном и том же. Бронден никогда ничему не верила, если только не видела это собственными глазами.
Силач Джон пошел чуть быстрее. Он снова нес мешок Роуэна, но, даже идя налегке, мальчик за ним еле поспевал. Скоро у него уже не осталось сил думать о чем-нибудь, кроме тропинки, что круто шла вверх. А Силач Джон, как нарочно, торопился.
Все четверо продрались сквозь густой кустарник, который рос в конце подъема. Вдруг Аллун изумленно вскрикнул, а Марли что-то тихо сказала.
Роуэн взглянул наверх. Перед ними, над верхушками деревьев, сверкая в лучах восходящего солнца, высилась крутая красно-золотая скала. Роуэн ахнул и в восхищении уставился на нее.
Эта картина была ему знакома — он видел ее много раз, когда на рассвете выводил букшахов на луг. Но тогда Гора казалась такой далекой. С большого расстояния можно было разглядеть только густую зелень, золотую полосу над ней и облако, скрывающее вершину Горы. А теперь Гора спускалась к нему прямо из облака — почти такая же гладкая и ровная, как стена мельницы в Рине.
Роуэну казалось, что он ни за что не одолеет ее. Это точно. Все поджилки у него тряслись, когда он смотрел вверх. Кусая губы, чтобы не расплакаться, он чувствовал, как в нем растет отчаяние. Этот далекий поход, эти трудности, что выпали им на пути, казалось, были напрасными — Гора, похоже, победила людей.
Видно, не только один Роуэн не мог бы взобраться на Гору. Чем ближе четверо путников подходили к ней, тем им становилось яснее, что никто не сможет этого сделать. Некуда было поставить ногу. Не за что зацепиться. Ни веточки, ни расщелины, ни камешка. Ничего…
— Пришли, — бросил Аллун.
— Похоже на то, — не стал спорить Силач Джон, внимательно, с прищуром разглядывая скалу.
— Не унывайте, — сказала Марли, вытирая капли пота со лба и дрожа всем телом. Воздух становился все холоднее — дул ледяной ветер. — Может, нам будет понятнее, куда идти, когда мы доберемся до подножия.
Невеселые Аллун и Силач Джон двинулись дальше. По их лицам Роуэн видел, что они не разделяют этих надежд.
Но когда через полчаса они выбрались из Леса и увидели то, что лежало у подножия Горы, они поняли, как права была Марли.
— Пещера! — сказал Силач Джон. Он остановился у входа, темневшего, точно открытая дверь в скале. — Какая глубокая! А может… Карту, Роуэн!
Роуэн развернул карту, и все встали вокруг него. Верно, красная линия круто шла вверх. Но не так круто, как скалы, поднимавшиеся к облакам.
— Здорово! — весело воскликнул Аллун. — Дорога легкая. И от непогоды можно укрыться! — Он обернулся к Марли. — Ну наконец-то нам везет!
Она заставила себя улыбнуться и сказать «да», но Роуэн заметил, что на лице ее не было радости.
Путники зажгли один из сделанных вчера вечером факелов. Он вспыхнул и загорелся ровным ярким пламенем. Марли встала впереди всех с факелом, и они вошли в пещеру.
Там их встретили резкие звуки и хлопанье тысяч кожаных крыльев. Это летучие мыши, разбуженные от дневного сна, посыпались с потолка и закружились вокруг них, тыкаясь им прямо в лицо.
С криком путники пригнули головы и попадали на песок, ладонями защищая глаза. Роуэн слышал, как его вопль смешался с голосами других. Казалось, прошло сто лет, пока противный писк не утих и испуганные твари не разлетелись. Марли, Силач Джон, Аллун и Роуэн, тяжело отдуваясь, как после долгого бега, медленно поднялись на ноги. Они посмотрели друг на Друга, и Аллун широко улыбнулся:
— Как вы думаете, кто струсил больше? Мы или летучие мыши?
Все облегченно рассмеялись, и смех эхом прокатился по пещере. Пламя факела замигало, отбрасывая неровные тени.
— Ой, смотрите! — воскликнул Роуэн.
В дальнем конце пещеры, под широкой дугой перехода, который, казалось, вел в другую пещеру, виднелась высокая скала, очень необычная на вид. Снизу она была уже, чем сверху, и оттуда, точно указующий палец, торчал узкий длинный камень.
Итак, подняв факел повыше, путники прошли под аркой и отправились дальше, вглубь Горы.
10. «…От вечной тьмы к спасенью путь»
Было темно, очень темно. И страшно холодно. Марли высоко держала факел, а Роуэн притих от изумления. Известковые наросты всех цветов радуги — сталактиты — блестя, словно сосульки, свисали с уходящего ввысь потолка. С пола навстречу им поднимались другие наросты — сталагмиты — самых невообразимых размеров и форм. Огромной пещере не было видно конца.
Силач Джон сделал еще шаг, посмотрел на компас и задумался.
— Стрелка не стоит на месте, — сказал он. — Что-то ей мешает.
— Железо в породе, наверное, — предположила Марли.
Факел бросил на ее лицо золотой отсвет. Она все время беспокойно переступала с ноги на ногу.
