— НЕ ВРИ, УОЛТЕР! — остановила его баронесса исполненным презрения голосом.
— Дорогая, честное слово, я отдал за них все до последнего медяка! — торопливо поправился Рогатый Барон.
И, не дожидаясь, пока барон вспомнит, куда девался его последний медяк, Рэндальф поспешил вытолкнуть своих спутников за дверь. Они с грохотом скатились по лестнице, быстро пересекли двор, и, лишь оказавшись на площадке перед внешними воротами замка, Рэндальф остановился передохнуть.
— Можно считать, что в целом, — промолвил он задыхаясь, — все прошло очень неплохо.
— Если ты считаешь удачей, когда тебя откровенно надувают и всячески унижают, тогда, конечно, ты прав, — сухо заметила Вероника.
— Заткнись, Вероника! — печально сказал Рэндальф и, повернувшись к Джо, хлопнул его по плечу. — Итак, Длю Варвар, время-то поджимает! — Он очень старался выглядеть бодрым. — Здесь мы переночуем, а с восходом солнца вновь двинемся в поход!
На следующий день солнце взошло очень рано — в отличие от предыдущего дня, когда оно почему-то встало на час позже! А, например, в прошлую среду солнце вообще появилось на небосклоне только двадцать минут второго. Ходили смутные слухи, что во всем виноват доктор Блинч, но доказательств, увы, не было. Но в то утро солнце все-таки встало в привычное время — и очень кстати, потому что в ином случае Рэндальф и его спутники ни за что не успели бы добраться до Людоедских Холмов за один день.
— Гляди веселей! — подбадривал Рэндальф, поднимая свой отряд в поход.
Покачиваясь на плече у Норберта, Джо чувствовал себя совершенно несчастным. Его, разумеется, снова укачало, ибо «великанская болезнь» с особой мстительностью возобновилась, стоило им тронуться с места, но хуже всего было то, что его мучил смертельный страх в связи с предстоящим сражением.
— Огромный людоед! Да еще все эти рассказы о выжатых как лимон овцах, — жаловался он. — Нет, никакой я не герой! Я обыкновенный школьник… И я домой хочу!!!
Рэндальф дотянулся до него через могучую холку Норберта и ободряюще похлопал по плечу.
— Не тревожься так, друг мой, — сказал он. — Все будет просто хорошо! Верь мне, я ведь волшебник.
— Да-а, тебе легко говорить, — проныл Джо. — Вон, погляди-ка на Норберта, а ведь его зовут всего лишь Норберт Невеликий! Какой же величины этот… Энгельберт НЕОБЪЯТНЫЙ?
— Естественно, необъятной! — сказала Вероника. — О чем, по-моему, свидетельствует уже само его имя.
— Это точно! — подтвердил Норберт. — И вдобавок он совершенно неподъемный! Раза в два выше меня ростом и раза в три толще. Среди людоедов Энгельберт считается даже более крупным, чем мой дед, Умберто Громадина, — не говоря уж о моем дяде, Малькольме Девятибрюхом…
— Да, да, Норберт, — прервал его Рэндальф. — Твои рассказы меня всегда просто восхищали. — И он снова повернулся к Джо. — На самом деле я вовсе не хочу, чтобы ты вызывал Энгельберта на поединок…
— Не хочешь? — удивился Джо.
— Конечно же, нет! — сказал Рэндальф. — Было бы в высшей степени странно, если бы я этого хотел!
— Так ЧЕГО же тогда тебе от меня надо? — спросил Джо.
— Психологического решения данной проблемы! — И Рэндальф выразительно постучал пальцем по виску. — Все дело в знании психологии людоедов.
— Правда? — удивился Джо.
— Ну, слушай. — Рэндальф с трудом подавил зевоту. — Всем известно, что у людоедов, хоть сами они и велики, мозгов маловато. Не правда ли, Норберт?
Джо так и вцепился в плечо великана, когда Норберт энергично закивал в знак согласия.
— Неужели это действительно так? — еще больше удивился Джо.
— Ну конечно! — сонно подтвердил Рэндальф. — Тебе потребуется только ошеломить его — ты стремительно подлетишь к нему в своих Поножах Могущества, взмахнешь у него перед носом острым Трезубцем Хитрости и загипнотизируешь его взглядом из-под Шлема Сарказма, а потом четко и внятно заявишь: пусть немедленно прекратит так отвратительно себя вести, а иначе!..
— А что «иначе»? — спросил Джо.
— А иначе ты дашь ему такого пинка под зад!.. Ну, и можешь добавить от себя еще что-нибудь язвительное — скажем, насчет его внешности, — тогда он и вовсе разнюнится, как младенец. Все очень просто.
— Раз это так просто, — сказал Джо, — то зачем же вам понадобился я?
— Психология! — зевнул Рэндальф. — Ты герой-воитель, а людоеды до смерти боятся героев-воителей. Они знают, что герои убивают великанов и троллей, сражаются с драконами и побеждают их, но никто не может одержать победу над героем-воителем. Это всем известный факт.
— Но я же не герой-воитель! — завопил Джо. — Я все время тебе это твержу! И я никогда не убивал ни великанов, ни троллей! Честное слово!
— Мальчик мой, — сказал Рэндальф, усевшись поудобнее и прислоняясь к могучему уху Норберта, — да этот Энгельберт как его там только посмотрит на тебя в твоих замечательных доспехах и тут же, разрыдавшись, как младенец, пообещает быть добрым и ласковым, как котенок! Особенно если ты, как бы случайно, заметишь, что глаза у него налезают один на другой и воняет он, как розовый смердун из Благовонных Грязей. Можешь мне поверить, я ведь…
— Ну да, волшебник… — уныло закончил Джо, но Рэндальф его уже не слышал: он крепко спал, негромко, но трескуче похрапывая.
— Ну вот, он опять отключился, — сказала Вероника. — Никогда не видела, чтобы волшебники так много спали! Что ж, по крайней мере во сне он не болтает!
— Заткнись, Вероника! — сонно пробормотал Рэндальф.
— Это единственное, что он способен произносить даже во сне! — усмехнулась Вероника.
Возвращались они тем же путем — по извилистой тропе мимо Гнилых Гор, Неторопливо тянулось раннее утро; наступил полдень…
БУМ-М!
Позади негромко бумкнула Маунт-Бум, Мохнатые писклявые бабочки шныряли туда-сюда в поисках сладкого нектара, которым питались; покрытые перхотью птицы — выворотни возились у обочины тропы в пыли, издававшей жуткий гнилостный запах, а рой толстых жуков-оленей кружил с жужжанием в поисках маргариток-убийц, чтобы опылить их.
— Эти жуки похожи на Рогатого Барона, — рассмеялся вдруг Джо.
Вероника кивнула, широко раскрыла клюв, щелкнула им, поймав жука, сглотнула и сказала:
— Только на вкус они гораздо лучше!
Джо поморщился, отвернулся и вдруг краешком глаза заметил на земле что-то блестящее.
— Что это там такое?! — воскликнул он.
— Что — «такое», господин мой? — спросил Норберт.
— Вон там. — И Джо показал пальцем на землю возле левой ступни Норберта. — Осторожнее, не раздави!
Естественно! Возле левой ноги Норберта в неярких лучах солнца поблескивала серебряная чайная ложечка, изображавшая на пыльной тропе некий безнадежный танец. Она все кружилась и кружилась, словно желая что-то этим сказать, и круги становились все меньше и меньше, а потом ложечка и вовсе остановилась, сделала последний неловкий пируэт и с легким звоном упала на землю.
Джо тут же соскочил с плеча Норберта и поднял ложечку. Когда он взял ее в руки, ложечка тихонько вздохнула.
— Вы слышали? — спросил Джо, показывая ложечку всем. — По-моему, она вздохнула.
— Ей одиноко, — сказал Норберт. — Она, должно быть, отстала от остальных во время безумного бегства кухонной утвари.
— Эта ложка заколдована! — мрачно констатировала Вероника.
— А можно мне ее взять? — спросил Джо.
— Кто-то теряет, кто-то находит… — философически заметила Вероника, — Она будет отлично смотреться с твоей кастрюлей и вилкой для жарения хлеба. — И попугаиха, взъерошив перья, гордо задрала клюв. — Можешь назвать ее, например, Чайной Ложкой Ужаса и стращать ею людоедов!
— А почему мы стоим? — донесся до них голос Рэндальфа, — И не произносил ли кто-нибудь слово «чай»?
— Я чуть не наступил на чайную ложечку, господин мой, — сказал Норберт. — Это было бы крайне неприятно. Моя тетя, Берта Большеногая, вечно наступала на разные предметы. Точнее, попадала ногой… в общем, повсюду, И вот однажды она угодила ногой прямо в здоровенную коровью…
— Да, да, — сказал Рэндальф, — мы знаем, довольно, Норберт. Благодарю тебя. А теперь, если ты, Джо, вполне готов идти дальше, то нам лучше продолжить свой путь. Он, надо сказать, неблизкий!
Джо кивнул и сунул чайную ложку в карман. Норберт подхватил его, посадил на плечо и зашагал по тропе. Рэндальф тут же кулем осел на правом плече людоеда и вновь погрузился в сон.
Вскоре дорога вынырнула из глубоких ущелий, окруженных Гнилыми Горами, и стала светлее, извиваясь между холмами предгорий. Холмы эти были столь же бесплодны и пустынны, как и сами Гнилые Горы, и от них почему-то несло пропотевшими носками. Справа от тропы Джо увидел высокий округлый холм, который в первый раз не заметил и который в отличие от остальных холмов был покрыт густой травой и прямо-таки гигантскими белыми ромашками с желтой серединкой. Аромат цветов наполнял воздух, длинноногие мыши-коромыши шныряли в густой траве; над ромашками порхали мохнатые бабочки. Джо с наслаждением вдыхал прекрасный свежий воздух. Хлопнув Норберта по плечу, он предложил:
